Диагноз: Любовь

— Мне все еще не верится, что вы дружили с моей матерью, — сказала Алисия.

— Ну, это было давно, милая, еще до того, как она сошла с ума, — ответила Роксана.

— Помнишь ту поездку в Большой Каньон? — вставила Ди, внезапно оживившись. — Тетя Мэдди тогда неплохо повеселилась.

— Боже, я никогда не забуду, как она села за руль и проехала насквозь лагерь виннебаго [24] . Она гоняла трейлер по их лагерю и при этом все время сигналила, — говорила Роксана, промокая выступившие от смеха слезы.

24

Племя американских индейцев.

— А на нас дождем падали электроприборы, — добавила Алисия.

— Наверное, именно поэтому их не берут с собой в кемпинг, — сказала Ди.

— Мне на голову свалился тостер! — эхом откликнулась Алисия, и они все трое зашлись в истерическом смехе.

Я хихикнула, глядя, как они веселятся, и проверила салатницу, надеясь еще что-нибудь съесть. Нашлись два листика латука и кусочек бекона. Я наколола бекон на вилку.

— Боже, мы что, уже закончили? — Алисия наконец успокоилась, когда Ди встала и начала убирать со стола.

Свободной рукой она потянулась к салатнице, и я положила вилку на стол.

— В меня больше не помещается.

— Надеюсь, ты оставила место для бананового пирога с кремом? — спросила Ди.

— Бананового пирога с кремом? — словно пьяная, повторила я, чувствуя себя заторможенной. — Ого.

— Значит, это был плод любви или что-то иное? — поинтересовалась Алисия. Она отдыхала, облокотившись на муслиновую скатерть, закапанную маслом и усыпанную крошками.

Ди пустила воду в наполненную тарелками раковину и лишь после этого поняла, что вопрос адресован ей.

— Плод любви? — спросила она. — Этот обед? Или пирог?

— Этот ребенок! — Алисия показала на ее живот, обтянутый джинсами.

— Это плод совместной ошибки, — отрезала Роксана. Ее реплика заставила меня задуматься: а верит ли она вообще в любовь, если отзывается о ней с таким презрением? И неужели я всегда так осторожна лишь потому, что боюсь отказа?

— Если Ди сказала, что это любовь, значит, так и было, — возразила Алисия.

Мы смотрели, как Ди выключает воду и идет к холодильнику, чтобы достать банку растворимого кофе.

— Конечно, так и было, — просто сказала она.

— И что же такое любовь? — спросила я, и это прозвучало слегка неразборчиво из-за жирного послевкусия во рту. Я думала о Мэттью Холемби и о том, что Роксана посоветовала мне очки, как у Бадди Холли. Могу ли я пройти мимо любви, не разглядев ее? И как можно узнать о статистически выдающихся отношениях, если не заводить вообще никаких отношений? Интересно. Неужели я умудрилась принять нулевую гипотезу, даже не начиная исследований?

Диотима перестала отмерять ложечкой кофе в кофеварку.

— Согласно Платону, Любовь — это сын Зевса и Бедности, рожденный в один день с Афродитой. Именно поэтому Любовь всегда стремится к красоте и всегда остается силой, несмотря на пережитые лишения. Любовь не красива и не ужасна, это просто посредник между всем на свете. Любовь помогает смертным говорить с бессмертными.

— А кто отец? — не унималась Алисия.

— Винсент Ван Гог, — сказала Роксана.

— Мам! — попросила Ди, наливая воду в кофеварку.

— Его звали Винсент? — спросила Роксана.

— Да, — ответила Ди.

— И разве он не самопровозглашенный художник? — продолжала Роксана, показывая на картину, висящую на дальней стене, ту самую, где девочка едет на слоне с букетом воздушных шариков, растущих из хобота.

Ди вздохнула и захлопнула крышку кофеварки чуть резче, чем следовало бы.

— Ты прекрасно знаешь, что его зовут Винсент Оорспронг.

— Ну да. Винсент Маленький Член.

— «Оорспронг» значит «маленькая весна»! — закричала Ди.

— Я перепутала, — с притворной виноватостью признала Роксана. — Кстати, хочу тебе сказать… Я не знала, что Ван Гог датчанин. Всегда думала, что он из Орли.

Она посмотрела на меня и подмигнула.

Пока кофеварка фильтровала кофе, я наблюдала за Ди, взбивающей крем для бананового пирога: меренгу из яичных белков, ванили, сливок, щепотки соли и чашки сахара. Поскольку электрический миксер был сломан, Ди старалась как могла, вручную взбивая липкую массу в облако пены.

— Насчет нашей семьи, — сказала Алисия со своего места за столом. Она, как и Роксана, мало интересовалась процессом приготовления пирога. — У нас есть семейная история о том, кто смешно танцевал?

— Я могу вспомнить только Гейба. У него абсолютно отсутствовало чувство ритма. Он был ужасным танцором. И вообще, он был хоть и ненамного, но хуже твоей матери.

— А он когда-нибудь начинал танцевать неосознанно?

— Да уж, эти движения осознанными не назовешь, — сказала Роксана. — Ты точно не из семьи танцоров, милая.

Диотима подняла взгляд от предмета своих бешеных усилий.

— Кое-кто из нас танцует. И даже бальные танцы.

— Это ты взяла от меня, детка, — довольно усмехнувшись, заметила Роксана.

До тех пор пока Алисия не упомянула о танцах, я совсем забыла о ее страхе перед хореей Хантингтона, которой может болеть ее мать. Теперь я была готова вернуться хоть к бальным танцам, хоть к Винсенту Оорспронгу.

— А мама… она ненавидела правительство? — спросила Алисия.

— Мэдди? Ну, она была не в восторге от республиканцев, если ты об этом, — ответила Роксана.

Алисия отодвинулась от стола.

— Вообще-то у меня есть некоторые догадки.

— Насчет республиканцев?

— Насчет мамы! Я однажды приехала к ней в Орегон, в коммуну, — начала Алисия. — И больше никогда не захочу туда вернуться. Она живет с какими-то сумасшедшими женщинами, у каждой из которых наверняка было не одно нервное расстройство, прежде чем они решили переехать туда, бросив мужей и детей. Однажды ночью я проснулась от голода и спустилась вниз, решив перекусить. Было три часа ночи, а мама стояла в гостиной, включая и выключая свет. Сначала я подумала, что она страдает лунатизмом, но Мэдди прекрасно понимала, что делает. Она сказала, что заметила, как соседи мигают светом в своей гостиной, и решила с ними пообщаться, хотя и не знала азбуки Морзе. Единственные соседи жили в нескольких милях от ее дома, но, когда я посмотрела в окно, стало понятно, что мама не врет. В доме на холме действительно мигал свет.