Дежурное происшествие

— Я с детства каши ненавижу! — простонал Пашка. — Не везет мне!

— Могу пожарить картошку, если ты ее почистишь! — предложила Вера компромисс.

— Не хочу. В смысле чистить не хочу! — Пашка был неостановим.

— Хорошо, чего ты хочешь? — хором спросили Вера и Таня.

— Есть! — Пашка наслаждался ситуацией. Каждая по отдельности, мама или Таня, давно бы с ним уже справились. Но вместе они не могли выработать тактику поведения.

Вера Васильевна нашлась первой:

— Ладно, молодые люди, вы тут разбирайтесь, чай заваривайте, а я пойду пока… Остатки вазы подмету!

— И цветочный горшок! А что? — спросил Пашка у грозно посмотревшей на него Тани.

— А ничего. У тебя мама замечательная! И вообще давай думай, чем ты нас кормить будешь!

— А почему я?

— Потому что ты мужчина! — сообщила Таня.

— Ладно. Может, пельмени? Или яичницу? С сосисками? А еще я могу почистить картошку, а ты ее пожаришь! — Пашка ловко увернулся от Таниной тапки.

Вера Васильевна, хихикая, слушала возню в кухне. Проблема ужина явно была снята. Через пятнадцать минут Пашка прокричал:

— Мама, иди пельмени есть! Раз в этом доме никто ничего не готовит больше.

После этого призыва последовал звонкий хлопок.

— Ты что делаешь?! Больно же! Я вот тебе кулинарную книгу подарю, — пригрозил Пашка любимой девушке, выскакивая в коридор.

— Пойдем уже ужинать! На кота не наступи! — Вера выхватила котенка прямо из-под Пашкиной ноги.

— Так и знал, что это блохастое безобразие займет мое место в этом доме, — наблюдая за Верой, которая накладывала еду в кошачью миску, резюмировал Пашка.

Несмотря на легкую перебранку, более того — благодаря ей, все трое чувствовали себя прекрасно. А Таня даже решила извиниться перед бабушкой. Ну не то чтобы извиниться… Просто поговорить. В общем, вечер удался. Вера даже подумала, что быть свекровью не так уж и страшно.

Алексей Максимович

Алексей Максимович мирно дописал все необходимые документы, сделал обход во всех отделениях, за которые отвечал. В палатах пациенты проводили обычный больничный вечер. Кто-то кипятил чай, пряча при виде доктора запрещенные сладости, кто-то играл в домино.

В большом холле, где стоял телевизор, Алексей Максимович поймал двух бодрых пенсионеров, пытавшихся открыть дверь на балкон.

— Что вы делаете, холодно же еще!

— Так ведь весна, доктор! — сообщил один из престарелых хулиганов.

— Хоть весна, хоть лето, а курить на балконе все равно нельзя! — разбил доктор их мечты.

— Так где ж курить-то? Я без этого дела уж почти пятьдесят лет обойтись не могу! Столько не живут! — прохрипел-прокашлял нарушитель.

— Внизу оборудована специальная комната для курения.

— Так там дымом пахнет! — пожаловался второй.

— Идите туда, а то и здесь накурено будет! — сказал Алексей Максимович строго.

— Здесь же балкон!

— Это вообще будет нарушение пожарной безопасности! — сурово напомнил доктор.

— Эх, некурящий вы, нет в вас понятия, — упрекнул пациент. Вдвоем неугомонные курильщики уныло пошли к лифту.

Алексей Максимович подергал балконную дверь, убедился, что открыть ее пациентам не удалось, и уже собрался возвращаться в ординаторскую — через пост, разумеется, как вдруг услышал странный шорох за фикусом. Не сомневаясь, что там прячется какой-нибудь любитель алкоголя, Алексей Максимович резко щелкнул выключателем и заглянул за огромный цветок. Там пряталась больная Василевская.

— Татьяна Тихоновна! — Доктор не смог скрыть удивления. — Что вы здесь делаете? Ваши соседки, наверное, чай пить собираются.

— Я тут вот… — Татьяна Тихоновна неловко улыбнулась.

Алексей Максимович заметил, что нос и глаза старушки покраснели. Он погасил верхний свет, притащил стул, сел напротив:

— Рассказывайте, почему плачете?

— Зачем вам это?

— Вообще-то я ваш лечащий врач. А от переживаний у вас нелады с давлением и сердцем.

— Понимаете, доктор, — решилась Татьяна Тихоновна, — это все семейные неурядицы. Я им никому не нужна!

— Мне кажется, вы ошибаетесь! Они же приходят к вам — и дочка, и внучка.

— Приходят! Но они меня совершенно не слушают! Им не нужны мои советы ни про прически, ни про одежду. О жизни я уж вообще не говорю! — От возмущения Татьяна Тихоновна даже повысила голос.

— Может, они просто хотят жить по-своему? — предположил доктор.

— Хотят, именно этого они и хотят. Но ведь у меня жизненный опыт! А у них что?

— У них — желание его приобрести. Стоит ли из-за этого так расстраиваться?

— Вы представляете, моя внучка переехала жить к молодому человеку. Что теперь люди скажут?! Мало мне было ее странной прически!

— Какие люди? — искренне не понял Алексей Максимович.

— Не знаю, соседи. Или родственники… Или… Да какая разница!

— Так, может, это просто не важно? — Доктор растерялся.

— Ах, вы тоже молодой, ничего не понимаете! Разве можно девушке так просто переехать к молодому человеку? Это же неприлично!

— Мне кажется, — осторожно начал Алексей Максимович, — вы все-таки немного преувеличиваете! Переехала и переехала! Главное, чтобы человек был хороший!

— Удивительно, как легкомысленно ваше поколение относится к семейной жизни, к обязательствам, — рассердилась Татьяна Тихоновна. — Впрочем, извините меня, вы тут ни при чем! Я должна поговорить с дочерью, это она так ужасно воспитала свою дочь, а мою внучку!

— Знаете что, не нужно вам ни с кем разговаривать. Пойдемте лучше давление померяем, потом укол сделаем, потом снотворное примем. А все разговоры — категорически завтра. И не спорьте. — Алексей Максимович говорил решительно.

Татьяна Тихоновна послушно пошла на пост, где Зоя померила ей давление. Давление, конечно же, оказалось повышенным.

— Вот смотрите, до чего вы себя этими переживаниями довели, — не удержался Алексей Максимович от докторского нравоучения. — Девочкам вашим хорошо, и все у них хорошо. А вы переживаете, давление поднимается. Так мы с вами никогда лечение не закончим.

Татьяна Тихоновна ничего не ответила. Алексей Максимович понял, что пациентка с ним не согласна, но все-таки главный здесь он.

— Зоя, давай вечерний укол, потом таблетку от давления и снотворное, — скомандовал он громко. И тихонько добавил: — А когда закончишь, приходи в ординаторскую, хоть чаю за весь день спокойно попьем.