Дилогия об изгоняющем дьявола

На мгновение Крис остановилась, вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и посмотрела направо. Сбоку от дома круто уходила вниз, к М-стрит, старинная каменная лестница. Чуть дальше виднелся верхний въезд в трамвайный парк — построенное в средиземноморском духе старинное кирпичное здание под черепичной крышей, украшенное башенками в стиле рококо, когда-то служило пристанищем городским трамваям. Крис разглядывала его со странным чувством тоски и сожаления. «Забавное строение,— думала она.— И вся улица забавная. Черт побери, ну почему бы мне не остановиться, не поселиться здесь? Почему бы не купить дом? Почему бы не начать наконец нормальную жизнь?» Где-то послышался колокольный перезвон. Крис повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук. А, это часы на башне Джорджтаунского университета. Их печальный голос эхом разносился над рекой. Крис показалось, что этот тоскливый звон проник в самое ее сердце.

Она пошла дальше. К своей работе, к этой веселой путанице, к бутафорской, шутовской старине.

Как только Крис вошла через главные ворота, ее настроение немного улучшилось, а потом, увидев знакомые ряды фургонов вдоль южной стены, где размещались костюмерные и гримерные, она и вовсе повеселела. В восемь утра первого дня съемок она уже почти пришла в себя. И первым делом начала спорить по поводу сценария.

— Эй! Бэрк! Будь так добр, посмотри, что это здесь за ерунда, а?

— Ага, у тебя все-таки есть сценарий! Прекрасно!

Режиссер Бэрк Дэннингс, подтянутый и очаровательный, как принц из волшебной сказки, озорно и лукаво подмигнул ей и аккуратно оторвал дрожащими пальцами полоску бумаги от сценария.

— Сейчас я начну чавкать,— засмеялся он.

Они стояли на площадке перед административным зданием университета среди актеров, статистов, технического персонала и работников ателье. Кое-где на лужайке уже разместились любопытные зрители. Собралось множество детей. Оператор, уставший от шумихи, поднял газету, которую жевал Дэннингс. От режиссера уже с утра слегка отдавало джином.

— Да, я жутко доволен, что тебе дали сценарий.

Стройный, изящный, уже немолодой Дэннингс говорил с таким изысканным британским акцентом, что в его устах красиво звучали даже самые страшные ругательства. Когда Бэрк был навеселе, казалось, что он готов в любой момент неудержимо расхохотаться, что ему трудно сдерживать себя и оставаться хладнокровным.

— Ну-ка расскажи, крошка моя, что случилось. В чем дело? Что тебя не устраивает? — поинтересовался он у Крис

Основным камнем преткновения, по ее мнению, была описанная в сценарии сцена, когда глава вымышленного университета обращается к взбунтовавшимся студентам и пытается отговорить их от сидячей забастовки, которую те угрожают устроить на территории кампуса. Крис в свою очередь должна подбежать к декану, выхватить из его рук мегафон, а затем, указав на главное административное здание, громко крикнуть: «Давайте разрушим его до основания!»

— Но ведь это полная чушь,— заявила Крис.

— Брось, все нормально,— возразил Дэннингс.

— Но какого черта они станут разрушать здание, Бэрк? Объясни! Чего ради?!

— Ты что, издеваешься надо мной?

— И не думаю Я только спрашиваю, чего ради. На кой дьявол им это делать?

— Ну, просто потому, что оно там есть, радость моя...

— Где? В сценарии?

— Нет, на территории университета.

— Абсолютнейшая бессмыслица, Бэрк. Она просто не способна на такое.

— Еще как способна!

— А я говорю — нет!

— Может пригласим сюда автора сценария? Если не ошибаюсь, он сейчас в Париже.

— Прячется?

— Трахается!

Бэрк так тщательно и четко выговорил это слово, с такой неподражаемой интонацией, с таким масляным блеском в по-лисьему хитрых глазках, что Крис не выдержала и расхохоталась.

