Девятый талисман

— Полагаю, ты имеешь в виду, указать с помощью наконечника стрелы, — изрек Лучник. — Пожалуй, я могу пристрелить его, когда он будет спускать с горы. Его легко узнать в этом красном балахоне.

— На самом деле мы не хотим его убивать, — сказал Меч. — Народ его любит, знаешь ли. Благодаря дорогам многие стали богаче, и жизнь людей сделалась более разнообразной. Я не имею в виду, что мы должны позволить ему и дальше убивать чародеев или оставить без внимания тех, кого уже убили, но просто всадить ему в грудь стрелу не кажется мне умным решением. Мы должны предоставить ему шанс объясниться. Ну и по крайней мере дать ему возможность спокойно отречься. Он сказал, что предпочтет отречение смерти. — Меч повернулся к Ведуну: — Ты ведь присутствовал, когда Артил это говорил.

— Да? — удивился Ведун. — Ничего такого не помню.

— Но ты… — Меч нахмурился. — Ты не помнишь?

— Нет.

— Значит, он лгал. — Меч оглянулся на Вожака. — Это нехорошо.

— Если ты точно уверен, что я слышал эти слова, то тогда да, он солгал, — подтвердил Ведун. — И тем не менее лично я вполне удовлетворюсь, если он просто пообещает не покидать больше Барокан и больше никого не убивать, ну и не допытываться больше об этом Девятом талисмане. Его ликвидация не вызовет поддержки у населения. И, если честно, он мне нравится.

— Я вовсе не жажду кого-то убивать, — заявила Вожак. — И вообще-то я имела в виду письмо, а не наконечник стрелы или острие меча. Мы скажем ему, что хотим услышать объяснение насчет убитых чародеев, и что данная им клятва обязывает его использовать магию. И из этого будем исходить. Если он скажет: «Ой, мне очень жаль, я это как-то упустил», согласится впредь не покидать Барокан и оставить в покое чародеев, то тогда все в порядке. На данном этапе. Хотя присматривать за ним мы, конечно, будем, чтобы удостовериться, что он держит слово. Если же он откажется прислушаться к нашим пожеланиям, мы его ликвидируем.

— Значит, я не смогу пристрелить его по дороге вниз, как бы заманчиво это ни было, но если увижу, что он поднимается наверх, то я волен его уложить? — уточнил Лучник.

— Ну, более или менее так, — кивнула Вожак. — Только штука в том, что я хочу его видеть мертвым не больше, чем Всезнайка. Как правильно сказали Меч и Всезнайка, народ его любит.

— К тому же его преемник может оказаться куда хуже, — добавил Меч. — Выбор возможных кандидатур невелик.

— Да, и это тоже, — согласилась Вожак. — А кстати, почему осталось так мало чародеев? Во всех старых песнях и легендах говорится, что их сотни.

— Причин тому несколько, — пояснил Ведун. — Самая главная, пожалуй, — у чародеев настолько плохая репутация, что им сложно найти толковых учеников. Никто не любит чародеев, следовательно, никто и не хочет становиться чародеем. Среди же самих чародеев мастера опасаются выучить кого-то, кто потом станет злым колдуном, или, будучи избранным Лордом-Чародеем, ступит на путь зла. Поэтому они очень-очень тщательно подходят к вопросу отбора учеников, и большинство желающих отсеиваются как неподходящие. Многие чародеи — вообще-то, большинство из них — за всю свою жизнь не удосуживаются подготовить хотя бы одного ученика, и поэтому с течением веков их численность неуклонно сокращалась.

— Неужели, — произнесла Вожак, и это вовсе не прозвучало вопросом.

— Одна из причин, — продолжил Ведун, — по которым нынешний Лорд-Чародей хочет создать систему, не опирающуюся на магию, такова: он считает, что лет через сто или около того в любом случае попросту не останется чародеев, чтобы поддерживать прежний уклад.

— Это… интересно. И многое объясняет, — задумчиво протянула Вожак. — Значит, он полагает, что просто ускоряет неизбежное.

— Но мы ведь этого не допустим, да? — обеспокоился Лучник.

— Не знаю, — пожала плечами Вожак. — Но в любом случае не позволим ему делать это в одностороннем порядке. Если Лорд-Чародей хочет изменить основные законы, по которым мы живем, то ему придется для начала проконсультироваться с Избранными и Советом Бессмертных.

По мнению Меча, это было вполне разумным, но почему-то он сомневался, что Артил согласится. Мнение Артила о коллегах-чародеях было, мягко говоря, невысоким.

— Он ведь принимает послания, да? — спросила Вожак.

Всезнайка поспешил заверить ее, что Лорд-Чародей принимает и лично читает большую часть доставляемых в Летний Дворец посланий.

— Ну, значит, мы напишем ему вежливое коротенькое послание с просьбой вернуться в Барокан для консультации, — подытожила Вожак. — Срок установим разумный. Мы вообще будем вести себя крайне разумно.

— А если он не сочтет это разумным? — поинтересовался Меч.

Вожак пожала плечами:

— Мы — Избранные, и знаем наш долг.

— Ты убил предыдущего, — глянул на Меча Лучник. — Теперь мой черед.

— Если в этом будет необходимость, — подчеркнула Вожак.

— Убивай на здоровье, если потребуется, — заявил Меч. — Да, я убил предыдущего, и это было… в общем, не испытываю ни малейшего желания повторять этот опыт.

— Сожаления? Кошмары? — Вожак поглядела ему в глаза.

— Нет, — покачал головой Меч.

— Что тогда?

Меч довольно долго смотрел на нее, потом решил сказать все как есть.

— Просто ощущение пустоты и бесполезности. Вот сейчас мы имеем Лорда-Чародея, который может оказаться темным. Ну и чего мы тогда добились, ликвидировав предыдущего? Нам потребовались месяцы, чтобы с боями пройти весь Барокан и добраться до Темного Лорда с холмов Гэлбек. Но мой последний бой, тот, что закончился его смертью, продлился буквально несколько секунд. Все закончилось даже быстрей, чем я тут тебе сейчас рассказываю. Лерры направляли мою руку так уверенно, что у него не было шансов, поэтому все это смахивало не на честный поединок, а на самое обыкновенное убийство. И теперь ни я, ни кто-либо другой ничего не можем изменить. Умер человек, заслуживший смерти, а у меня осталось ощущение… Да в общем — никакого, кроме уверенности, что я должен был бы ощутить нечто большее.

— Понимаю. — Вожак пристально глядела на него.

— Так ты поэтому не убил тех гвардейцев? — спросила стоявшая за плечом Меча Азир.

Меч удивленно оглянулся на нее:

— Нет, Азир. Я никого из них не убил, потому что не было необходимостиих убивать. Они не сделали ничего такого, за что их следовало бы убить. Они просто выполняли свою работу, безвинным вреда не причинили.

— Себя я тоже считаю безвинной, — иронично усмехнулась Вожак.