Дикари Гора

— Я у Ваших ног.

— И как Ты себя при этом чувствуешь?

— Очень женственной, очень, очень женственной, — призналась она.

— И чем Ты можешь объяснить эти чувства?

— Тем, что я — женщина, в ногах сильного мужчины. Того, кто владеет мной, того, кто господствует надо мной, того, кому я должна повиноваться.

— Ты не говоришь как женщина с Земли, — заметил я.

— Я быстро учусь на Горе, — ответила она, — и я многому научилась этой ночью.

Я, скрестив руки, смотрел над ней и смотрел вниз.

Она протянула пальцы, касаясь темных одеял. Затем, она повернулась, и посмотрела на меня.

— Это потому, что я теперь собственность, не так ли, Господин?

— Да, — согласился я.

— Я всегда чувствовала это сердцем, но я даже не думала, что это может осуществиться.

Я отошёл за её туникой. Я чувствовал, как острые листья влажной прохладной травы колют в мои щиколотки. Я поднял тунику и бросил ей. Она встала на колени, держа свою рабскую одежду перед собой. Она была крошечной, даже в её руках. На этом, темном, грубом куске ткани, блестели капли росы.

Она сжимала тунику, не надевая, и смотрела на меня.

— Я больше не девственница, Господин.

— Уверяю тебя, мне это известно не хуже, чем тебе, — усмехнулся я.

— Теперь я — всего лишь полностью открытая рабыня, — сказала она с грустью, — ничем не отличающаяся от других девушек, одна из них, легкодоступная при минимальном желании хозяина.

— Да, — согласился я.

— И мне не больно от этого, Господин.

Я кивал.

— И это не имеет никакого значения, не так ли?

— Не имеет.

— Господин, — прошептала она.

— Может быть, теперь тебе пора одеться, — намекнул я.

— Разве это — одежда? — она спросила, с улыбкой, натягивая на себя тунику. — Это — всего лишь маленькая тряпка.

— Зато она не оставляет сомнений относительно твоего очарования, — признал я.

— Но она совсем не прикрывает меня внизу.

— Это так и предполагается, — усмехнулся я. — Ты знаешь почему?

— Это, чтобы напомнить мне, что я — рабыня, — она улыбнулась, — таким способом моя уязвимость усиливается, что может быть неоценимым для хозяев.

— Джинджер и Эвелин уже преподали вам это.

— Они уже преподали нам много чего из нашей новой реальности.

— А как на счёт интимных секретов рабских любовных ласк?

— Пока нет, Господин.

— Маленькая самка слина, похоже, хранит такие секреты от вас, — сказал я. — Утром я поговорю с Грантом. Это, может оказаться, не в их интересах продолжать замалчивать подобные вещи.

— Да, Господин, — сказала она, явно испуганно.

— Они будут учить тебя, и другие драгоценности в караване, всему, что они сами умеют, и быстро, — пообещал я. — Отказ будет причиной для серьезного наказания.

— Да, Господин, — прошептала она.

— Неосведомленная в этих вопросах свободная женщина — банальность. А вот неосведомленная рабыня — нелепость.

— Вы подразумеваете, что я должна быть обучена, как ублажать мужчин, фактически тренирована этому?

— Да, Ты должна быть дрессирована, как прекрасное домашнее животное, которым и являешься.

Она испуганно смотрела на меня.

— И я советую тебе заучивать эти уроки как можно лучше.

— Да, Господин.

— Несомненно, Ты знакома, из своего прежнего мира, с такими умениями, как шитье и кулинария, обычно подразумеваемыми подходящими для женщин.

— Конечно, Господин.

— И Ты можешь приготовить что-нибудь или сшить?

— Нет, Господин. Мне казалось, что подобные занятия, подходили для женщин их более низких слоёв общества.

— Ты научишься этому, — пообещал я.

— Да, Господин.

— Но кроме таких умений как приготовление пищи и шитьё одежды, занятий подходящих для женщин, и о которых Ты что-то знаешь, есть и много других умений. И это не должно как-то удивлять тебя. Среди них есть тонкие, восхитительные и интимные умения, наиболее подходящие для рабыни.

— Я даже предположить не могла, Господин, — удивлённо сказала она.

— Ты больше не свободная бездельница, — напомнил ей я. — Ты — рабыня. Ты должна заработать на свое содержание.

Она вздрогнула.

— Зачем Ты думаешь, тебя купили?

Она прикрыла рот своей маленькой рукой, со страхом гладя на меня.

— Убери руку ото рта, — приказал я. — Чтобы я видел губы рабыни.

Стремительно она положила руку на бедро.

— Выпрями спину, — услышала она мой следующий приказ, и выполнила его без промедления.

— Свободная женщина, ложится в постель, и ждёт того, что произойдет. Рабыня встаёт на колени перед своим Господином и умоляет позволить доставить ему удовольствие. Свободная женщина считает вполне достаточным то, что она существует. От рабыни ожидается, что она не только будет существовать, но и должна выделяться. В действительности, она обычно боится только того, что она, не достаточно великолепна для своего хозяина. Это — неудивительно, что большинство мужчин находит свободную женщину, в её инертности, её невежестве и высокомерии просто скучной в постели. Ничего удивительного, что большинство мужчин предпочитает призывать её конкурентку к своим мехам, беспомощную, соблазнительную, похотливую рабыню в стальном ошейнике.

— Когда-то я была свободной женщиной, — с грустью сказала девочка.

— Есть надежда и для свободной женщины, — усмехнулся я. — Она может надеть ошейник, раздеться, и подвергнуться порке плетью. Вот тогда, порабощенная, она сможет научиться, доставлять удовольствие мужчине.

— Да, Господин, — прошептала девушка.

— Подобное обучение, не должно стать неожиданностью для тебя. Довольно обычно для рабынь пройти дрессировку.

— Да, Господин.

— Тогда, полагаю, Ты будешь обучаться старательно.

— Я буду обучаться, Господин.

Я разглядывал её.

Внезапно она бросилась на живот на тёмные одеяла. Она подползла к моей левой ноге, и, схватив меня за щиколотку своими маленькими ручками, начала целоваться в мою стопу.

— Рабыни могут умолять своих владельцев позволить им доставить удовольствие своему Господину, могут или нет? — спросила она, продолжая целовать мою ногу.

— Да.

— Я прошу позволить мне доставить удовольствие моему Господин, — попросила она. Её губы были теплыми и мягкими на моей ноге.