Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство
Шрифт:
И далее: "Диалогические отношения носят специфический характер: они не могут быть сведены ни к чисто логическим, ни к чисто лингвистическим... Диалогические отношения предполагают язык, но в системе языка их нет. Между элементами языка они невозможны. Специфика диалогических отношений нуждается в особом изучении." (там же: 296)
Лингвистика изучает только отношения между элементами внутри системы языка, но не отношения между высказываниями. Лингвист привык воспринимать все в замкнутом пространстве.
Отношение к смыслу диалогично, ибо понимание всегда носит диалогический характер. Однако, диалогизм не следует понимать слишком узко, как спор или полемику. Это внешне наиболее очевидные формы диалогизма.
Чисто лингвистические отношения (то есть предмет лингвистики), считает М. Бахтин, - это отношения знака к
Отношения между репликами реального диалога (беседа, научная дискуссия, политический спор и т. п. ) являются наиболее наглядным и простым видом диалогических отношений. Они не всегда совпадают с репликами реального диалога, так как диалогические отношения гораздо разнообразнее и сложнее. Частичная общность темы, точки зрения образуют смысловую конвергенцию. Так, всякий обзор по истории какого-нибудь научного вопроса производит диалогические сопоставления и таких ученых, которые ничего друг о друге не знали и знать не могли. Общность проблемы порождает здесь диалогические отношения. (там же: 304)
По мнению М. Бахтина, существование одного сознания не самодостаточно, так как "Я осознаю себя для другого, через другого и с помощью другого" (там же: 311). Само бытие человека, считает М. Бахтин, есть глубочайшее общение. Быть - значит общаться, ибо у человека нет внутренней суверенной территории: смотря внутрь себя, он смотрит в глаза другому или глазами другого. (там же: 312)
Человеческая жизнь воплощена в диалоге и единственно адекватной формой словесного выражения, по глубочайшему убеждению М. Бахтина, является незавершимый диалог. Жить - значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т. п. . В этом диалоге человек участвует весь и всю жизнь, вкладывает всего себя в слово, и это слово входит в диалогическую ткань человеческой жизни. (там же: 318)
Нарушение принципа реального существования человека в форме "Я" и "другого" может привести к юмористическому эффекту как в объявлении, помещенном в одной из витрин фотостудии в Манчестере:
Portraits as we see you - ( 6;
Portraits as you see yourself - ( 25 (Pope).
"Когда в коммуникацию вступают двое людей, то выражаясь фигурально," пишет остроумно Н. Комлев, - "присутствуют как бы шесть человек - каждый, как он сам себя видит, каждый, как его видит этот другой, и каждый , каким он является в действительности." (Комлев 1992: 202)
Специфический характер диалогичности, по мнению М. Бахтина, носят литературные произведения, которые, с одной стороны, нельзя изучать в отрыве от всей культуры эпохи, а с другой замыкать литературное произведение в одной эпохе его создания. "Мы обычно стремимся объяснить писателя и его произведения именно из его современности... Мы боимся отойти во времени далеко от изучаемого явления. Между тем произведение уходит своими корнями в далекое прошлое. Великие произведения литературы подготавливаются веками, в эпоху же их создания снимаются только зрелые плоды длительного и сложного процесса созревания. Пытаясь понять и объяснить произведение только из условий его эпохи, только из условий ближайшего времени , мы никогда не проникнем в его смысловые глубины. Замыкание в эпохе не позволяет понять и будущей жизни произведения в последующих веках, эта жизнь представляется каким-то парадоксом. Произведения разбивают грани своего времени, живут в веках, то есть в большом времени, притом часто (а великие произведения всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности... Но произведение не может жить в будущих веках, если оно не вобрало в себя как-то и прошлых веков. Если бы оно родилось все сплошь сегодня... , не продолжало бы прошлого и не было бы с ним существенно связано, оно не могло бы жить и в будущем. Все, что принадлежит только к настоящему, умирает вместе с ним. (там же: 331-2)
Жизнь великих произведений в процессе своей посмертной жизни обогащаются новыми смыслами. Мы можем сказать, что ни сам Шекспир, ни его современники не знали того "великого Шекспира", какого мы теперь знаем.
