Диагноз: Раздевайся, Даша!

– Вы за это ответите. Я вам обещаю, – прошипела в его наглое лицо. – И засуньте себе в жопу свои деньги и помощь.

– Ну и дура, – рассмеялся он, отстраняясь. – Лежи овощем. Пошли, Ира.

Тренер не спорила и не вмешивалась, безропотно последовала за ним. Оставляя меня одну.

Я все потеряла и всего лишилась. Но самое главное, оттолкнула от себя Назара...

Я окончательно сломалась, утопая в одиночестве и жалости к себе. Мне хотелось кричать, яростно орать о несправедливости жизни. Но все, что я могла это лежать и смотреть в окно. Родители никак не могли меня вытащить из этой пропасти.

Все потеряло краски и смысл. Ничего больше не хотелось.

Глава 16

Безликие белые стены больничной палаты, казалось, отражали ту пустоту, которую я чувствовала внутри. Лежала на кровати и смотрела безучастно в окно на яркое небо. Но даже тепло солнца не радовало.

Мое тело, когда -то натренированное и сильное, теперь стало сломанной, опустошенной оболочкой. Я очень сильно похудела. При моем росте, вес в сорок восемь килограмм был уже критичным. Но еда в меня не лезла, я просто ничего не хотела.

Мама сидела рядом с моей кроватью, ее обычно живые, полные блеска глаза потухли. В них плескалась печаль и беспокойство. В руках у нее была тарелка с супом, его аромат, не будил во мне аппетит, а напротив вызывал тошноту.

– Дашуль, пожалуйста, – прошептала она с мольбой. – Поешь хоть немного. Ты и так истощена. Совсем похудела. Чего ты добиваешься?

– Я не хочу, – сипло произнесла в ответ. Голос мой был слабым, нездоровым, лишенным жизни.

Вздохнув, она поставила тарелку на тумбочку и достав платок из кармана, вытерла слезы, скопившиеся в уголках ее глаз.

– Ты должна есть, – с надломом проговорила она, – Иначе, как поправишься и встанешь?

Я понимала ее, но ничего не могла поделать с собой. Мне было плевать на свое здоровье, на будущее. Я не выполняла предписаний врачей, не занималась с реабилитологом и не ела.

Я лишилась всего. Любимого человека, своей мечты. Мое тело меня не слушалось. Имя мое смешали с грязью. Просто взяли и сломали меня.

– Посмотри какой вкусный суп, – уговаривала мама, осторожно положив свою руку на мою. – Я утром варила. Как ты любишь, с клёцками. Дашенька, тебе нужно набраться сил, чтобы встать, чтобы идти дальше.

– Я устала, мама, – прошептала я в отчаянье. – Я так устала... Можно просто оставить меня в покое?

Меня и правда вымотали постоянные мотивирующие речи. Бесконечный поток врачей и медсестер. Их хмурые брови, предположения, новые диагнозы и курсы лечения.

Я устала от вопросов, взглядов полных жалости, шепота и пересудов за моей спиной. От постоянного напоминания о моей травме и печальных прогнозах, о дисквалификации. Так хотелось исчезнуть, раствориться.

– Я знаю, родная, – произнесла она с болью. – Но ты не можешь сдаться. Ты должна бороться. Для себя, для тех кто тебя любит.

Как я могла бороться, когда понимала, что уже все потеряла? Как я могла найти силы, чтобы двигаться вперед, когда оттолкнула от себя единственного мужчину, которого любила? Когда тренер отвернулась от меня, а моя репутация уничтожена...

Слезы катились по моим щекам. Горячие и соленые, как молчаливое свидетельство о боли, которая поглотила меня.

Вдруг дверь резко распахнулась, и в палату влетел ураган. Назар явно был рассержен и очень недоволен. Я же не поверила своим глазам.

Но никаких сомнений не было. Передо мной стоял Борзов. В белом халате, надетом на светлый спортивны костюм. Его глаза, цвета штормового неба прожигали меня насквозь. Цепко сканируя мое тело. Подмечая мою худобу и темные круги под глазами.

Я не знала, что говорить. Как он здесь оказался? Кто ему позвонил? Родители точно не знали его номера.

Борзов, тем временем, оттолкнул ногой стоящую рядом с кроватью коляску, на которой мама «выгуливала» меня в коридоре, и двинулся ко мне.

Мое средство передвижения с грохотом ударилось о стену, а я непроизвольно открыла рот, чтобы возмутиться. Но слова будто застряли в горле.

Столько гнева плескалось в его очах, что я просто боялась, что его взорвет от переполняющих эмоций.

Не говоря ни слова, Назар легко взял меня на руки, нежно прижав к себе и широким размашистым шагом двинулся прочь из палаты.

– Куда?! Куда вы ее несете? – в волнении воскликнула мама, поднимаясь на ноги и всерьез рассматривая вариант, звать на помощь.

У меня же сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он рядом. Здесь со мной.

От него так приятно пахло. А сколько силы и уверенности было в нем... Только я уже другая. Зачем ему калека? Что он задумал?

– На прогулку. Хватит ей лежать. Отдохнула, – твердо и непоколебимо заявил Борзов.

Его слова заставили улыбнуться. Они словно были пронизаны обещанием новой жизни. Мир снова заиграл красками.

– Возьмите плед, – засуетилась мама, тоже воспряв духом и бережно укутывая меня.

Я покидала больницу, в теплых и надежных руках Назара. Он держал не только мое тело, но и сердце в своих ладонях. Впервые за это долгое время улыбалась и хотела жить.

Воздух был густым с насыщенным запахом зелени. Повсюду щебетали птицы. На улице было тепло и свежо.

Я, казалось, отогревалась душой, пока Назар в полном молчании нес меня в небольшой сквер на территории больницы.

Прижимаясь щекой к его груди, робко улыбалась. Ткань стерильного белого халата была единственной преградой, между мной и бешено бьющимся сердцем Борзова. Она хоть немного усмиряла кружащиеся в беспорядке мысли в моей голове.

Он пришел ко мне, нашел и выдернул из той утопии, в которой я тонула. Захлебывалась в отчаянье и погружалась на самое дно своей беспомощности. Но... зачем? Почему?

Дойдя до одинокой скамейки возле раскидистых деревьев, Назар осторожно посадил меня. Забирая такое нужное и дарящее покой, тепло. Сам он продолжал стоять. Сверля меня недовольным взором.

– Ты вообще что ли не ела? – спросил он рассержено. – Я понимаю, что девушки любят худеть к лету. Но это уже перебор, Даша.

Я отвернулась, слова застряли в горле. Как я могла объяснить ему чувство безмерного одиночества, отчаяния? Полного отсутствия желания бороться. Страха от мысли, что потеряла его навсегда. Лишилась всего.