Дикий вьюнок

Место мужчины тут же занял молодой человек, почти мальчишка с еще ни разу не бритыми щеками. Он развернул перед собой лист бумаги и стал быстро что-то рисовать, периодически поглядывая на меня.

— Господин Луэрский, пишите. Девушка предположительно является близкой знакомой Асмаилового князя Тлена. Называется Жулианна Лычинская, но мы уверены, что имя не настоящее.

Я молча стиснула зубы. Кого хотела обмануть? Понятное дело, мне тут верят так же сильно, как и я им.

— Я вызвал куратора. Он вскоре должен прибыть, — мужчина говорил, одновременно что-то черкая в блокноте. Мальчишка продолжал писать мой портрет. Первый в жизни, если честно, так что следовало чувствовать себя польщенной. Когда еще кто-нибудь по собственному желанию захочет написать мой портрет?

Я бы порадовалась.

Если бы не обстоятельства.

— Госпожа Матриарская тоже у нас. Как и трое сопровождающих ее круоргов. Ведут себя мирно, сопротивления не оказывают. Постараемся сохранить жизнь всех.

Жизнь всех… В висках паникой застучало имя Габриса. Хоть бы он не стал сопротивляться и ничего выдумывать!

— Свяжитесь, как только будут результаты.

— Понял.

В этот момент в зеркале появилось еще одно лицо.

Если бы я уже не сидела, то упала бы на пол. Хорошо хоть привычки вскрикивать от удивления у меня никогда не было, поэтому никто ничего не заметил. Звучало только сиплое дыхание магистра над ухом и скрип карандаша по ту сторону зеркала.

— Господин куратор, — проговорил магистр. — Нам требуется опознать эту девушку, предположительно близкую знакомую князя.

И я поникла. Вот они меня и опознали. Какие сомнения? Ведь из зеркала на меня глядел Бронислав. И несмотря на прошедшие годы, я не настолько изменилась, чтобы остаться неузнанной.

Шли секунды. Я ждала его слов, как лезвия гильотины, которая вот-вот упадет на мою шею.

Слов не было.

— Я понял, — сухо сказал Бронислав и исчез.

Когда зеркало потускнело и перестало показывать увешенную грамотами стену, меня отвели в предназначенную мне комнату.

Два следующих дня я не видела никого живого. Туалет был тут же, в небольшой нише левой стены. Еду приносили на подносе, который ставили на откидное окошко в двери. Там же я оставляла пустую посуду.

Хотя в комнате было уютно и удобно: книги, мягкая кровать, корзинка с рукоделием и огромные пяльцы для вышивания, конечно, заменить общение с живыми людьми ничего из этого не могло. А еще я все время думала о Габрисе. И еще почему-то о Фионе. Не хотелось бы оказаться на ее месте. Фиона не заслужила такого удара и я чувствовала себя виноватой, хотя как раз моей вины в происшедшем не было и быть не могло.

Вечером третьего дня за мной явились маги и отвели в личный кабинет Жоста, на вид куда более скромный, чем тронный зал.

На этот раз кроме хозяина и магистра в комнате присутствовал еще и тот человек, который во время нашего прибытия стоял за спинкой трона. И в этот раз он уселся в стороне, делая вид, что не имеет к происходящему никакого отношения.

Не откладывая в долгий ящик, мне сообщили:

— Пришли первые данные из столицы. Вы неопознаны… — хозяин сидел, потирая пальцы руки друг о друга, словно пытаясь ощутить кожей собственное тепло. — Поэтому мы хотим поинтересоваться еще раз — кто вы такая?

В негромком голосе мне послышалась угроза. Магистр тоже смотрел предупреждающе и я вдруг задумалась.

Могут ли они меня сейчас заставить говорить? Судя по защите, физического урона опасаться не стоит. Но существуют и другие методы, верно? К примеру, голод… или здоровье Габриса. Я непроизвольно сглотнула, может, не додумаются?

— Ваш ход мыслей совершено верный, — без злости, отчего прозвучало еще страшнее, сообщил магистр. — От ваших слов зависит здоровье ваших спутников.

— С чего вы взяли, что меня интересует их здоровье? — спросила я.

— Мы узнаем это, проведя эксперимент, — улыбнулся Жост. Интересно, настолько сильно он похож на короля? Тот тоже ни в грош не ставит ничьи жизни и интересы, кроме своих собственных?

Что-то подсказывало, что похож очень. С ходу не отличить.

Итого, они все равно узнают. Смысла молчать нет. А значит, нужно попытаться извлечь из происходящего хотя бы малую пользу. Например, попробовать объяснить, почему князь за мной не придет. Хотя тогда еще вопрос, что со мной сделают. Ведь я стану ненужной, а защита, похоже, немало их заинтересовала.

Надо подумать, как именно назваться. На первый взгляд, Мариза… про Улу упоминать не стоит. А еще… можно купить информацию о тех, о ком я до сих пор ничего не знаю.

— Отвечу на ваши вопросы, если вы разрешите мне встретиться и поговорить с круоргом Габрисом, который сопровождал меня в поездке, — сообщила я.

Идея обмена показалась мне шикарной. Я так радовалась своей сообразительности, что не сразу поняла — магистр согласно кивнул и поднялся со стула.

— Пойдемте.

И только по дороге вдруг подумала, что согласились они подозрительно быстро.

Впрочем, давать от ворот поворот было поздно. Я вошла в комнату, очень похожую на ту, где жила сама и меня встретил целый и невредимый Габрис в расхристанной одежде и с отпечатком вселенской скуки на лице.

— Десять минут, — сообщил магистр и дверь закрылась.

Сидящий за столом Габрис при виде дамы подняться не изволил, а просто вздохнул и оперся подбородком на раскрытую ладонь.

— Ты в порядке? — просила я.

— В полном. А ты? — в голосе звучало настоящее беспокойство.

— Пока да. Они… решили, что щит, который на мне…

На слове «щит» Габрис подскочил, как ужаленный и тонко застонал.

— О, бездна! Щит! Нашли все-таки… Кто там был? Какие маги? — его глаза сверкали бешенством, причину которого я понять не смогла.

— Там был магистр Кафридэ.

Габрис еще немного пометался по комнате, даже не глядя по сторонам и минуя предметы так ловко, что стало понятно — подобные пробежки для него за время заключения уже вошли в привычку.

— Габрис… а что это такое на мне? Ты видишь?

— Да, — он, наконец, упал обратно на стул. — Круорги видят, что создал князь. Это произведение искусства, вязь такого уровня завораживает, это… мастерство, аналогов которому я раньше не видел. Князь создал нечто совершенное, то, чем просто невозможно не любоваться. Все бы хотели владеть подобной силой и так же легко уметь заставлять ее принимать любые нужные формы. В общем, тебе… не понять.

— Так вот почему на меня весь ваш брат так косился все время, — пробормотала я. Произведение искусства. На мне. И правда, не понять.