— Ох, Бэрк, черт бы тебя побрал, ты просто невыносим...— Обессилев от смеха, она уткнулась лицом ему в плечо.

— Да,— скромно согласился Дэннингс. Таким же тоном, наверное, кесарь подтверждал свой троекратный отказ от трона во время коронации.— Ну так что, продолжим наконец?

Крис, казалось, не услышала вопрос Она украдкой бросила смущенный взгляд на стоявшего неподалеку иезуита, словно желая проверить, достигли ли его ушей столь крамольные речи. Это был темноволосый мужчина лет сорока. Суровое выражение на негладком, словно выщербленном лице делало его похожим на боксера. Однако, встретившись с ним глазами, Крис, к своему удивлению, прочла в них печаль и боль, и в то же время было в их выражении нечто такое, что свидетельствовало о доброте души этого человека, нечто такое, что вселяло надежду и давало утешение. Конечно же он все слышал. И он улыбался. А потом взглянул на часы и поспешно ушел.

— Так будем мы работать дальше или нет? — вновь подал голос Бэрк.

Крис рассеянно оглянулась.

— Да-да, Бэрк. Конечно. Давай начинать.

— Слава тебе, Господи!

— Нет, подожди минутку.

— Святой Боже! Ну что еще?

Крис сказала, что ее не устраивает финал эпизода. По ее мнению, кульминационным моментом сцены должен стать вовсе не тот, где она выбегает из здания, а тот, который перед ним.

— Эта пробежка ничего не дает, она совершенно лишняя,— убеждала она Дэннингса.

— Знаю, радость моя, знаю. Я с тобой полностью согласен,— попытался успокоить ее Бэрк.— Но режиссер монтажа настаивает, чтобы мы сняли этот эпизод. Так что сама понимаешь...

— Нет, не понимаю.

— Конечно. Идея глупее не придумаешь.— Он хихикнул.— Но, видишь ли, поскольку следующая сцена начинается с того, что Джед встречается с нами возле двери, режиссер монтажа вбил себе в голову, что ты непременно должна из нее выбежать...

— Но это же полный идиотизм!

— Безусловно. Чушь и белиберда Дерьмо собачье — иного слова не придумаешь. Ну и черт с ним! Почему бы нам не снять эту ахинею, а уж потом, поверь мне, я позабочусь, чтобы ее вырезали при окончательном монтаже. И сделаю это с превеликим удовольствием, не сомневайся.

Крис в ответ рассмеялась. И кивнула в знак согласия. Бэрк покосился на режиссера монтажа — известного эгоиста и большого любителя тратить время на никому не нужные бесплодные споры. Тот был занят — обсуждал что-то с оператором. Дэннингс вздохнул с облегчением.

В ожидании, пока установят свет, Крис стояла внизу, возле ступеней, ведущих к входу в здание, и наблюдала, как Дэннингс на чем свет стоит поносил тупоголовый вспомогательный персонал студии, а заодно и ее руководителей. Он заметно опьянел, а в таком состоянии чудачества и всякого рода эксцентричные выходки доставляли ему удовольствие.

Однако Крис прекрасно знала, что, стоило Бэрку достичь определенной стадии, присущий режиссеру вспыльчивый нрав проявлялся во всей своей красе: он становился несдержанным, раздражительным, и если это случалось даже в три или в четыре часа утра, мог запросто позвонить кому-нибудь из вышестоящих начальников и наговорить им кучу гадостей, а то и просто, воспользовавшись самым незначительным поводом, обрушить на них целый град ядовитых замечаний и оскорблений.

Ей вспомнилось, как однажды глава одной из студий во время просмотра имел неосторожность мягко заметить, что манжеты на рубашке Дэннингса выглядят поношенными, и как Бэрк позвонил «провинившемуся» в три часа ночи и поднял его с постели только затем, чтобы обозвать того «дерьмовой деревенщиной», чей папаша был, конечно же, «полным психом».