Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть

Это предположение показалось медицинскому научному сообществу форменным безумием, проклятием давно выстраданной идеи о том, что избавление от глистов – это залог укрепления нашего здоровья. Антибиотики, антисептики и прочие «анти-» вкупе с глистогонными препаратами были созданы на прочном фундаменте идеи уничтожения жизни в любой ее форме. Но в идее Вейнстока было что-то, что заставило людей прислушаться к его словам. Также следует отметить, что к моменту начала разговора об «организмах, тоскующих по ленточным червям», Вейнсток был уже признанным иммунологом. Авторитетные и признанные ученые реже, чем безвестные правдоискатели, страдают от последствий своих сумасшедших идей. Они могут безбоязненно помещать их в витрины «Макдональдса». Они даже могут выступать с ними по телевидению. Единственное, что может случиться, – это язвительное замечание типа: «Черт возьми, Джоэл, неужели ты не мог поставить хотя бы пару экспериментов, прежде чем бежать к Опре Уинфри?»

Эксперимент – это наилучшее подтверждение новой теории, но эксперименты на людях не всегда возможны даже в тех случаях, когда они морально оправданы. Трудно, например, представить себе эксперимент, призванный проверить влияние холодильников на распространенность болезни Крона или любой другой болезни. Возможно, холодильники и играют в этом какую-то роль, но трудно или почти невозможно получить решающее доказательство этого факта. Едва ли даже больные люди добровольно откажутся от холодильников. Но влияние, которое оказывает избавление от паразитов на распространенность болезни Крона, вполне поддается экспериментальной проверке. Это можно сделать таким же способом, как, допустим, проверить влияние исчезновения мегафауны Америки на жизнь вилорогих антилоп и прочих обитателей прерий. Для этого надо всего лишь восстановить эту мегафауну. Другими словами, надо просто заново поселить в кишках маленьких гепардов с крошечными удлиненными хвостиками и микроскопическими коготками.

Если потеря паразитов является причиной болезни Крона, то их возвращение может стать действенным лекарством. Вероятно, это чрезмерное упрощение сродни утверждению, что восстановление мегафауны Дикого Запада необходимо для того, чтобы быстрота вилорогих антилоп снова обрела смысл. Если эксперимент окажется неудачным, то это ничего не будет значить. Может быть, потеря паразитов влияет на состояние иммунной системы во время ее развития и становления, а может быть, все дело в отсутствии хронической инфекции. Возможно. Вероятно. Очень может быть. Но если вы просто подселите паразитов в кишечник человека с болезнью Крона и пациенту станет лучше, то это повысит вероятность справедливости вашей гипотезы. Если вы проделаете то же самое с большой группой больных и им тоже станет лучше, то это будет уже убедительным результатом.

Начав читать литературу о болезни Крона, я задал себе вопрос о моральной правомочности такого эксперимента. Одобрит ли его общество? Возможно, единственным прецедентом того, что собирался сделать Джоэл Вейнсток, была идея, выдвинутая в связи со знакомыми нам вилорогими антилопами. Горстка ученых, друзей биолога Байерса, предложила заново заселить дикими животными просторы западной части Северной Америки. Эти ученые предложили «изменить исходные установки биологических основ охраны окружающей среды». По их мнению, мы должны снова поселить вымерших хищников там, где они обитали раньше (например, медведи и волки занимают сейчас около одного процента того ареала, который они занимали всего двести лет назад). Но тогда надо завезти и слонов, чтобы заменить ими вымерших мамонтов и мастодонтов, и африканских гепардов, чтобы заменить вымерших американских гепардов, и африканских львов, чтобы заменить вымерших американских львов. Нам даже придется завезти двугорбых верблюдов для того, чтобы заменить ими многочисленные стада верблюдов разных видов, которые некогда бродили по североамериканским равнинам. Завезя эти виды на американский запад, мы сделаем его больше похожим на то, чем он когда-то был или, как говорят эти ученые, «чем он должен быть». При этом нам придется уничтожить крыс, вытоптать одуванчики и с корнем вырвать сорняки. Когда на просторах Северной Америки вновь появятся хищники, быстрый бег вилорогих антилоп снова приобретет биологический смысл.

