Дикки-Король
Шрифт:
«Это ничуть не глупее „Моего пастушка“, — старается убедить он себя. — Это не…» Но не так-то легко избавиться от элитарности…
Два десятка фанатов, разыскивающих Жанину, переходили улицу. Верные из верных были встревожены. Никогда и ничто, будь то обед, случайная встреча, солнечный удар, интрижка, не пришедший денежный перевод или проткнутая шина, не помешали бы им прийти на концерт, быть рядом.
Жанина, съежившись, сидит среди зелени, украшающей почтовый зал отеля «Европа». Сплоченная группа направляется к ней.
— А! Вот ты где, председатель, — приступает Эльза Вольф, которая, будучи выше всех
— Ну конечно… я к вашим услугам, — лепечет Жанина, покраснев и разволновавшись.
Но, увы, торжественность момента тут же нарушают разрыдавшиеся вдруг Люсетта и Тереза, и к ним присоединяются три-четыре девушки того же возраста, запричитавшие срывающимися и жалобными голосами.
— Дикки сердит на нас! Он даже не смотрит в нашу сторону!
— Это несправедливо! А все потому, что за порядком следили «Дети счастья», а если бы мы были организованы…
— Это ты виновата, Жанина…
— Клуб скоро распадется!
— У них есть средства, а у нас…
Стоя в нескольких шагах от этих плакс, Дирк насмешливо замечает, что, дескать, нельзя стоять во главе фан-клуба, если голова не тем занята.
Вчера они пережили жестокое унижение. Дикки поблагодарил «Детей счастья». А фанатам не сказал ни слова! Подлинным фанатам! Что ни говори, а за полмесяца статус подлинного фаната не завоюешь!
— Я, например, дралась, — замечает хорошенькая рыжеволосая девушка. — Вцепилась одному в волосы и стала тянуть!
— И я, и я тоже…
— А чтобы их перекричать, — сказал парикмахер Марсьаль, — я запел так громко, что потом пришлось принимать таблетки «пульмоль», правда, Жан-Пьер?
— И все это потому, — резко подытожила Эльза, — что клуб остался без руководства!
Жанина делает робкую попытку возразить.
— Это правда! — кричат фанаты.
— Ты уже не справляешься!
— Сделай что-нибудь!
Подталкивая, будто танк, кресло своего брата, вперед прорывается Мари Бодуэн. Все сразу смолкают.
— Должен сказать, — произносит тихим голосом Жорж, — что мне, дорогая Жанина, столь многим обязанному Дикки, чрезвычайно больно думать, что он разочаровался в нас.
Печальный гул одобрения был эхом этих слов.
— Мне так хотелось чем-то отблагодарить его за то, что он для меня сделал! Помочь в тот момент, когда на него обрушилась людская злоба… Я никого не хочу обвинять, но все же в Кабри не удалось поставить мое кресло в зале. Я прекрасно понимаю, что говорю только о себе, но я ведь заметил, что мое присутствие кое о чем все же свидетельствует, не правда ли, внушает определенное уважение, способствует, пусть в незначительной мере…
— Он прав, — поддержал его Марсьаль с такой убежденностью, что даже стал заикаться. — А на а… на аренах нас посадили так высоко, что весь эф… весь эффект пропал, и все же я кричал, да, я орал, могу прямо это сказать, а где были другие в то время? В четвертом, в пятом ряду… Я, Жанина, рыдал от злости, рыдал, клянусь вам, правда, Жан-Пьер? Я знаю, что кое-кто иногда пропускал концерты в последнее время, потому что их приглашали в гости, ведь у нас столько друзей на побережье, но это все же не главное для нас, и если бы Жанина сказала, что возникли осложнения, мы бы на брюхе приползли, потому что для нас Дикки — прежде всего! Правда, Жан-Пьер?
— Правда, — коротко поддакивает Жан-Пьер. — Нам ничего не сказали по поводу распродажи билетов.
— И что же мог подумать о нас
Дикки? Крысы бегут с корабля, вот что, наверное, он подумал! Тогда как мы жизни бы не пожалели… В Кабри я ведь пошел к нему в уборную сказать, что мы ничего не знали, что верны ему и теперь не пропустим ни дня, что все эти мерзавцы… в общем, все, что мы думаем, правда, Жан-Пьер? Так вот, он едва ответил мне. Он считает, что его предали!Слезы навернулись у него на глаза. Жанина окончательно сникла, ее стареющее лицо являло жалкое зрелище, и если бы не волевое усилие, оно, наверное, совсем бы перекосилось. Она попыталась возразить, но безуспешно. Они были правы.
— Мы тоже могли бы пустить в ход кулаки, — добавил бледный от ярости Марсьаль.
— Вечно эти предрассудки!
— Мы могли бы подняться на сцену, могли…
— И что только подумал о нас Дикки!
Это был великий плач, искреннее самобичевание, жажда жертвы и преданного служения, даже если их отвергнут, не оценят… «Двойняшки» откровенно рыдали. Эльза была очень взволнована, хотя старалась не терять самообладания. Марсьаль и Жан-Пьер разглагольствовали о своей преданности и воинственных намерениях. Пятидесятилетние супруги Герен пытались что-то сказать о своей верности Дикки, но добиться, чтобы их выслушали, им не удалось. Ванхоф объяснял Жанине, что ей следует делать. Опоздавший мсье Морис откровенно признался, что вопрос о несостоятельности председательницы напомнил ему подобный же эпизод из его собственной карьеры, относящийся к 1952 году. Группа парней (в числе которых, естественно, был Дирк) предложила поколотить «Детей счастья». Просто так, без всякого повода.
— Но они все же помогли Дикки, — запротестовала Аделина.
— Если бы они были настоящими фанатами, они бы присоединились к остальным. А они все время держатся особняком, смотрят на нас свысока…
— Сегодня утром мы отправились из Йера автостопом, естественно, нам не нужны их подачки, но поскольку они оказались на той же площадке в кемпинге, я попросил у шофера немного горячей воды, заметь, горячей воды, не кофе, у меня был свой растворимый кофе, но кончился газовый баллон, так вот, он мне и отвечает: «Ты бредишь, в этом автобусе нет воды» — и в это время я заметил, как один из парней наливает воду в чашку, в метре от меня!
— Они просто сумасшедшие! Все время повторяют какие-то фразы, всегда одни и те же, читают их по какой-то книжечке…
— Кажется, по пятнадцать минут в час они молчат…
— Не пьют спиртного…
— Они хотят отнять у нас Дикки! — закричал кто-то.
И козел отпущения сразу найден: Жанина.
— Надо было провести собрание всех секций…
— Надо было предложить свои услуги для наведения порядка…
— Могли бы также и над песнями поработать. Мы знаем их, но это не производит особого эффекта. Жанина, ты должна была сказать нам…
— Жанина, ты могла бы выбрать группу фанатов, заранее послать их в города, чтобы они распространяли… ты могла бы…
— Но я здесь вовсе не для того, чтобы выполнять работу пресс-службы, — неосторожно вспылила Жанина.
— И все же надо было бы знать, — сказал Дирк, — для чего именно ты находишься здесь. Для того чтобы помогать Дикки или чтобы любовью заниматься?
Жанина не сдержала крика. Затем разрыдалась.
— Так и есть! Вы правы!.. Я должна была подумать…
Она признавалась в своем падении. Дейв поглотил ее. Ожидание, надежда, частые разочарования и удовлетворение страсти — иногда — заставили ее забыть о своем долге.