"...Смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально и раскрываться только в благоприятных для этого раскрытия смысловых культурных контекстах последующих эпох. Смысловые сокровища, вложенные Шекспиром в его произведения, создавались и собирались
веками и даже тысячелетиями... . Шекспир использовал и заключил в свои произведения огромные сокровища потенциальных смыслов, которые в его эпоху не могли быть раскрыты и осознаны в своей полноте. Сам автор и его современники , видят, осознают и оценивают прежде всего то, что ближе к их сегодняшнему дню..." (там же: 332)М. Бахтин подчеркивает, что не может быть изолированного высказывания. Оно всегда предполагает предшествующие ему и следующие за ним высказывания. Ни одно высказывание не может быть ни первым, ни последним. Оно только звено в цепи, вне этой цепи не может быть изучено. Высказывание как целое входит в совершенно новую сферу речевого общения, которая не поддается описанию и определению в терминах лингвистики и - шире - семиотики.
Метаязык, продолжает М. Бахтин, не просто код - он всегда диалогически относится к тому языку, который он описывает и анализирует. Ни одно научное направление не тотально, и ни одно направление не сохранялось в своей первоначальной и неизменной форме. Не было ни одной эпохи в науке, когда существовало только одно единственное направление. Слияние всех направлений в одно-единственное было бы смертельно для науки. (там же: 340)
Смысл всегда отвечает на какие-либо вопросы. То, что ни на что не отвечает, представляется М. Бахтину бессмысленным, изъятым из диалога. (там же: 350) Другими словами, все то, что выпадает из диалога, лишено смысла.
Смысл потенциально бесконечен, но актуализоваться он может, лишь соприкоснувшись с другим смыслом, чтобы раскрыть новые моменты своей бесконечности. Актуальный смысл принадлежит не одному, а только двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам. Не может быть "смысла в себе" он существует только для другого смысла, то есть существует только вместе с ним. Не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна может быть реальной. (там же: 350)
При понимании тексты, соотнесенные с другими текстами, приводят к переосмыслению в другом контексте. М. Бахтин приводит этапы диалогического движения понимания: исходная точка - данный текст, движение назад - прошлые контексты, движение вперед - предвосхищение (и начало) будущего контекста (там же: 364).
Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом, приобщая данный текст к диалогу. (там же: 364)
И, наконец, приведем высказывание, передающее глубочайший смысл: "Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и безграничное будущее). Даже прошлые, то есть рожденные в диалоге прошедших веков, смыслы никогда не могут быть стабильными (раз и навсегда завершенными, конченными) - они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего развития диалога". (там же: 373)
Известно, что научное творчество всегда связано с изменением смысла. Этот процесс удобно проследить с помощью "преднамеренного", в смысле М. Бахтина, научного диалога, который представлен как метаязык английских исследований в области грамматики в монографии Н. Гвишиани (Гвишиани 1986: 175-193).
Важная роль в становлении современных взглядов по теоретической грамматике английского языка принадлежит Г. Суиту (Sweet: 1892). Г. Суит реально соотносит грамматическую систему языка с планом речи, с конкретными речеупотреблениями, зафиксированными в речи образованных носителей языка: "If an ungrammatical expression such as 'it is me' is in general use among educated people, I accept it as such, simply adding that it is avoided in the literary language". (Sweet 1892: 11)
Следует отметить , что Суит ввел в научный обиход такой важнейший термин 'common case'. До него авторы грамматик использовали термин 'nominative case', который противопоставлялся термину 'objective case'. Согласно Суиту, "English has only one inflected case, the genitive, ... the uninflectional base constituting the common case... , which is equivalent to the nominative, vocative, accusative and dative of such a language as Latin." (Sweet 1892: 50-2)
О. Есперсен, также как и Суит, при определении частей речи считает необходимым принимать во внимание все три категории - значение , форму и функцию языковых единиц: "In my opinion, everything should be kept in view, form, function and meaning..." (Jespersen 1924: 59-60)