Дикая охота

— Одно мое слово, и стая разорвет тебя и твою охрану на мелкие кусочки, Милхард. И никто не успеет тебе помочь, и бестиарий уже не вернет твою жизнь, — Тая проговорила, чувствуя, как в ее голос вновь вливается неведомая сила. Древняя и жестокая, как сама природа.

Маг хорошо владел лицом, но по нему прошла судорога после таких слов.

— Нет, Тая, — неожиданно для всех произнес Дар Ветер. Охотник, как мог, развернулся в сторону девушки, и теперь смотрел на нее со смесью нежности и грусти. — Убьете этих, на их место придут другие. Еще больше, еще злее, с зачарованным оружием. Вам не нужно было приходить за мной. Вы все еще можете просто уйти отсюда. Верно, Милхард? — оборотень спросил это с явной угрозой, и маг лишь неопределенно дернул головой в ответ.

— Пусть приходят! — Тая крикнула с вызовом, не веря, что ее любимый мог так просто сдаться на милость палачам. — Нас здесь уже не будет. Мы уйдем, всей стаей, а вы, — она вскинула руку в сторону Милхарда, и толстяк вздрогнул, когда, подвластная ее жесту, пара темно-серых волков скользнула к нему, оскалив желтые клыки, — дальше рвите друг другу глотки. Вам для этого не нужны никакие оборотни.

— Нет, Тая! — Дар Ветер, стоя на коленях, со связанными руками, спорил со своей спасительницей, и в голосе его слышался металл. Все еще не сломленный, несмотря на все старания мага и его охраны. — Вам нельзя этого делать!

В памяти всплыли слова охотника: «Чем больше людей ты убиваешь, тем труднее становится держать зверя под контролем». Но так ли нужно держать его под контролем? Что будет, если отпустить его на волю?

Милхард, видя, что между его врагами нет согласия, не преминул воспользоваться этим. Маг протянул руку в просительном жесте и проворковал, как мог сладко и миролюбиво:

— Отдай мне, книжечку, девочка, и можешь забирать и своего драного пса, и обожженную старуху-настоятельницу. Мы оставим вас в покое, моя охрана уйдет, и больше никто не потревожит покой пансиона Илларх. Только девочек-послушниц заберем с собой, не гоже оставлять молодых волшебниц на потеху оборОтникам.

И улыбнулся, широко, открыто и слащаво. Тая внутренне скривилась от такой ухмылки, но сделала шаг в сторону мага.

— Тая, нет!

Предупреждение Дар Ветра опоздало. С неожиданным для своей комплекции проворством Милхард метнулся к Тае и прижал ее к себе, скрутив ей руки за спиной, железными пальцами вцепившись в горло:

— Пусть только кто-нибудь дернется, и девчонка умрет!

* * *

— Не тронь ее! — в голосе Дар Ветра, до того обреченно спокойном, прорезались истеричные нотки. — Ты же обещал!

Милхард нервно хохотнул, бросив быстрый взгляд на связанного оборотня:

— Неужели ты думал, проклятый лекан, что я заключаю сделки с такими, как ты. Что твоей белой шкуры и узкой задницы будет достаточно, чтобы выкупить жизни всех этих ничтожеств. Да, сюда идет целая армия! С ружьями и зачарованными ошейниками, чтобы раз и навсегда очистить этот поганый лес от вашей скверны. Вам всем конец! И первой умрет она! Проклятая ведьма!

Шейные позвонки Таи затрещали в тисках толстых рук Милхарда, а Дар Ветер начал оборот. Жестокие судороги, скручивающие его тело, порвали веревки, и они бессильными клочьями обсыпались возле него. С безумным ревом он бросился на Милхарда. Толстяк завизжал от страха и попытался закрыться Таей от когтей оборотня. Девушка принялась вырываться, и Милхард, смертельно напуганный видом разъяренного чудовища, ослабил хватку. Визг Милхарда и рык Белого волка послужили сигналом для стаи, и они бросились в атаку. Началась грызня.

— Магов не трогать! — Дар Ветер прорычал уже почти нечеловеческим голосом.

— Магов не трогать, магов не трогать, — Милхард повторял это, как заклинание, извиваясь под оборотнем, словно пылкая любовница.

— А тебя, мразь, прежде, чем убить, следовало бы отдать на потеху братьям-оборотням, как ты это сделал со мной, но боюсь, они побрезгуют такой падалью, — Белый волк прорычал это в самое лицо Милхарду, брызгая на него горячей слюной.

