Диктатор

Берия вынул из папки листовку.

— Эта листовка напечатана немцами. Здесь сказано: «В июле 1941 года старший лейтенант и командир батареи Яков Джугашвили послал письмо своему отцу Иосифу Сталину». Вот текст письма, товарищ Сталин: «Дорогой отец, я нахожусь в плену. Я здоров. Скоро меня переведут в офицерский лагерь, в Германию. Обращение хорошее. Желаю тебе здоровья. Привет всем, Яша». А дальше — текст авторов листовки: «Следуйте примеру сына Сталина! Он сдался в плен. Он жив и чувствует себя прекрасно. Зачем же вы хотите идти на смерть, когда даже сын вашего высшего начальника сдался в плен? Мир измученной родине! Штык в землю!» Нет предела моему возмущению, товарищ Сталин! Эти бездарные писаки сочли возможным назвать великого вождя человечества каким-то «высшим начальником»! Это предел вражеской наглости! Но мы обязаны спасти Якова! Я дал задание надежным людям договориться с немцами об обмене вашего сына на любого немецкого высшего начальника, находящегося у нас в плену.

Сталин угрюмо посмотрел на Берия.

— Ты что, Лаврентий, попугай? Повторяешь вслед за Гитлером: «высший начальник»! Они есть у тебя в плену, эти высшие немецкие начальники? Ты сперва возьми в плен хотя бы немецкого капитана.

— Мы еще возьмем в плен и фельдмаршала, товарищ Сталин! — возбуждаясь от собственных смелых предположений, воскликнул Берия.— И обменяем его на Якова!

Сталин встал и медленно подошел к карте, висевшей на стене. Казалось, он совсем забыл о предмете разговора и углубился в изучение обстановки на фронтах. Столь же медленно, даже нехотя отшпилил один из флажков и прикрепил его в точке совсем вблизи Москвы.

— Сейчас, когда речь идет о судьбе нашей Родины, о жизни и смерти нашего государства, о жизни и смерти миллионов людей, не время, Лаврентий, думать о судьбе одного человека, пусть даже если этот человек — сын товарища Сталина. Чем он лучше других? — Все это Сталин произнес негромко, задумчиво, не оборачиваясь в сторону вскочившего со стула Берия.

— Я полностью разделяю вашу позицию, Сталин! — пытаясь вложить в эту фразу максимум восхищения и искренности, воскликнул Берия.— И все-таки в истории есть примеры, когда вожди в таких ситуациях позволяют себе сделать исключение из общих правил.

— В истории есть примеры,— так и не обернувшись к собеседнику, сказал Сталин,-когда вожди иной раз во имя высшей цели считали возможным убивать собственных детей. Пример тому из отечественной истории — Петр Великий,— Он сделал большую паузу,— Как он ведет себя в плену? — Не называя имени сына, будто уже вычеркнув его из числа родных людей, спросил Сталин, возвратившись к столу.

Теперь он в упор смотрел на Берия, как бы перекрывая ему возможность слукавить.

— Яков Джугашвили не опозорил своего имени, он ведет себя достойно! — убежденно заявил Берия.— Он был сильно контужен, только поэтому и попал в плен. Это произошло в бою под городом Лиозно, недалеко от Витебска…

— Мне не нужны детали! — резко оборвал его Сталин,— Для человека, попавшего в плен к нашему заклятому врагу, нет и не может быть никаких оправданий! В любом случае это не смываемый ничем позор! Говори по делу!

— В нашем досье есть протокол допроса Якова. Отвечая на вопросы, он сказал, что его захватили силой, когда его часть двенадцатого июля попала в окружение. Яков сказал, что иначе он не очутился бы в плену, который, как и вы, товарищ Сталин, он считает позором. Яков сказал, что у него не было возможности застрелиться. Эти наглецы, товарищ Сталин, даже спросили его, что произойдет, если немцы захватят Москву.

— И что же он ответил? — нетерпеливо спросил Сталин.

— Достойно ответил, товарищ Сталин. Он сказал, что Москвы им никогда не взять. Яков наотрез отказался писать вам письмо, поэтому текст письма, приведенный в листовке,— гнусная фальшивка, рассчитанная на легковерных. Немцы также пытались заставить его написать обращение к красноармейцам, чтобы они бросали оружие и сдавались в плен. Но Яков с презрением отверг эту провокацию.

