Деяние XII

– А я здесь на что? – хмыкнул Дервиш.

– Неужели всем глаза отводил? – недоверчиво спросил юноша.

Старик пожал плечами.

– Я не Господь Бог. И даже не Мастер, чтобы ТАК отводить взгляд. Приходилось, конечно, когда недоработка артельных случалась. Но такое раза два только было: оперативные мероприятия по прикрытию наших прогулок совершались на уровне достойном.

Дервиш покачал головой.

– Знаешь, я бы на твоем месте удивился, что за все наши ночные похождения мы ни разу не встретили ни одного человека… Такое отсутствие наблюдательности не делает тебе чести.

Юноша понял, что учитель прав и смутился. Конечно, он нтмечал безлюдность поселка и его окрестностей, когда они по нему бродили. Но подсознательно относил это к чреде необъяснимых чудес, страшных и удивительных, непрерывно сотрясавших его жизнь уже почти год.

– В общем, уходим сегодня, – не пожелав длить смущение ученика, вынес вердикт Дервиш.

Руслан заметно вздрогнул, но промолчал.

– Ты не спрашиваешь, как?

– Зачем? Вы мне скажете, когда будет нужно.

Ак Дервиш одобрительно кивнул и вдруг неожиданно вскочил с места.

– Подожди-ка, – бросил Руслану.

Несколькими скользящими движениями он приблизился к Джигиту, который собирался открыть дверь, ведущую на вахту. Скорее всего, хотел выпросить у доброго Гусара таблетку цитрамона, который потреблял за неимением более сильных снадобий («Ну что, злыдень, вымогать пришел?» – вздохнет длинноволосый, со щегольскими усиками санитар, и выдаст колесо, отлично зная, что никакая голова у актуального «злыдня» не болит).

Но дверь Джигит открыть не успел: ошеломленный Руслан, который один смотрел в эту сторону, увидел, как Дервиш легонько коснулся предплечья наркомана и пошел дальше, будто продолжая ритуальную прогулку по залу, а рядом с Джигитом оказался случайно. А тот вдруг изумленно передернулся, как-то неуверенно схватился за стену, потом медленно сполз на пол и перестал двигаться.

Увидавшие падение больные крикнули на вахту, вокруг Джигита засуетились Гусар с Аленой. Потом появился и врач.

– Вот тебе наглядный пример срочной нейтрализации угрожающего фактора, – Ак Дервиш спокойно уселся рядом с Русланом, мрачно наблюдающим, как недвижного Джигита уносят в палату.

– Каналья собирался на нас донести, – пояснил, наконец, Дервиш, – я с самого начала видел, что он нас внимательно слушает. А ты не заметил. И это тоже очень плохо.

– Ты его убил, – обвиняюще заявил Руслан.

– Много чести, – хмуро усмехнулся старик и показал юноше пустой одноразовый шприц. – Просто будет спать до завтра. Но будь это необходимо – убил бы.

Это прозвучало простой констатацией факта.

После отбоя Дервиш вытащил из-под своей кровати два пакета, один отдал Руслану, который обнаружил там простенький противогаз. Не успев задать вопрос, Руслан получил краткую инструкцию:

– По моему знаку надеваешь противогаз как можно быстрее и спокойно сидишь на койке. Пока лежи. Но не вздумай спать.

Руслан кивнул.

В тревожном ожидании прошло часа полтора. Рядом на койке недвижно почивал Джигит – врач так и не разобрался, что с ним случилось, и оставил в покое. Отделение уже окутал обманчивый больничный полусон-полубред. Напряжение Руслана, парадоксальным образом погружавшее его в дремоту, с которой он боролся все это время, схлынуло. Его дух успокоился, сделался готовым ко всему.

И как раз в это время от вахты донеслось сильное шипение, какое бывает, когда зимой неожиданно прорывает трубу теплотрассы и в морозный воздух вырывается пышный султан пара. Но в данном случае это был не пар – Руслан ощутил резкий, всё усиливающийся запах.

Ак Дервиш, мгновенно сев на койке, махнул рукой и одним движением натянул противогаз. Руслан поспешно последовал его примеру, но провозился дольше – на уроках ГО никогда не блистал. Его слегка повело от неприятного запаха, но тут же полегчало.

От вахты раздались всполошенные крики и сразу затихли. Больные подскакивали на койках и валились обратно, те, что бродили в тоске и бессоннице, попадали на пол. Вскоре во всем отделении в сознании остались только двое. Старик подал Руслану знак, и они вместе ринулись к двери на вахту.

Она резко раскрылась, пропустив несколько человек в тёмных костюмах и противогазах. Один держал какой-то прибор, постоянно всматриваясь в данные на мониторе. Увидев, наконец, нужные, быстро снял противогаз – Руслану оказалось совершенно незнакомо его напряжённое лицо. Все остальные последовали его примеру.

– Снимай, – бросил Руслану Дервиш, – газ быстро распространяется, но почти сразу нейтрализуется. Артельная разработка.

Руслан облегченно стянул вонючую резину.

– Что с ними? – сразу спросил у Дервиша.

– Без сознания. И будут в таком виде не больше часа, так что надо торопиться.

В отделение поспешно вошли ещё двое, тащившие какие-то носилки. С нехорошим изумлением Руслан угадал под чёрным полиэтиленом контуры неподвижного тела.

– Раздевайся, – резко приказал старик.

Без слов юноша сбросил больничную пижаму.

Двое подошли к его койке, вывалили на неё свою ношу и стали распаковывать полиэтилен. Руслан едва сдержал крик, когда открылся голый труп. Его собственный труп.

Перекошенное, синюшное лицо – он столько раз видел его в зеркале, живым…

Старик потряс юношу за плечо, приводя в себя, и сунул в руку ворох одежды. Сам уже был в неприметной серой паре и кепке, скрывшей лысую голову.

Мальчик натянул парусиновые «бананы», футболку и ветровку, обулся в кроссовки. Дервиш протянул ему увесистую спортивную сумку через плечо.

– Там ещё всякие вещи. Ходу, ходу!

Они быстро шли по дороге к окраине посёлка. За весь путь, разумеется, не встретили ни души.

– Кто это был? – на ходу спросил Руслан.

– Труп одного юного токсикомана, решившего покончить самоубийством, и проглотившего хорошую горсть нейролептика. Того самого, который сейчас наши люди изъяли из шкафа сестринской, чтобы создать впечатление, что это ты его оттуда достал, – ответил старик.

– То есть, это вы покончили его самоубийством, – зло бросил юноша.

– Не сходи с ума, – резко одёрнул старик. – Будь мы чем-то вроде Клаба, то да, упромыслили бы кого угодно, и ты бы уже давно был под нашим контролем. Между прочим, очень соблазнительный вариант – времени у нас мало. Но мы, знаешь ли, под Богом ходим…