Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Он, как и ты, совмещает эстраду с кинематографом, – сообщил Андрей.

Дин пожал руку гостю, после чего они проговорили почти час. Причем говорил по большей части Дин, а Бернес внимательно его слушал и в паузах задавал вопросы: о родителях Дина, о его творчестве, о сегодняшнем житье-бытье. А спустя пару дней, перед очередным концертом, когда Дин также сидел в гримерке, туда вошел Андрей с газетой в руке.

– Помнишь, я приводил к тебе человека – Марка Бернеса? Ну того, что, как и ты, совмещает кино и эстраду? – спросил Андрей. – Так вот, сегодня «Вечерняя Москва» опубликовала его заметку о тебе.

И Андрей стал читать заметку, тут же переводя ее на английский:

«Дин в белой рубашке, темной жилетке. Подростком он ушел из дома, не поладив с отцом, ненавидевшим коммунистов. Чтобы получить образование, юноше пришлось браться за любую работу.

Главная задача исполнителя сейчас, по его собственным словам, – содействовать своим творчеством борьбе против американской агрессии во Вьетнаме. Поэтому так гневны и горячи его песни на эту тему:

Что ж, опять барабаныбьют!А солдаты? Опятьпоют?И опять на земле она?Да! Опять ты идешьумирать,И опять причитает мать,И опять на землевойна!И политики врут опять,Чтоб оружье ловчейскупать…

Я уверен, что замечательного революционного певца Дина Рида полюбят советские слушатели и он станет нашим другом на долгие годы. И это потому, что его сердце так же искренне и чисто, как выразителен и задушевен его артистический голос. Я с удовольствием пойду еще раз слушать Рида».

Когда спустя несколько минут Андрей ушел, оставив газету на столике, Патрисия, сидевшая тут же, грустно заметила:

– Ну что же, Дин, ты можешь быть доволен: тебя назвали революционным певцом. Значит, твои песни здешним властям понравились. Только зачем ты сказал, что сбежал из дома подростком, когда этого не было?

– Я действительно убегал из дома, когда отец меня поколачивал, но всегда возвращался, – ответил Дин. – Именно так я и рассказал автору заметки. Но он то ли не понял, то ли ему так перевели. Вообще так часто случается, когда общаешься с людьми через переводчика. И ты это прекрасно знаешь.

– Я-то знаю, – кивнула Патрисия. – Просто я боюсь, что если в интервью здесь про тебя будут писать разные несуразицы, тебя сочтут за вруна. А мне бы этого очень не хотелось. Кстати, за дверью сейчас находится журналист, который собирается взять у тебя очередное интервью. И ты уж постарайся, чтобы твои слова он понял правильно.

Журналистом, о котором шла речь, был сотрудник газеты «Московская правда» В. Дранников. Это будет его первая встреча с Дином Ридом, после которой они подружатся. И с тех пор, практически в каждый приезд Дина в Москву, Дранников будет писать о нем заметки. Но та, первая, станет своего рода эпохальной – именно в ней советские читатели впервые подробно познакомятся с биографией Дина Рида (другой журналист – Дмитрий Костин – в «Труде» от 9 октября расскажет только о некоторых фактах биографии Дина). «Московская правда» опубликует заметку Дранникова 12 октября под заголовком «С гитарой наперевес». В ней приводились следующие слова Дина:

«Когда я приехал в Южную Америку, я впервые для себя увидел бедность. Не подумайте, пожалуйста, будто мне не попадались бедные люди дома. Я видел их, но старался не замечать. Здесь же бедность, нищета, отчаяние людей бросались в глаза. И впервые в жизни я задумался: почему одни имеют все, а другие ничего? И впервые в жизни я понял, что именно мы, американцы, а вернее – наши монополии безжалостно грабят народы Южной Америки…

Некоторое время я находился под влиянием пацифистов. Но мой пацифизм продолжался недолго. Разве можно отказываться от борьбы, если в твой дом врывается грабитель? Разве можно быть пацифистом, когда видишь, что творит твоя страна во Вьетнаме, в Доминиканской Республике, в Южной Америке? Я стал на путь борьбы.

