Дикари

– Я знаю, – сказал галл. – Мы представляем это расстояние по плану Города. Оно такое же, как от твоей префектуры до Тарпейской скалы[107].

В зале для докладов Кален Корбулон показал на плане Города одну точку.

– Вот дом Домитиллы, – сказал он, – сестры Цезаря. Здесь поставлены двадцать человек. Они, видимо, должны помешать ей отправиться этой ночью в императорский дворец...

Домитилла! Сулла вспомнил, как Манчиния говорила ему, что она была той, кому Тит доверял самое сокровенное, кроме того, она выступала его сообщницей в любовных делах. Она могла быть настроена только против готовящегося братоубийства. Ее, несомненно, собираются задержать, используя стражей, а когда все будет окончено, Домициан представит ей ложный отчет. Спор хорошо это знал, когда сказал Сулле, что те, кто убьют Тита, могут стать и первыми, после Цезаря, жертвами заговора. Существование сестры делало эти последующие убийства необходимыми, чтобы замести следы убийцы... Сулла ясно представил себе, как Домициан, выбегая от своего умирающего брата, зовет находящихся поблизости преторианцев, указывает им на виновных, которые тут же падают, пронзенные мечами... Стены императорского дворца видели и не такое.

Клувий Стефан, посланный к Домитилле, вернувшись, объявил, что ее не было дома, что она уехала к богатейшему Терпнию на вечер в честь двадцатилетия его дочери. Она отправилась туда, как объяснил Клувий, с пятью охранниками из числа постоянно прикрепленных к ней преторианцев, но за ее носилками следовали двадцать стражей. Клувий узнал это от шестого преторианца, оставшегося дома. Он не скрыл от него, что он и его товарищи были возмущены этим вмешательством Кассия Лонгина в их дела. Причина, как объяснил им начальник отряда, заключалась в том, что «существовало опасение, что в эти дни что-то замышляется против членов императорской семьи».

– А он хорошо осведомлен, – пошутил Сулла. – Приведите того человека, который сидел в этом кабинете до нас, – приказал он.

К нему тут же привели Лорея.

– Лорей – это твое имя? – спросил галл.

– Да, – ответил он. – А твое?

– Это ты спросишь у Кассия Лонгина, когда вы окажетесь вместе в одной клетке приговоренных к казни с хищниками, в подвалах амфитеатра. Тебе известно, что сегодня ночью ты участвуешь в цареубийстве, или Кассий использует тебя как глупца?

– Цареубийство! – воскликнул Лорей. – Ты говоришь вздор. Мы просто хотим заменить императора, слабость которого подвергает империю опасности, тем властелином, который лучше подготовлен к управлению страной! Этой же самой ночью Тит должен быть отвезен на Капри. Он согласится уступить трон своему брату. Он скорее поэт и литератор, чем цезарь! Каждый это знает.

– Тогда ты глупец, – сказал галл. – Я хотел знать, с кем имею дело. И что ты должен получить за это должностное преступление?

– Почему я должен тебе отвечать?

– Чтобы обеспечить себе жизнь. Все, что ты скажешь или сделаешь сейчас, будет засчитываться в твою пользу на процессе, который займется вашими преступлениями. Так что в твоих интересах удовлетворить мое любопытство.

– Я должен получить пост Кассия.

– Префекта ночных стражей, в твои годы? Это действительно заманчиво. А Кассий?

– Он будет управлять Египетской провинцией.

– Он бы собрал огромное состояние. Однако я позвал тебя для того, чтобы ты помог мне разобраться в механизме заговора. У нас остается мало времени. Ты или будешь говорить, или умрешь. Если этой ночью нужно будет передать приказ одному из отрядов, посланных в город, то в какой форме должен отдаваться этот приказ? Если не дашь ответа или он нас не устроит, то умрешь раньше двенадцатого часа. Говори правду, она будет занесена в положительную характеристику твоего личного дела.

– Вижу, что у меня нет выбора, – шутливо попытался ответить тот.

– Конечно же нет. Ты можешь умереть, как это делали в прежние времена римляне. Нам об этом рассказывали в той школе, где я учился, в Лугдунуме.

– Ты меня убедил, не старайся больше. Ты этим еще больше унижаешь меня.

– Я сожалею, – ответил Сулла. – Но убийство царственной особы сопровождается неудобствами. Итак?

– Каждый приказ должен быть написан на табличке рукой Кассия и иметь его личную печать.

Галл посмотрел ему прямо в глаза:

– Ты ничего не забыл? В подобных случаях обычно используется опознавательный сигнал или пароль. Может быть, волнения ослабили твою память...

– В тексте приказа действительно должны присутствовать два слова – «без промедления».

– Я уверен, что ты сказал бы это мне сам, даже если бы я и не настаивал. Я благодарю тебя. Возвращайся в карцер и молись всем богам, чтобы нам все удалось и ты после полуночи остался бы в живых, как и префект Египетской провинции. Кален! Прикажи поставить во дворе, под окнами парадной столовой Кассия Лонгина, крест. Выполняй быстро! Мы можем все потерять буквально за несколько минут.

Кален вышел, а Сулла направился в покои префекта, которого охранял Тодж.

Он снова прошел через атрий и подошел к рухнувшему на скамейку хозяину дома, которым овладел ужас поражения.

– Кассий, – сказал галл. – Пожалуйста, проводи меня в столовую.

Гости все еще находились там, проклиная себя за то, что совершили ошибку и позволили увлечь себя льстивыми уговорами Лацертия и префекта.

– Посмотри, что делается во дворе, – сказал он, показывая Кассию на одно из окон.

Из окна префект увидел, как два человека, одетые в форму его стражей, вынесли два больших бревна. Потом к ним подошел третий с киркой в руке и начал разбивать мостовое покрытие, чтобы вырыть яму.

– Я подумал, – продолжал Сулла. – Твои преступления так значительны, как на мой взгляд, так и на взгляд Менезия, что я решил казнить тебя, что бы ни случилось. Здесь ставится крест, который еще совсем недавно ты хотел поставить для меня. Тем не менее, как истинный офицер, я испытываю угрызения совести: моя месть не должна предшествовать выполнению долга, а долг состоит в том, чтобы сорвать ваш заговор. Поэтому хотя мне это и непросто, но я оставлю тебе один шанс. Ты под мою диктовку напишешь приказы нескольким отрядам, которые ты отправил в город, о выступлении, и, таким образом, ты переживешь и двенадцатый час, и этот крест. Не забывай о двух словах пароля... А то такая забывчивость может бросить тень на наши последующие отношения. Пойдем в твой кабинет, где, совершенно очевидно, хранятся твои печати.

* * *

Носилки Суллы остановились перед домом богатого Терпния, вход в который, освещенный смоляными факелами и светильниками на жире, говорил о том, что сегодня вечером в доме проходил прием. Разнообразные повозки и носилки стояли в саду и на самой улице, куда доносился говор и смех приглашенных. Рабы-носильщики и возницы, которым раздали еду и питье, сидели на земле около стены, окружавшей сад, в глубине которого можно было различить перистиль, тоги и платья прогуливающихся гостей.

Клувий вошел в празднично украшенный дом. Спустя десять минут он вернулся, сказав Сулле, что, как только Домитилла услышала произнесенное вполголоса имя Суллы, она легко согласилась повидаться с ним на скамейке в отдаленной части сада.

Галл вышел из носилок и последовал за Клувием в сад. Вскоре он уже подходил к мраморной скамейке, на которой сидела сестра Цезаря.

– Ну вот, – пошутила она, – я догадывалась, что однажды ты появишься, но я не ожидала увидеть тебя так скоро. Где ты был?