Действительность. Том 1

Острый глаз сразу заметит в этом, некую аналогию с «рибонуклеиновыми цепочками хромосомных соединений» первоосновы нашего физического тела, и тела всякого живого существа. Чья «живая существенность», упрощённо говоря, только и основывается на определённой формативности, определённой последовательности и согласованности в пространственно-временном аспекте, «углеродного соединения». Чем сложнее и гармоничнее, а значит мощнее эти цепочки, тем сложнее и гармоничнее организм, тем сложнее и совершеннее живой разумный индивидуум. Точно так же и с мыслью, чем длиннее и гармоничнее её цепь, чем сложнее её «развесистые ветви», тем мощнее её «тело», тем гармоничнее и сложнее само «поле-разумение», выстраиваемое и складываемое из этих «цепочек». И в этом смысле самый совершенный, самый мощный «трансцендентальный живой организм», в смысле физиологии «тела-мысли», это какая-нибудь философема, или какая-нибудь доктрина, вроде религиозной конфессии. В сложенной уравновешенной системе, где все внутренние процессы совершенны в своей гармонии, в своей идеальной музыкальности, всё и вся находит своё место, свою законченность, а значит истинность.

И эти тонкие метафизические процессы, процессы мыслительной работы, абсолютно идентичны по своим механизмам, – простой физике всякого сложного организма. Гармоничная и мощная философема, как и всякая конфессия, или неопровержимая гипотеза, живут жизнью свойственной всякому физическому живому организму. На этом, я подробнее остановлюсь в следующем разделе.

Иерархия. (Непримиримые противоречия)

Мир, и все составляющие его явления, с точки зрения незаинтересованного наблюдателя, (если попытаться посмотреть взглядом такого наблюдателя), не содержали бы в себе никакой глобальной иерархии. Ибо существуй таковая, должна была бы существовать и абсолютная доминанта. А такое положение вещей неминуемо уничтожило бы мир и всякую действительность. Ибо главное условие существующего вообще, – баланс сил.

Линейность нашего мышления, где всё, как «одно за другим», так и «одно выше другого», диктует нам порядок вещей, и порядок собственной осмысленности. Как бы мы не размышляли, наше воззрение всегда будет находиться в рамках парадигмы последовательности и пирамидальности. Как только мы открываем глаза, как только происходит первый удар молоточка в нашем среднем ухе, мир начинает выстраиваться в пирамидально-последовательную конструкцию. Требование формы – рождает эту форму.

Да, как и всякое феноменальное явление мира, всякое воззрение выстраивается в виде пирамиды, от основания к вершине. Но здесь я начну с «вершины», где повышенная облачность не позволяет рассмотреть всё чётко и определённо просто, и затем спущусь к основанию, к очевидному и простому.

С точки зрения биофизики, положение субъекта живой природы, на иерархической лестнице, зависит от его способности к накоплению энергии, и формативному построению гармоничной внутренней структуры, упорядочиванию и сохранению баланса сил. Говоря метафорически, упорядочиванию внутри себя отношения «грубого» с «тонким». А по сути, отношения «совершенного», с «несовершенным» в себе. То есть способности построить внутри себя, ту же иерархическую лестницу. Где в оценках действительности, доминантой должно быть «совершенное». И вот здесь, важнейшим вопрос должно было бы стать определение совершенства, как такового. Но кто мог бы это сделать достоверно? Бог? Может быть. Но только если бы он в действительности имел отношение к этому миру, и, если бы мы имели возможность вербального с ним общения. А так, «совершенное», в нашем случае, должно всегда выступать как «сильное». Эти понятия должны были бы быть синонимами. Но понятия рождаются в рациональном разуме, и потому выполняют интересы его стремлений и желаний. Кто, когда-нибудь, оценит по-настоящему, в какие дебри осмысления уводит нас веками, наш рациональный разум, тот перевернёт своё отношение не только к миру оценок, но и миру вообще.

На самой вершине должно стоять «совершенное». Так полагает справедливость. Но если бы в мире была справедливость, если он нёс в себе хоть каплю идеальной справедливости, он стал бы несправедлив к себе. Так полагает логика. И тем не менее, на самом деле, на верху всегда стоит самое сильное, а значит самое совершенное. То, что берёт на себя смелость и ответственность определять и оценивать всё вокруг. И справедливость, на самом деле, есть необходимый принцип существующего. Другое дело, оценивается справедливость, всегда предвзято и заинтересованно, всегда с точки зрения и интересов оценивающего субъекта. И для большинства стоящих вокруг, является недостаточной справедливостью, а часто и вопиющей несправедливостью. Так справедливость природы, идёт всегда вразрез справедливости отдельной её составляющей. Ибо интересы природы в целом, не могут быть втиснуты в рамки интересов единичного субъекта.

Так кто же ныне, является оценивающим субъектом? Кто, или что в нашем существе, берёт на себя всю полноту ответственности, а значит и власти, как законодательной, так и исполнительной? В случае с человеком, это должно быть непременно «рациональный разум». (Так уж сложилось). И вот что интересно, так как сама иерархия в своей аподиктической юрисдикции, есть плод его, неминуемо предвзятого осмысления, то эта иерархия, – в сути своей, односторонняя, и по большому счёту, надуманная. «Рациональный разум» узурпировал власть, и причислил себе всю полноту истинности всяких оценок. Это с его точки зрения, вершина иерархии «тонкого мира» принадлежит «рациональному». Но с точки зрения «инстинкта», с его утончённой стагнацией и глубинной интуицией, иерархия имеет иное строение, она – формально иная. В этой иерархической лестнице, вершину занимает «идеальное». Но сами отношения, на этой лестнице, оценивает именно «рациональный разум», в силу его доминанты, и мы не можем быть объективны, мы судим обо всём, с точки зрения его оценок, оценок его обзора видимости.