Этот народ во главе с Джошем Донленом – лидером и рупором радикальных экологов, обосновавшихся в Корнельском университете, – агрессоры от зоологии млекопитающих и змееловы-фанатики. Они готовы восстановить мегафауну, сделать это здесь и сейчас, не боясь никаких последствий. Эти парни (а большинство из них и в самом деле молодые парни), если предоставить им выбор, предпочтут умереть от когтей тигра, а не от инфаркта. В одной из своих статей Донлен вопрошает: «Можете ли вы смириться с тем, что американская дикая природа совсем оскудела всего за сто прошедших лет?» Донлен не мог. Верните тигров, говорит он. Верните львов. Донлен и его единомышленники так хотели этого, что были готовы немедленно отправиться в пустыни за львами и тиграми. Собственно, они это и сделали. Под покровом ночи они поймали в одном из мексиканских заповедников несколько диких животных, перевезли их в грузовике через границу в Техас и выпустили на волю близ ранчо Теда Тернера. То, что эти дикие животные были стофунтовыми черепахами Больсона (Gopherus flavomarginatus), а не львами, а новый заповедник был всего лишь огороженным частным владением, пусть и огромным, в данном случае не играет никакой роли. Цель заключалась в восстановлении функциональной роли животных, как и в случае со львами. Для львов просто потребовался бы грузовик большего размера.

Когда Джош и его единомышленники предложили сделать американский запад по-настоящему диким, они начали получать исполненные ненависти и злобы письма; иногда, правда, эта злоба была замаскирована научно-парламентскими выражениями – в пассивно-агрессивных статьях, появившихся в ответ на публикации Донлена и его коллег. Сама идея была строгим табу [23] . Потом ученые начали получать гневные письма от фермеров, чьи предшественники и предки приложили массу усилий для того, чтобы избавиться от мегафауны. В принципе, этими фермерами двигало давнее чувство, отчетливо выраженное британским биологом Вильямом Хантером двести сорок лет назад, когда он написал: «Несмотря на то, что мы можем философски сожалеть об этом, чисто по-человечески мы, тем не менее, должны возблагодарить небеса за то, что эти виды вымерли много лет назад» [24] . Другими словами, тигры хороши в Бангладеш, но им нечего делать у меня во дворе. Однако есть ключевая разница между заселением дикими видами западных районов Соединенных Штатов – будь то черепахи или тигры – и заселением червями нашего кишечника. Получить разрешение на второй эксперимент легче, чем добиться позволения на выпуск диких животных на луга штата Айдахо.

23

Эти табу консервативной науки не всегда плохи. Наука очень неохотно воспринимает новые идеи и поначалу принимает радикализм в штыки. Надо сказать, не без оснований, ибо на каждую блестящую идею, которая вначале кажется смешной, приходится тысяча идей, которые не только кажутся смешными, но и являются таковыми на самом деле. Науку от лженауки отличает то обстоятельство, что в науке существуют строгие фильтры, отсеивающие смешные и пустые идеи. К сожалению, подчас отсеиваются и какие-то стоящие революционные идеи.

24

Хантер писал о мамонтах и мастодонтах, но его ощущения выглядят гораздо более общими.

Донлен и другие защитники идеи восстановления живой природы до сих пор ждут разрешения на то, чтобы выпустить на Великие равнины слонов и гепардов. Сторонники этих ученых, правда, уже добились некоторых реальных успехов, хоть и не с млекопитающими. Датский эколог Деннис Хансен завез на остров Маврикий исполинскую черепаху. Когда-то на этом острове обитали ныне вымершие гигантские сухопутные черепахи. Хансен обнаружил некоторые доказательства того, что черепаха может способствовать восстановлению популяции местных растений, так как разносит по острову их семена. Растения, вырастающие из семян, перенесенных черепахами, достигают больших размеров и их реже поедают, чем растения, семена которых падают на землю случайным образом. Будут ли выращиваемые в неволе черепахи выпущены на волю, пока неясно [25] . Тем временем Вейнсток и его коллеги начали проводить эксперименты с кишечной фауной мышей. Было обнаружено, что если заселить кишечник мышей некоторыми видами нематод, то тем самым можно предохранить животных от заболевания мышиной разновидностью воспалительной болезни кишечника. Чувствуя, что их паруса наполнились попутным ветром, воодушевленные успехом Вейнсток и его сотрудники обратились в комитет университета штата Айова за разрешением провести на людях следующий эксперимент – заселить человеческий кишечник свиными нематодами. К немалому удивлению ученых, такое разрешение было вскоре получено.