Сталин раскурил трубку, долго еще вглядывался в фотографию сына, а вместо Якова на снимке будто из дымки возникало лицо его первой жены, Екатерины Сванидзе. Необыкновенно красивая, черноволосая и черноглазая. Всего три года прожил он с ней, а как надеялся не расставаться с Катей до конца своей жизни! Оставила ему, тогда совсем еще молодому, шестимесячного Яшу, а сама ушла в мир иной, вызвав в его душе немой вопрос: «Отчего Бог забирает лучших?» Захваченный вихрем революционной борьбы, Сталин совсем не знал и не ведал, как растет сын, как складывается его судьба. Он его почти не видел и вот сейчас, думая о нем, представлял себе не Якова, а самого себя в свои детские годы. Вспомнилось, как в зимний студеный день бежал он первый раз в школу в синем пальто, сапогах и войлочной шляпе. Шея обмотана широким и ярким красным шарфом. Вспомнилось, как трепетно любила его мать, Кеке…

Воспоминания детства вмиг исчезли. За что наказывает ею судьба? За что наказывает его Всевышний? Покончила с собой жена, Надежда, попал в плен старший сын, куролесит и преподносит одни неприятности младший, что-то неладное творится со Светланой, в стан врагов перебежали и многие родственники…

— Ты не думаешь, Лаврентий, что наш разговор на эту тему слишком затянулся? — сердито спросил Сталин: он с чувством удовлетворения ощутил, что сострадание и жалость, вызванные рассказом Берия о сыне, постепенно истекают из его души, уступая место твердости и жестокости.— Советские люди не должны сдаваться в плен! Последний патрон — для себя! Подготовь проект директивы, рассмотрим на заседании Государственного Комитета Обороны. Надо обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, уничтожать сдающихся в плен всеми средствами, а семьи сдающихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.

— Прекрасное требование, готовый пункт для директивы! — восторженно отозвался Берия.— Только такими мерами мы и наведем порядок и дисциплину. Зная о столь тяжком наказании, они предпочтут смерть позорному плену.

«Какой изощренный ум! — тут же отметил про себя Берия.— Не забывает вождь думать о собственной репутации! Вот как надо уметь отводить вину от себя. Знает, что народ ропщет: били в литавры, а теперь хоть похоронный марш заказывай. Кто виноват, что армия отступает? А виноваты, оказывается, те, кто сдается в плен, вместо того, чтобы стоять насмерть».

— Надо продолжить работу по реабилитации талантливых военачальников и конструкторов,— сказал Сталин.— Пример Рокоссовского, который умело руководит войсками, подтверждает правильность и необходимость таких мер. А ведь там, в твоих «пенатах», могли сгноить такого полководца.

— Мы ведем эту работу неустанно,— заверил Берия, воспринимая эти слова Сталина как похвалу в свой адрес.

— Надо вести ее еще энергичнее,— продолжал Сталин.— Надо дать возможность талантливым авиаконструкторам, таким как Туполев, или специалистам в области ракетостроения, таким как Королев, плодотворно работать для нужд фронта.

— Многие из них уже плодотворно работают, я принял все необходимые меры…

— Плодотворно работать за решеткой не могут даже гении,— прервал его Сталин.— И если ты не можешь выпустить их на волю, сделай так, чтобы они и за решеткой ощущали себя совершенно свободными.

— Им некогда смотреть на решетки, Иосиф Виссарионович! — радостно заверил Берия.— Они так увлечены своими идеями! К тому же кормим хорошо, разрешили переписку, думаем разрешить свидания с родственниками. Так что ваши мудрые предначертания мы уже реализуем!

— И кто придумал это дурацкое слово — «предначертания»? — как бы размышляя с самим собой, беззлобно сказал Сталин.— А Королев за какие грехи у тебя сидит?

— Его еще подонок Ежов посадил,— радуясь возможности лишний раз лягнуть своего предшественника, поспешно ответил Берия.— Он даже списки на расстрел подписывал, подлец, в пьяном виде. Точнее, будучи вдрызг пьяный! А судил Королева Ульрих. Формулировка: за участие в антисоветской террористической и диверсионно-вредительской троцкистской организации. Вот фантасты! Какая может быть террористическая организация в институте Наркомата оборонной промышленности?