Диалектика отечественного военного прогресса

Одно из самых ярких проявлений внерациональности – это фальсификация отечественной истории, в результате чего постепенно принижались заслуги России, в частности во Второй мировой войне.

Наша страна предпринимала определенные шаги по противодействию такой политике. Идея создания комиссии была направлена на исследование различного рода фальсификаций, направленных на принижение достоинства нашего народа и его вклада в Великую Победу над фашизмом, а также устанавливала бы и защищала историческую правду. Такого рода комиссии существуют в большинстве стран Европы. Например, есть Государственная комиссия по изучению национальной истории в Англии. Имена ее членов мало кто знает, но хорошо известно, что она призвана обосновывать и защищать легитимность политических институтов и политической власти страны. Так что в самом факте обращения на государственном уровне к истории нет ничего опасного для науки, свободных дискуссий и исторических исследований.

Принципиальной характеристикой внерациональных проявлений военного прогресса является воля, которая, как правило, неотделима от пассионарности. Можно с полным основанием утверждать: пассонарная вспышка невозможна без целенаправленной воли, которая, как огонь в степи, постепенно охватывает весь этнос, превращая его в неодолимую силу и стихию, с которой невозможно бороться. Наиболее трагическая ситуация возникает, когда воля сталкивается с безволием и отсутствием способности к сопротивлению. Такие коллизии неоднократно возникали в ходе мировой истории, включая и недалекую историю России. Народ в таких случаях превращается в неуправляемую массу, вождем которой может объявить себя любой проходимец и авантюрист. Вот почему сплоченность на основе единой и всеобщей воли превыше всего!

Внерациональность военного прогресса наиболее полно проявляется в восточных обществах. К примеру, татарское владычество не проникало в быт покоренной страны. Само татарское царство, как и все азиатские кочевые царства, было мозаичным. Оно втягивало а себя многие народы, подчиняло единой власти, облагало данью, карало неповиновение. Но оно в конечном счете не утверждало насильственно своего быта. Несмотря на грандиозный размах завоеваний, на сосредоточенность воли на внешних деяниях, в татарском царстве отсутствовала внутренняя сила. И поэтому, быстро возникнув, оно сравнительно быстро и распалось. Татарские завоевания были лишены религиозных побуждений. Отсюда их широкая веротерпимость. Татарское иго можно было переждать и пережить. Татары не покушались на внутреннюю силу покоренного народа. Помимо всего прочего, монгольский этнос, находившийся на стадии (в фазе) подъема, столкнулся со славянской обскурацией.

Главная книга позднего К. Шмита «Новая Земля» (1950), продолжающая развивать теорию «большого пространства», пронизана размышлениями о конце Вестфальской системы международных отношений и содержит предостережения об опасности глобальной унификации. Шмит выступает как «последний сознательный представитель» права континентальных европейских народов, которое предполагало войны ограниченного масштаба между суверенными государствами и сражения регулярных армий по типу дуэли. Англо-американский империализм, прикрываясь новой универсалистской фразеологией, разрушил классическое международное право, которое исходило из четкого разделения «земли» и «моря», стер линии демаркации и ввел дискриминирующее понятие врага, основанное на понятии справедливой войны. Европоцентричный номос (связь места, закона и порядка) позволял сохранять мир между сильными государствами и минимизировать жестокость в межгосударственных отношениях.

К. Шмит считал, что утрата порядка, основанного на национальном государстве, без четкой организации больших пространств может привести только к размытым пространствам и псевдофронтам, когда Америка будет стремиться играть роль настоящей Европы и хранительницы закона и свободы. В новом мировом порядке чрезвычайное положение становится перманентным и приобретает международный масштаб. Нарушается связь между порядком и местом, единственный гарант смысла в мировой политике – номос замещается нигилизмом. Шмит полагал, что даже если США когда-нибудь удастся учредить мировой порядок, порядок без плюрализма будет означать конец политического 56 .

56

См.: Михайловский А.В. Борьба за Карла Шмита. О рецепции и актуальности понятия политического // Вопросы философии. 2008. № 9. С. 163.

К. Поппер также признает значимость внерациональных форм военного прогресса: «Я знаю многих людей, которые рассматривают в качестве слабости Запада то, что мы на Западе не имеем несущей, единой идеи, не имеем единой веры, которую мы могли бы с гордостью противопоставить коммунистической религии Востока… Но я считаю это фундаментальным заблуждением. Нашей гордостью является то, что у нас нет одной идеи, а существует множество идей, хороших и плохих; что у нас нет одной веры, одной религии, а много разных хороших и плохих. Это знак выдающейся силы Запада, что мы можем себе позволить. Объединение Запада одной идеей, одной верой, одной религией было бы концом Запада, нашей капитуляцией, нашим безусловным подчинением тоталитарной идее» 57 .