Но часто случается перевес сил, и мы замечаем в себе перемену. Когда главенствование в оценках собственного мировоззрения, переходит на другое поле. Идеальное восходит на трон нашей осознанности, переводя всё рациональное на низшую ступень. (Так рождается искусство). Ведь, в конце концов, наша осознанность в своих доминантах, исходит из того, на чьей стороне по – преимуществу, находится «маятник нашего осмысления» в данный момент. И наша «тонкая иерархия», зависит от того, в каком лагере осознанности в определённое время, находиться наш мечущийся между «рациональным» и «идеальным», разум. Это мы, выстраиваем эту лестницу, и делаем это так, как нам диктует доминанта нашего разумения. Самой же иерархической лестницы, как формы отношения субстанций, в природе – не существует. Ведь сама природа смотрит, на всё это, совершенно иначе.

Вообще, такие понятия как, высшее, и низшее, конечно очень близки нам, привыкшим оперировать категориями иерархических отношений. Разума, смотрящего на вещи в мире, и создающего образ некоей «пирамиды», некоего застывшего в пространстве, всеобъемлющего становления. Где высшее, должно быть непременно главнее и важнее низшего. Где всё вокруг должно быть уподоблено нашей внутренней организации, и петь в унисон нашей внутренней иерархичности, с царём в голове. Но если попытаться абстрагироваться от собственных догм относительно мира, (хотя это не просто, ведь как я уже говорил, как бы мы не пытались уйти от себя, мы всегда приходим опять к самому себе). Попытаться окунуться в некое противоречие, (противоречие не ради противоречия, но ради истины), то в мире разрушаться всякие пирамиды. Попытки взглянуть на мир глазами «стороннего наблюдателя», дают иногда ошеломляющие результаты. В разуме, начинают расти новые «ганглии», и мир разрывает изнутри «сшитое пальто», оголяя свои латентные члены.

Так вот, если всё же попытаться абстрагироваться в своём воззрении от привычного взгляда, то в мире исчезнет всякая иерархия. И останется только «грубая» и «тонкая» материи. А точнее «грубое» и «тонкое» состояние одной и той же материи. Где одно, ничем не хуже и не лучше другого. Где всё равнозначно, и не знает доминанты в своём сокровенном. Где у каждого состояния материи, свои преимущества и свои недостатки.

В метафорическом смысле, всякие отношения в мире, можно отнести либо к камню, либо к воде, либо к огню. Эти три стихии, несут в себе все отношения в нашей действительности. И в своём синтезе, порождают всякую иерархию в существующем. Что, для камня – вода? Но вода камень точит. Что для воды – огонь? Но вода кипит и испаряться. Что для огня, – вода и камень? Но он пасует перед ними. Между этими стихиями, как и за ними, огромное количество градаций, бесчисленное множество форм материи, где-то относительно тоньше, где-то относительно грубее. В этом синтезе, как метафоре существующего, – всё живое и неживое.

Условные отношения между стихиями, образующими всё сущее нашего мира, можно нарисовать в простой картине физического отношения предметов. Так камень – более инертен, более стабилен, а значит, менее уязвим и долговечен в своей форме. Вода же, более подвижна, более нестабильна, и свободна в своих возможных динамических трансформациях. Огонь, – самая агрессивная, из доступных нашему чувству, стихий. Она меняет свои формы с такой скоростью, её движение так произвольны, и в тоже время, осознанны, что это даже вызывает ощущение произвольной мыслящей субстанциональности. (Что вполне закономерно). У каждого из них, свои преимущества, каждый существует в своём мире. Тонкая, агрессивная материя (энергия), впитывается грубой материей, стабильной и основательной. Грубая, под воздействием тонкой и агрессивной, трансформируется в более тонкую. А в «синтезе противоречащих стихий», создаётся нечто метафизическое, некое синтетическое объединение, – «альянс тонкого и агрессивного, с грубым и инертным». – Нечто живое. Производя тем самым, на свет всевозможные системы, – целокупные синтетические упорядоченные конструкции, способные форматироваться в соответствии с окружающей средой в бесконечно возможные формы бытия, и образующие тем самым, всю нашу живую биодействительность.

И как тонкая материя может утончаться до бесконечности, принимая формы, не доступные нашему осмыслению, так и грубая материя, на пути своего огрубения уходит в перспективу, за границы нашей восприимчивости. К примеру, грубость эта, может воплощаться в такую почти мистическую, гипотетическую субстанцию, как «Чёрная дыра». Где «огрубение материи» таково, что внутренняя иерархия, теряет всякий смысл.

Мы, люди, как «материальные синтетические субстанции определённой структурности», не являемся вершиной мира. Мы лишь «относительная субстанция», – субстанция данной тонкости, и данной грубости». Мы – синтез определённого «грубого», и определённого «тонкого», в отношении нашей действительности. В нас имеет своё место, как всё грубое от мира, так и всё тонкое того же мира.