Диктатор

— Я надеюсь на вас,— шепнул ей Олег.

— Я постараюсь,— так же тихо ответила она.

Выйдя из машины, Лариса чисто случайно взглянула на ее номер, прикрепленный к кузову сзади. И широко раскрыла глаза: он был дипломатический…

Лариса входила в свою комнату с таким тяжелым и горьким чувством, будто беда, нависшая над Тухачевским и над нею самой, уже свершилась. Сверток с тюлем и шторами и даже забавная лошадка сейчас уже не вызывали у нее той радости, которая светилась в ее душе, когда она вышла из магазина и представила себе, как счастливо заблестят глазенки Жеки, когда она выхватит лошадку из ее рук и усядется на нее. Она еще никак не могла отойти от внезапной, выбившей ее из привычной колеи, ошеломившей ее встречи, и это отчаянное состояние настолько отчетливо отпечаталось на ее лице, что Андрей взволновался:

— Что с тобой, Ларочка? На тебе лица нет.

— Ничего, Андрюша, я просто устала. Еле добралась из центра с этими покупками. Толкучка, сущий ад.

— Но отчего ты не взяла такси?

— Ты же знаешь, что такое московское такси? Да и денег осталось в обрез.— Она покраснела оттого, что говорила неправду.— А где Женечка?

— Побежала к Берте Борисовне. А какая чудесная лошадка! Сам бы хотел иметь такую.— Андрей взял игрушку в руки.— Сейчас позову Жекулю, вот радости-то будет!

Лариса облегченно вздохнула: кажется, сошло, она ничем не выдала себя. Она глянула в зеркало, и ей показалось, что на нее смотрит оттуда совсем незнакомая ей женщина.

Дверь распахнулась, и в комнату стремглав влетела Жека. Увидев лошадку, она просияла, как сияют дети, радуясь тому, что жизнь прекрасна, что эта жизнь — их жизнь, и что у них есть такие чудесные, любящие мама и папа, и что родители так точно могут угадывать их желания. Жека схватила лошадку обеими ручонками, лихо уселась на нее и принялась качаться.

— А поблагодарить мамулю? — напомнил Андрей.

— Ой, мамочка, это я от радости все-все позабыла! — И она кинулась к матери, смешно чмокнув ее в губы и щеку.

Лариса взяла ее на руки и крепко прижала к себе, мысленно благодаря дочь за то, что она помогла ей хоть чуточку справиться со своими нервами.

— Ты знаешь, Андрюша, я не выдержала, купила вот это.— Она развязала свертки с тюлем и шторами,— Будешь ругать меня?

— У тебя превосходный вкус,— одобрил Андрей,— Вот только в народе говорят, что заранее покупать — недобрая примета. А вдруг передумают с ордером?

— Но ты же не веришь ни в сны, ни в приметы.

— Это точно, я верю только в человеческий разум. И верю еще, что ордер на квартиру получу. Это будет тебе моим подарком на Первомайский праздник.

— Прямо не верится!

И тут что-то тревожное подкосило ее радость. «Первомайский праздник! До него осталось всего несколько дней! — Все похолодело в душе Ларисы.— Значит, Тухачевский будет занят военным парадом! И ты не сможешь связаться с ним». Она едва не потеряла сознание от предчувствия грозно надвигавшейся беды.

— Да ты совсем больная! — встревоженно воскликнул Андрей.— Приляг, я быстро соображу ужин.

— Спасибо, милый, но я по дороге перекусила, сыта. К тому же очень кружится голова.

Он подошел к ней, нежно поцеловал.

— Ты пила вино? — удивился он.

— Да, на работе,— казня себя за то, что принуждена лгать, смущенно ответила Лариса,— Отмечали день рождения подруги, выпила капельку за ее здоровье…— Она стала противной самой себе.— А ты что, недоволен?

— Нет, почему же.— Андрея успокоил ее ответ,— По такому случаю можно бы и не капельку. И все же тебе надо хоть немного перекусить.

Спать в этот вечер не хотелось, и хотя Лариса сделала вид, что уснула, тревога не давала забыться, тревога стучала в виски, ее то знобило, то обдавало жаром. Она не переставала перебирать в уме возможные варианты встречи с Тухачевским, но ничего путного не приходило в голову.

Убедившись, что Андрей крепко спит, она осторожно вытащила из сумочки пакет и спрятала его под диван, решив на следующий день перепрятать его в более надежное место…

Утром, идя на работу, Лариса решилась на отчаянный шаг: подойдя к телефону-автомату и убедившись, что вблизи нет желающих позвонить, пальцами, дрожащими от волнения, стремительно набрала номер квартирного телефона Тухачевского. Раздались длинные гудки. Лариса тщетно ждала, что кто-нибудь возьмет трубку. Предположив, что ошиблась номером, она позвонила еще раз. И снова никто не ответил. Лариса решила в течение дня непременно дозвониться до маршала, Нины Евгеньевны или их дочери Светланы и как-то убедить кого-либо из них встретиться с ней в условленном месте. Но, как на грех, телефон молчал и днем и вечером. Воспользовавшись тем, что Андрей дежурил в редакции по номеру, она вышла к уличному телефону даже после полуночи, но результат был все тот же, и она снова провела беспокойную бессонную ночь.

К исходу второго дня Лариса решилась позвонить Тухачевскому в Наркомат обороны, благо в свое время он дал ей все свои телефоны, кроме дачного.

— Аппарат Маршала Советского Союза товарища Тухачевского.— Казалось, на ее звонок отвечает диктор московского радио, передающий важную информацию.

— Соедините меня, пожалуйста, с товарищем маршалом,— не узнавая своего голоса, попросила Лариса.

— Кто его спрашивает?

— Знакомая,— брякнула Лариса первое, что пришло на ум.

— Соединить с товарищем маршалом, к сожалению, не могу — Теперь голос дежурного выражал явное недовольство тем, что его беспокоят по пустякам.— Его нет на службе.

— А когда он будет? — набралась нахальства Лариса.

— Он мне об этом не докладывает.— Дежурный говорил с ней уже на грани грубости.— Думаю, что только после Первомайского праздника,— все же помягче добавил он, видимо опасаясь, что может обидеть знакомую маршала.

— Извините,— пролепетала Лариса, чуть не плача: все, что она была способна предпринять, рушилось: ведь Олег ясно сказал ей, что сейчас дорог каждый день. А теперь, может быть, и каждый час.

Пришедший праздник не радовал Ларису: он был омрачен тяжелыми, не утихающими ни на минуту думами и, по существу, оказался вычеркнутым из ее жизни.

Еще две недели назад, когда у нее на работе формировалась колонна для участия в первомайской демонстрации, Лариса, сославшись на то, что ей не с кем оставить дочку, попросила не включать ее в число участников. Теперь же она решила обязательно пойти на Красную площадь, чтобы самой убедиться, будет ли Тухачевский на трибуне Мавзолея в числе высшего командного состава Красной Армии. И если будет, то после демонстрации, решила Лариса, она отправится к Дому правительства на Берсеневской набережной и попытается перехватить Тухачевского, когда он приедет домой.