Шрифт:
Пролог
Мягкие волны касаются моих ступней. Скоро рассвет, и мне пора уходить. У меня совсем мало времени, но я медлю. Еще чуть-чуть, еще немного. Побыть здесь, на свободе. Дышать свежим воздухом, забыть обо всем.
Яркий луч касается моих закрытых век, и я вскрикиваю. Время вышло, пора идти. Я оборачиваюсь и спешу назад, мои ноги оскальзываются на сыром камне. Ночью прошла гроза, и капли дождя еще не успели высохнуть. Чуть не падаю, но вовремя балансирую руками, и мне удается остаться на ходу. Спрыгиваю с камня, привычно ударяясь пятками о твердую поверхность.
Прохожу по пляжу, зарываясь в мокрый песок ногами.
Бреду по замку, оглядывая свои владения. Слуги хорошо постарались к ее прибытию. Всюду чистота и приятно пахнет. Я доволен. Ей должно понравиться. Она будет в восторге, когда проснется.
Моя королева. Я жду тебя.
В замке все еще спят: и слуги, и прибывшие гости. Но я должен исчезнуть до того, как они проснутся. Мало ли что. Так он решил. А я не могу ослушаться его.
Ухожу в личную часть замка и вдыхаю пыльный запах. Он мне не нравится, но я привык. Глаза блаженствуют в полумраке.
Я прохожу темными коридорами в опочивальню, и душа моя торжествует. Мне хорошо здесь. И ей понравится.
Моей королеве.
Тело подрагивает в сладостном предвкушении. Улыбка не сходит с моего лица. Бросаю взгляд на пятерых неугодных, сидящих в темнице. Они оказались недостойными. Одна из них в молчаливом отчаянии протянула ко мне руку, но я отворачиваюсь. Поздно просить о прощении, слишком поздно.
Слегка подергиваю носом от привычной сладковатой вони и иду к зеркалу. Через его поверхность вглядываюсь в свои темные глаза. Она будет от меня в восторге. Она будет на седьмом небе от счастья.
Но вдруг… вдруг она тоже окажется недостойной? Что, если и она отвергнет меня? Торопливо оглядываюсь на сидящих за решеткой. Тогда… тогда им придется потесниться. Хихикаю.
Но нет, королева примет меня. Особенно когда увидит мои наряды!
Лезу в шкаф и любовно разглаживаю ткань на королевской одеже. Скидываю рубаху и облачаюсь в наряд, достойный наследника испанского престола. Дрожащими руками беру со стола корону и надеваю на голову.
Из зеркала на меня смотрит настоящий король. По телу вновь пробегает дрожь. Если бы они знали… если бы они все только знали, кто я…
– Слышите?! – Я в гневе оборачиваюсь к неугодным. – Падите ниц передо мной! Я ваш король!
Ответом мне служит тишина. Неугодные молчат, скорчившись от ужаса, и смотрят на меня пустыми глазницами.
– Что? – Я подскакиваю к той, которая все еще протягивает руку сквозь решетку. – Боишься меня?!
Она не произносит ни слова, и я в гневе пинаю просящую подаяние неугодную. Рука ее с треском ломается, но она боится даже пискнуть.
– То-то же, – горделиво отвечаю я, снова подхожу к зеркалу и поправляю корону. – Знай свое место.
Королева скоро придет в себя. Я приготовил для нее цветы. Она будет рада! Она примет своего покорного слугу со всей любовью, которая мне полагается.
Ведь у нее нет другого выхода.
1
Александра Покровская не знала, как сдержать себя от непреодолимого желания на ком-нибудь сорваться. Длинный перелет из Москвы в Гавану оказался для нее сущим адом. И дело было не в узких креслах салона самолета, не в пресной еде, которую подавали несколько раз за полет, а в поведении
ее жениха Павла Дятлова.Все тринадцать часов Павел неустанно ныл и жаловался.
– Почему у них закончилась рыба? Я люблю рыбу, не люблю курицу. Может быть, ты сходишь и спросишь, вдруг у них осталась рыба?
– Мои ноги затекли. Можешь поменяться со мной местами? Нет, так тоже неудобно. Давай поменяемся обратно.
– Что, твои богатенькие друзья не могли оплатить нам бизнес-класс? Похоже, что они те еще европейские снобы.
Саша взорвалась. Она не могла позволить, чтобы он безнаказанно оскорблял ее друзей.
– Эти европейские снобы оплатили мне поездку в Англию и еще позволяли гостить у них! Не смей так отзываться о Мишель и Генри!
– Генри, Генри, – передразнил Паша, – только и слышу от тебя это имя круглыми сутками. Похоже, что ты влюбилась в этого Генри.
Покровская сделала несколько медленных вдохов и выдохов. Главное –не поддаваться и не выходить из себя. Она отвернулась от Дятлова и уставилась в окно. Ей было видно только ярко-голубое небо и кусочек подрагивающего крыла. Скорее бы они приземлились!
– А эта твоя Мишель… – не успокаивался Павел. – Она слишком часто тебе звонит. Она на тебя дурно влияет.
– С чего бы это?
– Нормальная женщина должна заботиться о доме, о своем мужчине, о рождении детей. А эта только и думает, что о шмотках, да о барах. – Павел посмотрел на девушку, увидел, как она неприязненно сморщилась, и в назидание добавил: – Да и Джо мне твоя не нравится. Я хоть и говорил с ней лишь раз, сразу понял, что она много на себя берет. Сколько гонора в голосе!
– А зачем ты звонил Джо? – удивилась Саша.
Павел замялся. Создалось ощущение, будто он пожалел о том, что сказал.
– У нас было одно дело с Мишель. Расслабься, детка. Тебе не понять.
Саша чувствовала, что поездка будет непростой. Ей придется метаться между друзьями и воинственно настроенным женихом. И чего он их так невзлюбил?
Покровская знала – ее парень далеко не идеален, но ведь у каждого есть недостатки. К чудачествам Дятлова она, по крайней мере, привыкла. Не всем же быть счастливицами, как Мишель, чтобы заарканить такого идеального мужчину, как Генри Клиффорд. Генри… Саша на секунду задумалась о нем и тут же взяла себя в руки. Она строго-настрого запретила себе думать о Клиффорде, хоть вопреки разуму и ждала новой встречи с трепетом. Прошло полгода с тех пор, как они расстались в аэропорту Хитроу. Она все еще помнила его улыбающиеся голубые глаза, легкий кивок в знак прощания, то, как он развернулся к ней спиной и, прихрамывая и опираясь на трость, ушел. Джо и Мишель, в отличие от него, махали ей вслед, пока она не скрылась из виду.
«Это хорошо, что он так равнодушен», – подумала тогда Покровская и до сих пор спасалась такой мыслью, если не получалось остановить внезапно нахлынувшие воспоминания. За эти полгода постоянного общения с подругами она так ни разу и не поговорила с Генри, хотя девушки и пытались несколько раз передать ему трубку при разговоре. Покровская в таких случаях прерывала беседу и отговаривалась жуткой занятостью.
В любом случае, теперь у нее есть парень. И хотя частенько ей хотелось тоже ответить грубостью на его грубость, девушка сдерживалась и заставляла себя молчать. Он был ей нужен не меньше, чем она ему. К тому же Дятлов уверился, что ему досталась идеальная невеста и вознамерился сделать ее своей женой. Так что мысли о Генри Клиффорде волей-неволей стали для Покровской совсем непростительными.