Дежурный по континенту

Ивану показалось, что он сидел на стуле и ждал непонятно чего целую вечность, хотя не прошло и двух минут, как из-за двери до него донёсся густой и сладкий храп. Он вскочил, как чёртик на пружине, и на цыпочках ринулся к выходу. Выйдя в большую комнату, он увидел развалившегося на койке здоровенного парня, который храпел, пускал слюни и блаженно улыбался во сне. Иван неслышной тенью прошелестел мимо койки, но тут по коридору загрохотали шаги, и голос Бурлака, который громогласно звал его по имени, заставил Ивана съёжиться от страха.

Верзила резко сел на кровати, озираясь вокруг с безумным видом. Стартёр в его одурманенных бурлаковской травкой мозгах скрежетал вхолостую, не желая запускать главный думатель, и это, вероятно, спасло Ивану жизнь. Наш герой наставил на Касильдо своё оружие, так и не снятое с предохранителя, но тут в комнату вбежала Агата, а за ней – Бурлак.

– Иван… – сказала Агата, прислонясь к холодной стене. – Ты всё-таки живой!

– …!!! – заорал Бурлак по-русски. – Ванька, дергаем отсюдова на хер! Ща рванет, япона мать!!!

У Касильдо отвисла челюсть.

– Слышь, амиго! – не отрывая взгляда от девушки, сказал ему Иван на языке, который тот понимал. – Беги отсюда со всех ног. Этот дом сейчас будут взрывать.

Касильдо перевёл мутный взгляд на Бурлака и потряс башкой.

– Вашу мать!!! – крикнул Бурлак и побежал к выходу.

Иван взял Габриэлу за руку.

– Я скучал по тебе, – сказал он. – Ты моя синяя птица счастья. Жизнь без тебя не в кайф.

– No te entiendo, [38] – сказала Габриэла и заплакала.

38

– Ничего не понимаю (исп.)

– Будешь понимать, – пообещал ей Иван. – Corremos, corremos! [39]

Они выбежали из подвала и запрыгнули в машину. Следом выскочил взлохмаченный Касильдо. Бурлак ударил по газам, и пикап, взвизгнув, рванулся прочь от дома-айсберга. Касильдо, скособочившись, побежал к пальмовой роще.

Иван посмотрел в виноградины, и руки его потянулись к её талии. Голова легла на грудь. Габриэла погладила его по стоящим торчком волосам. Черты её лица прояснились.

39

– Бежать, бежать (исп.)

Бурлак перевёл дыхание только когда они отъехали от дома на километр, но скорость сбрасывать не стал.

– Сколько времени? – нервно спросил он.

Иван оторвался от любимой и сказал:

– Времени? А чёрт его знает.

Время летит стрелою, подумал он, глядя в её лицо. Нет – годы летят стрелою…

Пульс сделался сто пятьдесят.

Пятьюстами метрами выше Билл Крайтон, сидевший со своим спутниковым телефоном в руке на замаскированном НП посреди гребня, что зубчатой кайсой окружал долину Тихого Дона Фелипе Ольварры, взглянул на часы и крикнул во весь голос, ни от кого больше не таясь в этих ненавистных горах:

– Лейтенант Канада!

– Sir? – отозвался из кустов бравый вояка, все ещё удручённый гибелью своего пехотинца – любителя жвачки.

– Именем правительства Соединенных Штатов Америки приказываю приготовиться к нанесению по объекту «O-one» ракетного удара!

– Всё уже готово.

– Тогда – volley-fire!

Лейтенант быстрым движением достал из разгрузки сигару, откусил кончик, закурил, выпустил густой дым и только тогда ответил:

– Yes, sir!

Когда гулкий грохот прокатился по горам и по склонам покатились камни, Ригоберто Бермудес ещё раз посмотрел на часы, удовлетворённо кивнул и сказал:

– О’кей, ребята. Ждём ещё пять минут и едем наверх вступать в наследство.

Тут завизжали шины, и пыльный пикап, выкатившись сверху, затормозил перед самыми «мерседесами».

Приехавшие с доном Ригоберто трансформеры вытащили из-под пиджаков пистолеты и направили на вновь прибывших. Хосермо, глядя на них, вспомнил, наконец, что у него за спиной с самого начала болтается двенадцатимиллиметровый «ремингтон», и тоже прицелился в пикап.

Антонио бесстрашно подошёл к задней дверце, открыл её и велел всем вылезать на свет божий, держа руки за головой.

Вылезли трое: два мужика и женщина.

– Мы простые туристы! – заблажил тот из мужчин, который постарше. – Нам сказали, что в долине открыли остатки древнего города тольтпеков, и мы поехали посмотреть. А там такое, сеньоры…

– Что же там такое? – спросил Бермудес.

– Что-то грохочет… Вероятно, взрывные работы, сеньор…

Антонио вдруг сунул руку второму мужику под рубаху и извлёк оттуда здоровущий пистолет с глушителем.

– Это от змей, сеньор! – воскликнул пожилой. – Там, в долине, змеи так и кишат!..

– Пристрели-ка сперва этого, – дон Ригоберто кивнул на молодого.

– Я тебе пристрелю, говнюк, старый пень, контра поганая! – сказала Агата, после чего опустила руки и сделала шаг в сторону Бермудеса. – Да я тебя в асфальт закатаю, буржуй, паразит, сосатель крови из трудового маньянского народа!..

Бермудес прищурился, вздрогнул и сказал:

– Виноват. К старости стал слаб глазами, не признал сразу. Вы не подумайте, что я против революции. Наоборот, я сам в душе революционер, которому равного нет в этой части Маньяны. И всегда всем сердцем сочувствовал и вашему Марксу, и вашему Че, и вашей «Съело Негро». Да мы, клянусь мамой, с самим великим Октябрём Гальвесом Морене пару раз распили бутылочку текилы, честное слово. Так что будете проезжать мимо – заглядывайте на огонёк, заезжайте по-простому, прошу вас. Я теперь буду жить здесь и всегда буду рад вас видеть, уважаемая компаньера Агата. Эй, ну-ка быстро освободите проезд! А ты, ольварровский идиот, придурок, поднимай свой шлагбаум, пока я тебя не разорвал на части!..

Антонио мгновенно сориентировался и распахнул дверцу пикапа. Бурлак сотоварищи влезли в машину и, как только полосатый палка поднялся вверх, рванули вперед, выехали на автостраду и помчались с недозволенной скоростью на юг.