Дикий пес

У Тирриниэля посерело лицо, а сердце неожиданно дало сбой. Он судорожно вздохнул, припомнив выражение лица Белки, когда стало известно об исчезновении Таррэна, проступивший на нем неподдельный ужас и отчаяние при виде потускневшего родового перстня…

Вот теперь он понимал, почему она так долго не хотела их видеть. Понимал, почему упорно избегала общения даже со старшими детьми. Почему исчезла из Золотого леса, пряча бессильные слезы, и появилась лишь через несколько лет, ненадолго, только чтобы услышать от виновато вздохнувшего Тира, что с порталом возникли проблемы.

Таррэн просто не успел узнать о ее положении. Она сама узнала слишком поздно. И никак не думала, что не сможет порадовать мужа. А потом он исчез и до сих пор не подал ни знака, ни весточки, ни зова… Не было никаких доказательств, что он все еще жив. И вина за это полностью лежала на них — на трех дураках, решивших поторопить события и не прислушавшихся к ее просьбе. Позабывших о том, что она не ошибается, и о том, как она буквально молила их быть осторожнее. Молила не зря…

Владыка зажмурился и тихо застонал, проклиная тот день, когда отпустил сына в полную неизвестность. Затем вздрогнул снова, закрыл лицо руками и бессильно опустился на землю. Не видя ничего. Не замечая удивленных взглядов братьев. Не смея даже поверить в то, что оказался так слеп. Не понял ее. Не услышал. Не помог, когда она так в нем нуждалась. И не пришел сюда на десять лет раньше, чтобы, как сейчас, виновато сгорбиться и хриплым голосом прошептать:

— Прости меня, Бел…

Она только вздохнула. А маленький эльф оглядел ошарашенные лица вокруг и, уверенно положив ладошку на загривок хмеры, удивленно спросил:

— Мама, почему они на тебя так странно смотрят?