Деяния ангелов

— Заявляю еще раз: это оговор!

— И дом, купленный вашей любовницей Зиновьевой на ворованные деньги, — тоже оговор? — нагло ухмыльнулась Инга. — Вы еще скажите, что ничего не знаете об этом домишке.

Лицо Диденко в один миг стало белее полотна.

— Вот только фотографии и видеоматериалы, которыми мы располагаем, свидетельствуют об обратном, — продолжала моя подруга, пропекая бедного директора своими жгучими черными глазами. — На видеозаписи прекрасно видно, как сначала Зиновьева, а за ней вы заезжаете на своих автомобилях во двор дома и закрываете ворота. Сейчас мы отправимся к вашей дражайшей супруге. Пусть она знает, в какие командировки вы ездите!

Директор вскочил и, брызгая слюной, заорал:

— Вон! Уходите вон из моего кабинета! Я вас под суд за вмешательство в личную жизнь! Я на вас жалобу…

Я растерянно смотрел на него, не зная, как себя повести.

А Инга не спеша поднялась и, резко ткнув пальцем в сторону Диденко, с угрозой процедила:

— Мы сейчас уйдем, не беспокойтесь! Но вы потеряете и эту фирму, и свою репутацию, и жену, и свободу. До свидания!

— Постойте! — он пулей выскочил из-за стола и преградил ей путь. — Прошу вас!

Инга молча плюхнулась в кресло. Я смерил ее гневным взглядом, плечом отстранил директора и вышел, полагая, что она тотчас последует за мной.

Однако этого не произошло. Выкурив в машине две сигареты подряд, я вернулся в кабинет Диденко. И остолбенел от неожиданности: сидя рядом за приставным столиком, они мирно пили коньяк.

— Присоединяйся, пожалуйста! — Инга указала мне на свободное место. — Мы тут решили немного согреть душу.

Не соображая, что делаю, я принял из рук Диденко протянутый мне стакан и опорожнил его одним духом.

Инга сладко улыбнулась, кивнув головой в сторону директора:

— Михаил Борисович пообещал, что сегодня же отправит своих мастеров в детский сад. Они на месте решат, как сделать так, чтобы детишки больше не мерзли.

Я вопросительно взглянул на Диденко:

— Это правда?

— Обязательно проведем отладку оборудования, — заверил он, заискивающе улыбаясь. — Главное, чтобы никакой статьи не было.

Я крепко пожал ему руку. Она сильно дрожала.

Попрощавшись, мы ушли.

В машине я сразу же набросился на Ингу:

— Зачем ты влезла в мой разговор с Диденко? А если бы все то, в чем ты его обвинила, оказалось наветом?

— Да успокойся! — отмахнулась она. — Интуиция меня никогда не подводила. Давай лучше рули к рынку!

— А это еще зачем? — изумился я.

— Нам нужно кое-что купить тебе и мне, — проговорила Инга, многозначительно похлопав ладошкой по боку своей маленькой дамской сумочки. — Тебе — красивую куртку, костюм и туфли. А мне — зимние сапоги и лисью шубку. Как думаешь, здесь торгуют такими вещами?

Я посмотрел на нее с недоумением.

— С чего ты вдруг решила все это приобрести? Да и на какие шиши? Мы ведь не взяли с собой столько денег.

— Вот! — она извлекла из сумочки пачку пятисотгривневых купюр. — Здесь на все хватит, да еще и останется! Остаток я тебе отдам — на бензин.

Смутное подозрение, что Инга чего-то намутила, охватившее меня еще в кабинете Диденко, когда я увидел его и ее, сидящих рядом и мило беседующих после недавнего столь бурного инцидента, теперь превращалось в пугающую явь. Но мне не хотелось верить, что моя спутница могла так поступить.

— Ты где взяла эти деньги? — почти закричал я. — Тебе их директор дал?

— Дурак ты, Вань! — заявила она, скорчив гримасу осуждения. — Ты, я вижу, совсем не хочешь жить по-человечески! Учись извлекать пользу из любых ситуаций. Неужели ты не понимаешь, что журналист влиятельной газеты может зарабатывать деньги не только публикацией статей, но также и не публикацией их? — Инга сделала акцент на последних словах и ткнула своим тоненьким пальчиком мне в лоб. — Соображай, соображай, Ваня! Четыре-пять таких вот непубликаций в год, и ты катаешься, как сыр в масле, а не считаешь копейки.

— Да вы, мадам, с ума сошли! — я резко открыл дверцу машины, намереваясь вернуться в офис и отдать директору его деньги. Но Инга удержала меня, вцепившись в рукав куртки.

— Если мы сейчас отдадим Диденко «бабки», его попросту хватит кондрашка! Да и зачем отдавать, Ваня? Ведь ты сделал доброе дело — детсад получит тепло. Разве твой труд ничего не стоит?

Я с сердцем ударил рукой по баранке.

— Ну, ты и аферистка!

— Не аферистка, а умная и практичная женщина! — поправила меня Инга, сдержанно улыбнувшись. — Все, рули на рынок!

И она таки уговорила мня заехать туда. Но в торговые ряды я с ней не пошел. Остался в машине.

Минут через сорок, с довольным видом, сияющая, как блин, намазанный сливочным маслом, Инга вернулась. В руках — коробки и пакеты.

— Я купила тебе куртку, костюм, туфли и джинсы, а себе — сапоги и шубу, — отчиталась она, укладывая покупки на заднее сидение. — С размерами я угадала, не сомневайся — у меня глаз, как алмаз!

Я лишь недовольно покосился на нее.

Некоторое время Инга молча смотрела в окно. Я пыхтел сигаретой и крутил баранку.

— Вань, ну, рассуди, я ведь все сделала правильно, — женщина прислонила голову к моему плечу, решив разрядить напряжение, возникшее между нами. — Ты не сердишься?

Я ничего не ответил, но и не отстранился — мне не хотелось ее обижать.

— Та дама, с которой ты сейчас встречаешься, наверно, другая? Не такая, как я? — тихо спросила Инга, и мне показалось, что в ее голосе послышалось сожаление.

— Да, ладно, ты тоже ничего, — вздохнул я и, выбросив окурок в приоткрытое окно, погладил ее колено, затянутое в нейлон.

Она заулыбалась:

— В наших отношениях, кажется, наметился прогресс!

— Не забывай, с тобой рядом — несвободный мужчина! — шутливым тоном напомнил я.

— Да, знаю, знаю! — обронила Инга и легонько поцеловала меня в скулу.

Уже перед самым Запорожьем возникла неприятность, которую, впрочем, можно было вполне спрогнозировать: впереди на обочине стояла патрульная машину ГАИ, а спидометр моей «Хонды» показывал, что она мчит со скоростью сто тридцать километров в час.

— Попался! — выдохнул я. — Заговорился и превысил скорость. Сейчас остановят.