Дикий, дикий запад

От совсем.

Наверное, не зря Матушка Мо говорила, что во мне бесы сидят.

Сидят.

Как есть.

Но двадцать же ж тысяч! И я буду не я, если не заставлю маменьку их принять. Ибо… ибо хватит этих денег, чтобы уехать.

Или остаться.

Как ей пожелается.

Я поерзала, очень надеясь, что мысли мои остались при мне, но Великий Змей понимающе усмехнулся.

– Уговорите. Она уже достаточно устала от собственной самоотверженности. Ко всему, Эдди, намекни, что с приданым жениха отыскать всяко легче, чем без оного.

Эдди проворчал что-то этакое, должно быть, благодарность изъявляя. А поскольку делал он подобное до крайности редко, вот и вышло неразборчиво.

– Хотя… тебе, Милисента, я тоже оставлю. Как-никак крестный…

– Крестный?

Ох… ренеть.

Крестный. Мой.

И на фею не похож. Хотя… что я вообще о феях знаю? Может, и среди них засранцы встречаются. Главное, что…

– Именно. Такова была воля твоего отца. Хотя потом он решил, что не очень-то оно и надо. Но Сассексы от своего слова не отступают. Как по мне, он был не только мерзавцем, но, что куда печальнее, редкостным идиотом. Боги одарили его и детьми, и женой, а он… не важно. Ты получишь десять тысяч, но, извини, воспользоваться ими сможешь лишь по достижении двадцати одного года.

– Ага, - только и нашлась я, что сказать.

И еще подумала, что если кто про эти деньги узнает – а узнают, тут и думать нечего, ибо Последний путь – еще та дыра. Так вот, жизни мне не дадут.

Твою же ж…

– Правда, есть один момент. Даже если ты выйдешь замуж, это будут твои и только твои деньги. Права супруга на них не распространятся.

– А так можно? – удивилась я.

– Если ты знаешь пару хороших законников, то да. Но в любом случае, я бы рекомендовал тебе уехать. Все-таки здесь понятия закона довольно зыбки. Теперь, что касается тебя, Эдди…

– Обойдусь.

– Не думаю. Деньги предлагать не стану. Но попала мне в руки одна вещица, - Змей пошевелил пальцами и поморщился. – Терпеть не могу, когда она так немеет… я им даже благодарен. Лучше быстрая смерть, чем вот так, по кусочку. Но, в общем, держи.

Он снял с пояса кошель, который кинул Эдди. А Эдди взял и поймал.

Развязал веревочки.

И хмыкнул.

На ладонь ему скользнула… косточка? Или нет, дудка. Такая тонкая хрупкая дудка, вырезанная то ли из кости, то ли из белесого, на кость похожего, камня.

– Это…

– Твое наследство. Скажем так, с той стороны не забывают о своей крови. Но отец твой категорически не желал иметь ничего общего с племенем. Потому-то и не передал. Хотя дал слово.

В огромных неуклюжих пальцах Эдди дудка гляделась совсем уж крошечной.

– И давно она у вас?

– Прилично уже. И да, мог бы и раньше отдать, но не был уверен, что стоит. Все же кое-какие вещи опасны.

– А теперь, стало быть, безопасны сделались?

– Нет. Но чую, пойдете вы по таким землям, где оно пригодится.

– Пригодится, - задумчиво произнес Эдди и сунул дудку в карман, в тот, в котором одно время часы носил. Потом, правда, пришлось продать. Сперва часы, после и цепочку от них.

Но карман остался.

– Вот и я так решил. Обнимать не стану. А вот вывести выведу… уходите, пока есть такая возможность.

Уговаривать нас не пришлось.

Глава 12 Про горы и ночные прогулки

Глава 12 Про горы и ночные прогулки

Чарльзу доводилось встречать всяких людей. В том числе и магов. Сильных магов. Старых магов. Вот умирающих он не видел. И теперь, когда эта близость смерти стала очевидной, он не мог заставить себя задержать взгляд на человеке, несомненно, заслужившем куда более страшную участь.

Но почему-то было… нет, не грустно.

Изнутри распирали до крайности противоречивые чувства. А ведь Чарльз считал себя человеком спокойным, уравновешенным, не поддающимся эмоциям.

Как бы не так.

Снаружи пахло грозой. И дождем. Деревом. Землею. Людьми и лошадьми, которых тоже вернули, да еще и почищенными. Лошади, к слову, не обрадовались. Тот, что Чарльзу достался, глядел с укоризной: мол, куда вас несет-то?

Ночь на дворе.

Спят нормальные люди. И лошади тоже. Там, в конюшнях тепло и сытно, а тут дождь и грязь.

Сассекс взлетел в седло с обманчивой легкостью, и поводья подобрал, оглянулся:

– Ну, долго возитесь.

– Вам помочь? – Чарльз задавил едкий ответ, готовый сорваться с языка, и обратился к даме. Но та лишь фыркнула. На лошадь она села легко, выказывая немалый опыт.

Да уж.

Запад.

Тут, небось, про дамские седла и не слышали.

– Вас проводят, - сказал Сассекс и ткнул пальцем в мрачного вида женщину, что привела лошадей. Грузноватая. Полноватая. Напрочь лишенная и тени женской привлекательности, та сидела в седле, слегка горбясь.

– Сами бы доехали, - буркнула она, поправляя алхимическое ружье. В стеклянных колбах блеснули искры, и отсвет их лег на медные патрубки, обвивавшие ствол.

– Лу я верю, как себе. Даже больше. Иди. И возвращаться не стоит.

– Без тебя знаю, - она тронула бока жеребца, такого же неказистого и мощного, как сама. И тот мягко ступил на тропу. За ним пристроилась Милисента.

– Давай. Я на замыкающего, - сказал Эдди, поправляя мешки.

И ведь не пустые.

Стало быть, пока шла беседа кто-то и лошадей обиходил, и о запасах позаботился. Проклятье. Вот чего Чарльз терпеть не мог, так это быть чьею-то игрушкой. А ею он себя и чувствовал.

Обвели.

Бишопы.

Как есть, Бишопы. Больше некому. И ведь Элайя никогда-то не скрывал особо, что считает Чарльза выскочкой, которому в жизни повезло.

…сватался еще.

К матушке.

Когда это было? Года три тому. Он как раз овдовел, выдержал срок, чтобы приличий не нарушать, а там и зачастил в гости. Обихаживал. Только матушка его насквозь видела.

– Дрянной человек, - помнится, сказала она. – Но повода не дает.

Обошлось без повода. Отказа хватило.

Из-за него все? Из-за отказа? Раненое самолюбие сподвигло на авантюру? Или дело куда сложнее? Плохо, что не получится связаться с матушкой. Она бы могла прояснить некоторые вопросы.

Ходили слухи, что состояние Бишопов несколько истаяло.

О привычках младших.

О неудачных проектах. Но… это лишь слухи. Стоит ли им верить? О Чарльзе тоже слухов гуляло изрядно. Но все-таки… если действительно возникла нужда в деньгах? Это объясняет, почему Бишоп так вцепился в приданное. Но приданого ему надолго не хватит.