Дикая принцесса

Среди сражающихся был и Гергос, и Ри начал пробираться в ту сторону. Один раз кто-то заступил ему путь, Ри растерянно поднял голову, увидел прямо над собой мужчину с родинкой и, не мудрствуя лукаво, пронзил ножом его сапог. Лезвие вошло, почти не встретив сопротивления, легко прорезало мягкую кожу и застряло между камней мостовой. Вряд ли Ри удалось сильно ранить мужчину, скорее всего, он его едва оцарапал, но зато это дало ему время сбежать.

Кто бы ни пришел им на помощь, их было человек десять. Они были хуже вооружены и больше походили на банду разбойников, но и нападавшие не ожидали отпора. Когда дану Гергос зарубил одного из них, остальные начали пятиться, а следующий труп окончательно решил исход схватки. Оставшиеся убийцы со своим слегка хромающим предводителем скрылись в одном из домов и забаррикадировали дверь. Седой мужчина с кучей шрамов, кажется главарь разбойников, попытался просунуть палец в щель между косяком и кирпичной стеной:

– Можно натолкать им туда горящей пакли.

– Или конопли, – добавил кто-то.

– Тавохов уд, а мысль!

– Откуда вы здесь? – отдышавшись, спросил Гергос.

Ри заметил валявшуюся посреди побоища шкатулку и пополз к ней. На него пока никто не обращал внимания.

– Предчувствие, – ответил седоволосый. – Так что будем делать с этими селедочными потрохами? Выкуриваем или пусть еще поживут?

– «Мариника» готова к отплытию?

– Готова-то она готова, да только вы когда в последний раз на небо смотрели, ваша светлость? Или хотя бы по сторонам? Видите ту тучку? Ночью будет шторм, а до Громобоя можем и не успеть, ветер-то не ахти.

О Громобое – скальной гряде, защищавшей восточные лагуны от бурь – Ри слышал не раз. Прошлые правители Тобрагоны даже пытались построить нечто подобное к западу от Иверноста, наращивая естественную косу с помощью гигантских камней, но у них ничего не получалось – налетал очередной шторм, и камни разбрасывало на много миль вокруг.

– В Иверносте нам тоже выспаться не дадут, – сказал Гергос. – Так что не будем терять времени.

Ри наконец добрался до шкатулки. Она была цела, только поцарапана с одного боку. Стоило ему коснуться темного дерева, и снова накатила противная слабость. И нога заболела пуще прежнего. Так что, когда дану Гергос подвел лошадь и поднял Ри, чтобы снова усадить в седло, тот был донельзя ему благодарен. До порта добрались без происшествий, и Ри увидел перед собой корабль со странными очертаниями: очень длинной, вытянутой кормой и треугольными парусами.

Седоволосый первым поднялся на борт и тут же принялся отдавать приказы. Гергос помог Ри выбраться из седла и хотел отнести его на руках, но тут уж Ри воспротивился.

– Я не маленький, – прошептал он упрямо.

– Как, дитя мое? Неужели мы так давно с вами не виделись, что вы успели повзрослеть?

Улыбка Гергоса была грустной, и Ри едва удержался, чтобы не разгладить складку справа от губ. Опомнился в последний момент и сделал вид, будто просто хотел поправить волосы. Это все лихорадка.

Он сумел взобраться по крутым сходням и дойти до дверей каюты, располагавшейся прямо на висевшей над пустотой корме. Гергос объяснил, что эта часть корабля называется ютом, а сам корабль – шебекой, и Ри это даже запомнил. Зато потом, едва переступив порог каюты, он рухнул без сил и непременно разбил бы себе нос, если бы дану не успел его подхватить. Ри улыбнулся, вновь ощутив на плечах сильные руки, и потерял сознание.

Очнулся он от того, что кто-то рядом отчаянно ругался. Ри даже заслушался – половины слов он никогда не слышал, а ведь два года в Интернате Толорозы существенно расширили его словарный запас. Чуть приоткрыв один глаз, Ри увидел совсем близко покрытое шрамами лицо и с удивлением понял, что тот, кого он посчитал стариком, на самом деле едва ли старше Гергоса. Просто седая голова и шрамы, издалека похожие на морщины, сбивали с толку.

– Очнулся, жабья пупырка?

Ри показалось, что седоволосый сказал именно это. Но он не был уверен, поэтому просто кивнул в ответ.

– Почему раньше не сказал, что лихорадит?

Ри пожал плечами.

– А где дану?

Седоволосый махнул куда-то себе за спину.

– Еще один бестолковый мурений выкидыш. Как будто бы мне больше нечего делать, как зашивать старые раны. И ладно если бы царапина свежей была, так нет же, Тавохов уд, ей дня три, не меньше.

– Дану ранили?

– Почти вены вскрыли. Ну, нечего мне язык заговаривать. Вот, держи.

Под нос Ри сунули чашку с каким-то терпко пахнущим варевом. Он послушно выпил, рассматривая седоволосого. Странный он был. Много ругался и говорил намеренно грубо, но при этом очень правильно, словно специально хотел казаться глупее, чем есть.

– А кто вы? – спросил Ри.

Седоволосый фыркнул.

– Тот, кто уже пятнадцать лет не дает этой деревянной заднице Тавоха пойти на дно.

– Так вы не врач?

– Врач! – фыркнул седоволосый. – Да я здесь заместо светлого Керпо всех латаю. Допил? Давай обратно кружку, чего вцепился?.. А теперь спи.

Но спать Ри не собирался. Стоило седоволосому уйти, и он встал, чтобы подойти к койке на противоположной стороне каюты. Его качало больше обычного, и Ри не сразу сообразил, что это не лихорадка усилилась, а просто «Мариника» вышла в море. Гергос спал, закинув согнутую руку за голову, вторая, забинтованная, лежала поверх одеяла. Убедившись, что дану действительно спит, Ри осторожно погладил загорелые пальцы. Кто и когда его ранил? Почему дану ни о чем не сказал?

Упрямый, смелый... он готов был умереть, чтобы Ри смог уйти. Присев на пол рядом с кроватью, Ри прижался лбом к лежащей на одеяле руке. Пальцы Гергоса чуть шевельнулись, поглаживая, и Ри вздрогнул. Но Гергос спал.

Должно быть, Ри тоже задремал, потому что когда он в следующий раз открыл глаза, то уже не сидел на полу, а лежал на кровати, и Гергоса в каюте не было. Корабль сильно раскачивался, за окном свистел ветер и громко хлопали паруса. Потом сверкнула молния, и Ри окончательно проснулся.

Он чувствовал себя очень слабым и уставшим, будто вовсе не спал, при этом голова была чище, и мысли больше не путались. Пропитанная потом рубаха липла к телу и показалась ужасно холодной, стоило Ри откинуть одеяло. Встать с первого раза не получилось. Только Ри свесил ноги, и его швырнуло обратно, пол накренился, а оконное стекло лизнула высокая волна, оставив после себя белую пену.

Фонарь под потолком дико раскачивался, свет дрожал и прыгал, будто на... на волнах. Ри почувствовал, что его сейчас стошнит. Снаружи то и дело доносились крики, отрывистые команды и ругательства. Ри узнал голос седоволосого. Но где Гергос?