25

Hansen, D. M.; Kaiser, C. N.; and Mller, C. B. 2008. Seed Dispersal and Establishment of Endangered Plants on Oceanic Islands: The Janzen-Connell Model, and the Use of Ecological Analogues.

К 1999 году в университетской лаборатории удалось собрать довольно многочисленную группу пациентов с болезнью Крона. Эти больные были осмотрены и обследованы с целью установления их пригодности для участия в эксперименте. Некоторых пришлось отсеять по причине либо тяжелого состояния, либо беременности, либо, наоборот, по причине слишком легкой стадии заболевания. В конце концов для участия в исследовании были отобраны двадцать девять человек. Пациенты были предупреждены о риске, степень которого была неизвестна и самим исследователям. Все больные изъявили готовность рискнуть своим здоровьем ради подтверждения теории. Еще бы, если Вейнсток окажется прав, то у них появится шанс выздороветь. Если же он окажется неправ, то их заболевание или останется неизменным, или перейдет в более тяжелую стадию. Как бы то ни было, этим людям предстояло на некоторое время стать хозяевами глистов, на избавление от которых были потрачены миллионы и миллионы долларов. Теперь организмы этих людей должны были стать полигоном для испытаний, призванных поставить под сомнение прогресс.

Когда человек здоров, он не ощущает своего тела. Если же человек болен, то его физическая природа становится очевидной и даже, можно сказать, преувеличенно очевидной. Люди, страдающие болезнью Крона, ежедневно чувствуют, какими разнообразными способами может отказывать организм в целом и кишечник в частности. Если процесс пищеварения протекает нормально, мы преспокойно пережевываем пищу и, не задумываясь, проглатываем ее. Мы перетираем пищу нашими древними зубами – этот инструмент впервые появился у рыб. Полученный комок с помощью языка проталкивается в пищевод. Предварительно в полости рта пищевой комок покрывается и пропитывается слюной, в которой содержится фермент амилаза, способствующий первоначальному расщеплению ингредиентов пищи. Скользкий комок проваливается в желудок, растворяется в кислоте, а затем поступает в длинный тонкий кишечник, где всасывается все полезное, что только содержится в пище, а затем это топливо с кровью доставляется в непрерывно работающие топки клеток. Удивительно, но этот сложнейший механизм практически непрерывно и бесперебойно работает у подавляющего большинства из нас. Он работает больше, чем все другие окружающие нас машины и механизмы, включая мусоросжигающие устройства или автомобильные двигатели. Но у пациентов с болезнью Крона все происходит иначе. Эта болезнь – ежедневно и ежечасно, на протяжении всей жизни – напоминает о несовершенстве их тела, о грубом занятии кишечника и его слабости. Некоторым людям болезнь напоминает об этом настолько резко, что прием внутрь свиных глистов не представляется им таким уж странным в сравнении с переживаемым бедствием.

Больных Вейнстока готовили к лечению, одновременно с этим готовили и свиных нематод (точнее, власоглавов). Вейнстоку и его сотрудникам надо было удостовериться, что черви не станут переносчиками каких-либо заболеваний от прежних хозяев новым. Яйца глистов брали у обычных свиней, а потом давали их абсолютно здоровым животным. Для чистоты эксперимента было необходимо, чтобы эти черви размножились в кишечниках здоровых, не страдающих никакими инфекциями свиней [26] . Новые яйца глистов собирали, а затем делили на порции приблизительно по 2500 штук. Яйца нематод похожи на коричневые футбольные мячи с ручкой на каждом полюсе. Внутри каждого яйца находился свернувшийся червь – последняя надежда больных.

26

Фоном могла бы послужить какая-нибудь негромкая композиция Марвина Гэя.

14 марта 1999 года двадцать девять измученных болезнью и ожиданием пациентов выпили по стакану «Гаторейда» со взвесью яиц нематод. К раствору ученые добавили угольную пыль, чтобы сделать яйца глистов незаметными. За приемом наблюдали сотрудники, следившие за тем, чтобы ни один из пациентов не выплюнул эту не очень аппетитную массу. Но этого не произошло, ибо каждый больной принял решение попробовать новый вид лечения и надеялся на успех [27] . Участники эксперимента проглотили взвесь, вытерли губы и принялись ждать.

27

Summers, R. W.; Elliot, D. E.; Urban, J. E.; Thompson, R.; and Weinstock, J. V. 2005. Trichuris suis Therapy in Crohn’s Disease. Gut 54: 87–90.