Я бросил дом, потому что мой отец придерживался крайне противоположных взглядов, я покинул свою страну и уехал на передний край борьбы с американским империализмом – в Южную Америку. Вечером я выступал в концертах, а днем разъезжал на джипе и вместе с друзьями устраивал митинги…»

Когда номер газеты с этой заметкой вышел в свет, Дина уже не было в Москве – он находился в Ленинграде, где продолжил свои гастроли. Его концерты в городе на Неве длились пять дней – 12–16 октября. Свой первый концерт он дал в Доме культуры имени Дзержинского в восемь вечера. На следующий день, 13-го, Дин встретился с питерской общественностью в Доме прессы. На другой день его концерт прошел во Дворце культуры имени Кирова, а 15-го он выступил в другом ДК – имени Первой пятилетки. Краткий отчет о пребывании Дина в «колыбели революции» опубликует газета «Смена» в номере от 14 октября. Там будет написано, что на одном из концертов Дин лихо отплясывал твист с одной из зрительниц. Видно, ленинградская публика оказалась более раскрепощенной, чем столичная.

Вообще Ленинград произвел на Дина яркое впечатление. Во время многочасовой экскурсии по городу они с Патрисией не переставали восхищаться красотами Северной столицы. Они побывали в Эрмитаже, в Кронштадте, посетили легендарный крейсер «Аврору».

После Ленинграда Дин отправился в столицу Армении город Ереван. Его выступления прошли в Большом зале Армфилармонии 18–20 октября. Отчет об этом был напечатан в газете «Коммунист» 22 октября, когда Дин был уже в Тбилиси.

Свой первый концерт в столице Грузии Дин дал 24 октября в Театре имени Руставели. Аккомпанировал ему все тот же оркестр Олега Шимановского. Два следующих дня Дин посвятил знакомству с городом и его окрестностями. И здесь ему огромную услугу оказал его новый знакомый, с которым он познакомился в первый же день визита в Грузию. Это был секретарь ЦК ВЛКСМ Грузии Юрий Купцов. Одногодок певца, этот светловолосый и жизнерадостный молодой человек сразу понравился Дину. Их сближению во многом способствовало еще и то, что Юрий прекрасно говорил по-английски. Как он сам объяснил Дину, его мать была преподавательницей английского языка в МГУ, а сам он несколько лет назад окончил Институт международных отношений и должен был стать дипломатом в одной из англоязычных стран. Но в итоге предпочел уйти на комсомольскую работу и был отправлен в Тбилиси (это была обычная советская практика: разбавлять национальные кадры русскими). Купцов был чрезвычайно образованным человеком, любил современную музыку и поразил Дина широтой своих познаний в данной области. Практически с первых же дней пребывания певца в Тбилиси Купцов не только присутствовал на его репетициях и концертах, но и везде сопровождал его. И когда у Дина выдались два свободных дня, Купцов вызвался быть гидом Дина и Патрисии в их экскурсии по Тбилиси.

Как и во многих других городах, куда его до этого заносила гастрольная судьба, Дин не избежал искушения посетить главный музей республики – Государственный музей изобразительных искусств. И там впервые для себя услышал о судьбе художника Нико Пиросмани. До этого он ничего о нем не знал, даже не видел ни одну из его картин, но с удовольствием откликнулся на предложение экскурсовода послушать рассказ о полной драматизма судьбе этого живописца. Дин обожал такого рода истории – знакомясь с ними, он всегда проецировал их на свою собственную судьбу, размышляя о том, что ее перипетии когда-нибудь тоже будут интересовать потомков. Что касается истории о Пиросмани, то там было что послушать.

Бедный крестьянский мальчик из кахетинского села приехал в город на заработки, даже не подозревая, какая судьба его здесь ждет. Почувствовав тягу к рисованию, он решил заняться малярным ремеслом. И вот днями Пиросмани бродил в поисках работы – писал вывески для духанов, лавочек и мастерских. Потом, увлекшись живописью, начал писать картины – пейзажи ночного Тифлиса, фигуры животных. Продавал эти произведения за гроши, на которые и жил. Умер он в абсолютной нищете, под лестницей какого-то дома, забытый всеми. До сих пор никто точно не знает, где его могила. Но вот минули десятилетия, и картины, которые Пиросмани рисовал за краюху хлеба или миску похлебки, стали стоить миллионы долларов и висят на стенах музея в Тбилиси и многих других городов мира.