Частично преображенной когтистой лапой Дар Ветер принялся ковырять грудь поверженного противника, чтобы добраться до его сердца. Милхард истошно заверещал, словно самая настоящая свинья на бойне, но не смог ни на дюйм спихнуть с себя тяжелого охотника.

Толстяк Милхард — это не крепыш-Нортон, он умер раньше, чем пальцы оборотня сомкнулись на его сердце, и кусок окровавленной плоти оборотень выдрал уже из бездыханного тела и показал его стае. И ответом ему было согласное кровожадное рычание.

Стая продолжала свою кровавую расправу. Волков было много, ни клинки, ни зачарованные ружья не спасали солдат Милхарда от их клыков. Они с хрустом вгрызались в тела поверженных врагов, рвали их плоть. Пол в обеденной зале был залит ровным слоем свежей крови. И посреди всего этого бесчинства стоял Дар Ветер с мертвым сердцем Милхарда в руке. Он еще не был волком, но и на человека он уже не был похож…

Тая содрогнулась, с трудом подавив рвотные позывы. Этот кошмар нужно было остановить. И единственный, кто мог это сделать, была Нирина. А значит, Тая приведет сюда мать-настоятельницу, чего бы это ни стоило им обеим.

И Тая бросилась вон.

* * *

Опрометью девушка влетела в лекарский корпус — Нирина, наверняка, должна была быть там.

— Матушка Нирина! Матушка Нирина! — Тая орала, стоя посреди коридора, понимая, как глупо выглядит, и насколько бесполезны ее усилия.

Попыталась немного успокоиться, привести сердцебиение в норму. Можно, конечно, осматривать каждую палату, но на это уйдет слишком много времени, а крови в обеденной зале льется все больше, и все сильнее ее любимый превращается в зверя. В чудовище…

Тая прислушалась к своим глубинным ощущениям. Она чувствовала, как трепещет вокруг нее невидимая глазу обычная ночная жизнь: мотылек запутался в паутине в углу, и коварный восьминогий хозяин ловушки уже подкрадывается к своей жертве. Под полом и в стенах копошатся мышки, весело бегают в поисках пропитания, не думая, что рано или поздно судьба сведет их с пансионным котом, огромным и полосатым, словно самый настоящий заморский тигр, о котором Тая читала в учебниках по географии. Девушка чувствовала шевеление жизни вокруг, и вот, среди всего этого шума она ощутила слабое биение сердца матери-настоятельницы. Нирина действительно была жива, но вот насколько она была здорова?..

На ватных ногах Тая, как ей показалось, побежала, а на самом деле потащилась в палату настоятельницы. Нирина лежала на кушетке, укрытая тонким покрывалом. Лицо ее было одним огромным ожогом, немного затянувшимся, но все еще воспаленным, потому узнать мать-настоятельницу оказалось непросто. Волос на голове женщины не осталось вовсе, всю поверхность ее черепа также покрывал ожог.

— Матушка Нирина! — Тая всхлипнула и бросилась к кровати настоятельницы, упав перед ней на колени. Пока Тая бегала по лесу, забавляясь с оборотнями, играя с волчатами, ее приемной матери было так плохо и так больно! В любую минуту она могла умереть, и никто не пролил бы по ней ни единой слезинки, ни одна из избалованных дочек аристократов, которых Нирина тщетно пыталась учить магии в своем пансионе, и одна из которых послужила невольной причиной ее теперешнего плачевного состояния. А уж Милхард с Даяной только порадовались бы безвременной кончине своевольной магички-целительницы. Разве только Кетти да Мара всплакнули бы тайком.

Не раз, верно, Милхард пожалел о природной живительной силе Нирины, что бурлила в ее крови, не давая матери-настоятельнице умереть. Для хладнокровного убийства у него было слишком много свидетелей под боком и слишком мало средств. Хотя, судя по его словам, они с Даяной и так сделали все, от них зависящее, чтобы Нирина отмучилась, как можно быстрее. Но целительница упрямо цеплялась за жизнь и вот, дождалась избавления.

Тае так сильно захотелось помочь Нирине! Она гладила ее по лысой голове, с нежностью проводя тонкими пальцами по страшным ожогам. Тая готова была отдать все, что угодно, лишь бы настоятельница пансиона снова встала на ноги! Она была справедливым человеком и единственным защитником Таи до появления Дар Ветра.