Дикая принцесса

А потом настало время ехать в имение Паваллу. До него было всего десять миль, ближайшие соседи, весьма состоятельные, но лишь благодаря покровительству Гергосов. Мариника, в сюртуке цвета индиго, похожем на военный мундир, и длинной строгой юбке с жесткими складками, встретила их у подножия главной лестницы. В руке бокал с игристым вином, на запястье висит небольшой веер, на лице сияет улыбка – и ведь не отличишь от настоящей!

Людей было немного, всего человек тридцать-сорок. Многих Гергос узнал – с некоторым для себя удивлением. Об ушедшей молодости он не жалел, но встреча с приятелями детства вновь, через двадцать лет, разбередила душу. В их манерах чувствовалась некая скованность, словно смущение. Не то оправдываясь, не то, наоборот, желая похвастать, они представляли Гергосу своих жен, детей, рассказывали о должностях и доходах. Рассказать в ответ было нечего, и потому Гергос быстро представлял Тари и переходил к следующей группе.

Музыканты тихо и ненавязчиво наигрывали в углу какую-то легкую мелодию. Танцы еще не начались, до ужина оставалось несколько часов, Мариника была слишком занята, встречая гостей. Гергос привалился к стене и попробовал уснуть с открытыми глазами. Но глаза сами собой то и дело находили Тари.

Она произвела впечатление. Теперь не только Энту, но и несколько других юношей, старше, солиднее, вертелись вокруг, предлагая лимонад, удобное место на диванчике или выпрашивая танец. Тари держалась хорошо, не прятала взгляд, не заикалась. Даже улыбалась и кокетничала немного, но Гергос и с противоположного конца зала видел, как ей страшно.

Когда свободных мест на диванах практически не осталось и хозяйка вернулась в большую залу, музыка стихла. Мариника вышла вперед, улыбнулась – казалось, что каждому отдельно, в особенности – и представила главную достопримечательность вечера:

– Мой дорогой друг, гейр Версен.

Под жиденькие аплодисменты гейр поднялся и подошел к Маринике, поцеловал ей руку и повернулся к публике:

– Спасибо, спасибо... Мы пленники шального бриза, нет смысла на судьбу роптать. Ее затейливым капризам нам должно только потакать, – Версен улыбнулся притихшей публике. – Пусть неожиданно и гибко плетет она тугую нить. Кому-то выпало погибнуть, – он приложил руку к груди, потом взглянул прямо на Тари, – другому выпало сгубить.

Он поклонился. Снова аплодисменты. Гергос проводил поэта скептическим взглядом. Ну вот и что это? Неужели в зале было мало симпатичных мордашек?

Следом вышел молодой человек, который, как заметил раньше Гергос, уделял Тари особое внимание.

– Дану Совис, – улыбнулась Мариника.

– Кому-то выпало погибнуть, другому выпало сгубить, – задумчиво начал он и замолчал, улыбнулся Тари, словно ища вдохновения, потом решился и заговорил быстро, бойко: – Не пересдать по новой карты. Сошлись пути, сомкнулись гарды – вино разлито, нужно пить.

Аплодисменты, затем пауза – никто не решался выйти вперед и продолжить стихотворное соревнование. Наконец встал седой мужчина. Мариника опустилась в глубоком соблазнительном реверансе и взглянула на него с большой теплотой, так что даже у Гергоса чуть екнуло сердце.

– Дорогой господин эль Фераль.

– Мариника, – улыбнулся он.

И свои стихи он читал, глядя только на нее:

– Мой жребий брошен, и затем я выпью, в свой бокал не глядя. Нет у богов страшней проклятья, чем для тебя вдруг стать никем.

Дальше дело пошло бодрее, свои экспромты прочитали несколько молодых людей, адресовали они их своим дамам сердца, но все же двое – вслед за Версеном и Совисом – обращались к Тари. Должно быть, Мариника успела объяснить, в чью честь все устроено. Когда в соседней гостиной накрыли карточные столы, Гергос ушел туда. Подальше от соблазна выставить себя полным идиотом. На языке вертелись рифмы, и настроение было под стать.

Может быть, так единственно правильно? Вероятно, иначе не стало бы, когда сердце горит жгучим пламенем, но нет права на вздохи и жалобы... Какая пошлая мерзость!

Мариника проводила его чуть насмешливой улыбкой – показалось или нет?

Через несколько весьма удачных партий в большой зале заиграла музыка, зазвучали восторженные голоса, смех. Вот церемониймейстер объявил первый танец... Интересно, кому он достанется? Наверное, Энту, у него больше всего шансов. Все-таки кузен.

Через полчаса в дверях гостиной показалась Мариника, окинула игроков внимательным взглядом, ответила на пару комплиментов и ушла. Тари не показывалась. Гергос продолжал играть. Музыка не смолкала. Веселый акрафен сменился более чувственным спасьо, затем таланс, париль... Полностью сосредоточиться на картах не получалось. Закончив очередную партию, Гергос встал и направился в большую залу.

Танцевали всего пять или шесть пар, в основном молодежь. Заметив недовольную мину на лице Дайаны, Гергос пригляделся получше. Тари стояла в паре с Энту. Опять? Или он ее весь вечер от себя не отпускал? Внутри зрело колючее раздражение. Если бы не смерть Элиссандра Коварэна, Тари могла бы быть женой Энту. Они бы поженились еще до того, как Гергос стал главой рода. Он вернулся бы в Анкъер и встретил ее тут, жену собственного племянника. А почему нет? Они вполне подходили друг другу по возрасту.

Прекрасная партия для обоих, почему же Коварэн отказался от этого брака? Конечно, Варелли Прусто обладал внушительным состоянием, но отдавать ему принцессу крови? Возмутительный мезальянс. Но если бы не это странное решение, Тари бы стала женой Энту... Гергос скрипнул зубами. Благодарить теперь ублюдка, что ли?

Париль подходил к концу. Слегка запыхавшаяся, румяная, Тари поклонилась Энту, он ответил ей еще более низким поклоном, потом взял под руку и повел к столику с напитками. Церемониймейстер объявил следующий танец, маспас. Сделав несколько глотков из высокого стакана, Тари окинула взглядом залу и тут же выцепила Гергоса. Давно искала? Она немного резко высвободилась из рук Энту и решительно направилась в его сторону.

– Следующим будет маспас. Дану, окажите мне честь.

Маспас традиционно завершал балы, это был медленный и величественный танец. Пары лишь половину времени проводили вместе, но все равно считалось, что партнеру в маспасе оказывается особенное предпочтение. Приглашение еще не было признанием в любви, но отказ явно демонстрировал неприязнь, поэтому приглашали, как правило, тех, с кем успеил сговориться заранее.

Гергос сдержанно улыбнулся:

– Дитя мое, вам не кажется, что я уже староват для танцев?

В темных глазах блеснул нехороший огонек, и ответная улыбка была ему под стать:

– Вы считаете, это будет неуместно, если девушка закончит первый бал в паре со своим приемным отцом?

– Разве больше не с кем? Мне казалось, у вас нет недостатка в партнерах.

Тари чуть отвернулась, так что теперь Гергос видел лишь ее профиль, и глубоко вздохнула.