Диктатор

И, как бы откликаясь на эти его думы, Чудов продолжал:

— Борисов, телохранитель товарища Кирова, встретил его в шестнадцать часов тридцать минут в вестибюле главного подъезда, пошел за ним, но отстал. А когда приблизился к повороту в малый коридор, услышал выстрел, потом второй. Убийца, Николаев, хотел покончить с собой, но промахнулся. Рядом с ним валялся револьвер.

Сталин резко оборвал Чудова:

— Рассказчик вы неплохой, но, кажется, забыли, что дела вершатся не длинным языком. Вы же считались другом товарища Кирова, как и этот ротозей и бездельник Медведь; что же вы не уберегли своего друга?

Чудов подавленно молчал.

— Ладно,— отчеканил Сталин.— Мы приехали не байки слушать, а дело делать. Ведите нас в свой кабинет.

Чудов открыл дверь, и Сталин повелительным жестом показал ему, чтобы он вошел первым. Не раздеваясь, Сталин уселся в кресло, сняв с головы шапку. Все остальные сесть не решились и продолжали стоять.

— Кто этот подлец Николаев? — спросил у Медведя Сталин.

— Николаев Леонид Васильевич, тысяча девятьсот четвертого года рождения,— будто зачитывая анкету, поспешно отвечал Медведь.— Родился в неблагополучной семье. Отец был хроническим алкоголиком. Ребенок был ненормальный, ходить начал только с четырнадцати лет. Окончил шесть классов. В партию вступил в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, по ленинскому призыву…

— По ленинскому призыву! — вскипел Сталин.— Напринимали тут всякой мрази по ленинскому призыву! Законченных алкоголиков! Террористов-бомбометателей! Шизофреников всяких! Доброхоты! Гуманисты слюнявые! Вы, Чудов, куда смотрели?

— Я тогда в Ростове работал,— сконфуженно ответил Чудов.

— Это не алиби! Продолжайте, Медведь!

— Восемь лет назад медкомиссия освободила его от призыва в Красную Армию,— торопливо заговорил Медведь, но Сталин вновь прервал его:

— По какой причине?

— Обнаружили признаки вырождения: обезьяньи руки, короткие кривые ноги, удлиненность туловища. Кроме того, психически неустойчив, вспыльчив, крайне обидчив и честолюбив.

— У вас тут вся ваша знаменитая парторганизация с явными признаками вырождения! — почти радостно заключил Сталин.— Умеете лишь кичиться своими мнимыми заслугами, а за душой нет ни черта! Кем работал этот Николаев?

— Перебрал много должностей, долго не задерживался по причине склочного характера. Одно время был инспектором областной рабоче-крестьянской инспекции, а в последнее время — инструктором историко-партийной комиссии.

— Ничего себе у вас тут инспекторы да инструкторы! Мы с такими далеко пойдем! Да у вас тут полнейший развал. Вас тут надо продраить рашпилем, почистить с песочком! Кстати, мне доложили, что Николаева еще в октябре задержали с портфелем, в котором обнаружили револьвер и схему маршрутов Кирова. Это соответствует истине?

— Соответствует, товарищ Сталин,— подтвердил Медведь.

— А почему он был отпущен?

— Не могу знать, товарищ Сталин. Меня в это время в Ленинграде не было.

— А где же вы пропадали? — вскинулся на него Сталин.— Небось опять на охоте? Охотнички сраные! Вам на террористов надо охотиться, а вы — на лосей. Свежатинки захотелось под добрую чарку? Впрочем, где бы вы ни были, хоть на том свете, ответственность за безопасность Ленинграда с вас не снимается. Кто конкретно отдал распоряжение об освобождении Николаева?

Медведь замялся: не в его натуре было подставлять подчиненных.

— Отвечайте!

— Мой заместитель Запорожец,— тихо ответил Медведь.

— И за него вы тоже в ответе!

Запорожец пребывал в замах у Медведя с недавних пор. Медведь, не зная его, как мог сопротивлялся назначению, упрашивал Кирова помешать этому. Киров тотчас позвонил Сталину. Тот раскипятился: «Что вы там выдумываете? Вас что, не устраивает решение ЦК? Узнаю ленинградскую вольницу! Да вы там скоро потребуете объявить Ленинград вольным городом. Пусть твой дружок Медведь заткнет рот и не думает диктовать нам, как расставлять чекистские кадры!»

— А вы что, не могли отменить приказа Запорожца, когда вернулись, если считали, что ваш заместитель не прав? — продолжал накручивать вопросы Сталин.

Медведь сконфуженно молчал, потом ответил:

— Не придал значения, товарищ Сталин. Доверился…

— Он, видите ли, доверился! — язвительно передразнил Сталин и потребовал, чтобы к нему доставили Николаева.

…Николаев будто неживыми ногами вошел в кабинет и, сразу же узнав Сталина, пошатнулся, едва не упав в обморок. Два конвоира подхватили его под локти.

Сталин испепеляюще уставился на Николаева, как смотрят люди на доисторическое чудище. Николаев и впрямь был почти карикатурой на человека. Природа, создавая его, будто вознамерилась поиздеваться над ним, сотворив человечка маленького роста, с вызывающе непропорциональной фигурой, большой головой, стянутой сейчас широким марлевым бинтом. Сильно выраженная кривизна коротких ног дополняла этот, лишенный каких-либо черт привлекательности, портрет.

— Вы убили товарища Кирова? — спросил Сталин, тут же подивившись тому, что обращается к этому презренному ублюдку на «вы».

— Да, я,— едва ли не горделиво брякнул Николаев.

— Зачем вы его убили?

— Я — Желябов! Андрей Иванович Желябов! — словно каркнул Николаев, и даже невозмутимый Сталин с удивлением оглянулся на окружающих.

— Ленин ставил Желябова в один ряд с Робеспьером и Гарибальди.— Сталин снова упрекнул себя в том, что взялся просвещать Николаева, когда его просто следовало, не теряя времени, поставить к стенке.— Желябов покушался на Александра Второго. А вы — на Кирова. Киров — он же не был государем Российской империи.

Присутствующие недоуменно переглянулись между собой: что происходит с их вождем?

— Вы — не Желябов! — вдруг выкрикнул Сталин.— И не мечтайте войти в историю как герой! Вы войдете в историю как преступник, поднявший руку на одного из самых верных сынов партии! Назовите лучше своих соучастников.

Николаев грохнулся на колени. Дико озираясь вокруг, он, увидев Медведя и других чекистов, стоящих чуть в сторонке, завопил:

— Я выполнял их приказ! Я не преступник!

— Уберите эту мразь,— брезгливо поморщился Сталин.— И доставьте ко мне Борисова,— уже обычным голосом распорядился Сталин.— Все свободны. Руководство следствием возлагаю на Ежова. Ягода — в вашем подчинении. Вечером жду ваш доклад.

Вечером, если бы не Ежов, Ягода, наверное, так и не решился бы войти в резиденцию Сталина. Он хорошо знал, что вождь не любит дурных вестей.

— Товарищ Сталин,— вкрадчиво начал Ягода, почти неслышно войдя в кабинет вслед за Ежовым.— Эти ленинградские работнички — настоящие циркачи.

— Что они там еще натворили?

— Везли к вам на допрос Борисова и по дороге умудрились совершить аварию. Борисов погиб.

— Туда ему и дорога,— отрывисто произнес Сталин.— Не смог уберечь нашего дорогого Мироныча. Кто будет докладывать, вы, товарищ Ежов, или Ягода?