57

Popper K. R. Woran glaubt der Westen? // Auf der Suche nach einer besseren Welt, Vortr"age und Aufs"atze aus dreiig Jahren, M"unchen, Z"urich: Pipper, 1984. S. 238.

Люди все еще не усвоили основную аксиому всякой политики, согласно которой право и государство создаются для внутреннего мира и осуществляются именно через правосознание. И в науке, и в жизни господствует формальное понимание государства, извращающее его природу и разлагающее в душах все основные начала гражданственности. Следуя этому пониманию, люди строят государственную жизнь так, как если бы она сводилась к известным, механически осуществляемым, внешним поступкам, оторванным от внутреннего мира и от духовных корней человека, наличность или отсутствие этих внешних поступков должны быть, по их мнению, обеспечены какими угодно средствами и какою угодно ценой – насилием или страхом, корыстью или наказанием; и к этому, будто бы, сводится все: только бы люди повиновались, только бы вносили налоги, только не совершали бы преступлений и не творили беспорядков, – а остальное неважно 58 .

58

См.: Ильин И.А. О сущности правосознания. М.: Рарог, 1993. С. 105.

Генетический детерминизм и межвидовые обобщения, сделанные этими пессимистически настроенными этологами, делают слишком легким обнаружение некоторых из их важных озарений – прежде всего осмысления того, что ход человеческой эволюции вплоть до наших дней, по-видимому, наделил привилегиями и мощью тех, у кого не было чересчур жестких запретов убивать своих соплеменников, а также понимания того, что в эпоху технологий массового поражения продолжающаяся поддержка подобного свойства работает против выживания, а не в пользу него, и наконец, того, что в ходе продуманного социального конструирования с использование уникальных способностей человека обучаться на опыте и вырабатывать предсказания требуются новые выдающиеся личности ради предотвращения вымирания данного вида в будущем 59 .

59

См.: Коллинз Р. Конфликт с применением насилия и социальная организация: некотоыре теоретические следствия из социологи войны // Война и геополитика. 3-й выпуск Альманаха «Время мира» / Под ред Н.С. Розова. Новосибирск, НГУ, 2013. 571 с С. 52.

В современных условиях мы становимся свидетелями того, как из холодной войны «… родилась не только Российская Федерация, но и многое другое, включая глобализацию… Однако формирование постхолодного мира не завершилось – оно идет полным ходом, и РФ все больше и больше становится объектом этого процесса: генезис системы определяет ее функционирование» 60 . Именно «патриотизм спас Россию; к сожалению, американский патриотизм подорван саперами культурной революции. Когда Мадлейн Олбрайт, Уильям Коэн и Сэнди Бергер отправились в Огайо, рассчитывая добиться поддержки в вопросе возобновления бомбовых ударов по Ираку, они с изумлением обнаружили, что поколение Икс жаждет участвовать в клинтоновских войнах не больше, чем Билл Клинтон и его поколение Вудстока жаждали воевать за Никсона» 61 .

60

См.:Фурсов А. Виновны в непонимании. Размышления о холодной войне // Литературная газета. №10. 15–21 марта. 2006 г. С. 4.

61

См.: Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 338.

Во второй половине XX века возникла проблема выживания человечества в условиях, когда научно-технический прогресс создает все более широкое поле возможностей для принципиально нового развития военной техники и оружия массового уничтожения. Дело в том, что до XX столетия человечество жило и развивалось, осознавая себя бессмертным. В столкновениях, конфликтах и войнах могли исчезнуть государства, погибнуть отдельные народы и культуры, но все же человечество оставалось и продолжало свою историю. Теперь же возникла парадоксальная ситуация: наращивание силы, технологической мощи человечества привело его к такому состоянию, когда оно не только не может реализовать изначальные претензии всестороннего господства над обстоятельствами, а, напротив, окончательно попадает во власть обстоятельств, становится заложником орудий массового уничтожения, которые оно само же изобретает.

Философско-политические и нравственные принципы Канта о вечном мире оказались для человечества в XXI веке вновь недосягаемой мечтой. Более того, после агрессивного, варварского вторжения субъектов глобализации (международной мировой олигархии) силами США и НАТО в Югославию и Ирак произошел своеобразный онтологический переворот – война де-факто стала легитимным состоянием мира, а законы международного права, ООН уже ничего не решают. Отныне агрессия и захват чужих территорий и легитимно избранных президентов именуется «миротворческой акцией», «ати-террористической кампанией» или за неимением аргументов «гуманитарной помощью» ради свобод и прав личности.