Дикари

– О! Какой красивый мальчик! – жеманясь, сказал галл в парике. – Иди садись рядом со мной, мой красавчик...

Глаза маленькой жертвы на секунду отразили отчаяние при попытке улыбнуться.

– Прекрасные зубы! – воскликнул Сулла смешным голосом, схватил руку эфеба и положил на свое бедро.

Котий закрыл дверцу и отошел в сторону.

– Скажи мне, малыш, сколько тебе дает Ихтиос, когда ты отправляешься вот так с кем-то на ночь?

– Он дает мне каждый раз три асса.

– Скажи-ка – немного!

Малыш запротестовал, защищая свое положение и того, кто во всяком случае спас его от нищеты улицы.

– Да, но нас кормят и одевают, – объяснил он.

– Вот как, – согласился Сулла. – И как съедобно то, что вам дают?

Мальчик рассмеялся.

– Не всегда! – бросил он. – Но иногда бывает и вкусно.

– А как Ихтиос обращается с тобой и другими?

Малыш по-новому посмотрел на старого педераста, который задавал ему такие вопросы:

– Почему вы меня спрашиваете? Вы что, заодно с ночными стражниками?

– Нет, совсем нет, – сказал Сулла. – Просто ты мне нравишься. Это естественно! Ну, Ихтиос хорошо обращается с тобой?

– Он три раза наказывал меня кнутом, вот и все.

– А почему?

Тот покачал головой. Сулла не стал настаивать на своем" вопросе.

– Послушай меня, – вновь заговорил галл. – Я подарю тебе пятьдесят сестерциев сегодня вечером. Не возражаешь?

– Конечно, – сказал малыш, преодолевая свое беспокойство.

Что попросит старый дурак от него за такую сумму?

– Скажи мне, что сейчас поделывает Ихтиос?

– Он наверху. У него комната на втором этаже. Принимает людей и может поспать.

– А вас заставляет подниматься к нему наверх и спать с ним?

– Не часто, – сказал мальчик. – У него есть женщина, и он живет у нее, на другой улице, рядом. Внизу – два типа. Они занимаются нами и принимают клиентов.

Сулла сунул руку в карман и достал несколько монет по десять сестерциев. Отсчитал таких пять.

– Ты останешься со мной на ночь?

– Да, – сказал мальчик. – Но я должен вернуться завтра в одиннадцатом часу, обязательно...

– А если сейчас я тебя отпущу, у тебя есть где провести ночь, не возвращаясь к Ихтиосу?

Мальчик широко открыл глаза и посмотрел на монеты в руке Суллы.

– Вы... Вы не хотите, чтобы я остался с вами?

Сулла почувствовал его обеспокоенность тем, что он не понравился, и теми последствиями, которые могли его ожидать.

– Не в этот вечер, – сказал он.

Пальцы мальчика забрались под одежду и добрались до члена Суллы.

– Я могу вас сейчас пососать, – сказал он вполголоса и, открыв рот, показал свой язык.

– Ты очень мил, – ответил ему Сулла, – и я уверен, что ты все делаешь очень хорошо. Но у меня дела. Я вернусь в другой раз.

– Если узнают, что я вам ничего не сделал, меня побьют кнутом, – возразил малыш.

– Если ты ничего не скажешь, то никто ничего не узнает, – ответил Сулла. – Но ты мне не ответил. Где ты проведешь ночь?

– У меня друг, работает в ресторане. Обслуживает посетителей. Пойду помогу ему, а потом посплю с ним в его комнате.

– Так и сделай, – сказал Сулла. – И добавил, кладя серебро ему в руку: – Иди и никому ничего не рассказывай.

Сулла позвал жестом Котия, который открыл дверцу носилок. Мальчик пошел прочь, ускоряя шаг.

– Купи длинную веревку на той улице, что мы недавно проходили, где было полно лавок. Принесешь в носилки, а носилки доставите в переулок, в тот, куда выходят два окна второго этажа. Я поднимусь к Ихтиосу.

Котий вскоре ушел. Носильщики взялись за ручки носилок и поднесли их к входу в дом сутенера. Ветеран, выполнявший роль лакея с дубинкой, открыл дверцу носилок, церемонно склонился и помог старому педерасту, опиравшемуся на цветную палку, выбраться из них.

Дом Ихтиоса был обставлен длинными, тщательно отделанными деревянными скамьями с большим количеством подушек. На них сидела добрая дюжина маленьких мальчиков с хорошо уложенными волосами, накрашенными лицами, одетых в модную одежду разных цветов. Блестевшая от воска лестница, несомненно, вела на второй этаж.

Двое, на вид лет тридцати, сидели на табуретах, поджидали клиентуру. Видимо, о них и говорил малыш – эдакие упитанные и изнеженные пастухи, охранявшие стадо женообразных мальчиков.

Один из них поднялся при виде богатого любителя, о приходе которого сообщил Котий, и стал кланяться:

– Входите, господин, входите, садитесь с нами и познакомьтесь с нашими милыми молодыми людьми...

– Ах, какие все миленькие! – сказал Сулла с улыбкой. Лицо в макияже сморщилось в гримасу. – Великие боги! Ах молодость, ах свежесть!

Он прошел на середину комнаты и стал гладить руку эфеба лет четырнадцати. Потом он повернулся к своднику:

– Вам сказали, что я хочу встретиться лично с Ихтиосом?

– Да, господин, – поторопился ответить толстяк. – Сейчас же схожу за ним наверх...

– Пожалуйста, – сказал Сулла, – не проси его спуститься! Мне нужно пошептаться с ним. Я предпочитаю встретиться с ним с глазу на глаз. Покажи мне дорогу...

– Следуйте за мной, господин Вестиний. Мы уже сообщили ему о вашем приходе, сразу, как только ваш раб предупредил нас.

Сулла поднялся за ним на площадку. Тот постучал в дверь. Ихтиос пригласил их войти. Толстяк объявил о приходе Вестиния.

– Входи, Вестиний, входи! – сказал сутенер, почтительно поднимаясь навстречу.

Греческие сутенеры главенствовали в своей профессии. А сама Греция представляла собой неистощимый источник, поставляя Риму детей обоего пола для занятий проституцией.

– Чем я могу тебе услужить? – спросил он, как только его посетитель уселся в одно из двух кресел с сиденьями из слоновой кости перед его бюро. – Видел ли ты наших молодых людей – там, внизу? Нет ли среди них того, кто тебе понравился? Если ты ищешь чего-то особенного, то я смогу поискать в другом месте и быстро...