Динарий кесаря

И слова полились из Елизаветы Константиновны мощным потоком. Беседа текла ровно и неторопливо, как река по равнине. Старушка никуда не спешила, собаки внизу были увлечены пирожными и друг другом, Лола же следила только за тем, чтобы старушка не уклонялась от нужной темы и не сворачивала в сторону. Но, как она поняла вскоре, ничто не могло отвлечь Елизавету Константиновну от самой важной для нее темы – своей семьи.

– Дедушка был ученым – исследователем древних народов Африки. Он читал лекции в университете, но специфика его работы заключалась в том, что нужно было много путешествовать. Сами понимаете, народы Африки в России никак не найдешь. Дед много ездил, привозил кроме материалов разные редкости – негритянские маски, шаманские амулеты из зубов диких зверей, языческих божков из эбенового дерева, наконечник негритянского ассегая. Мама говорила, что раньше в коридоре стояла вырезанная из черного дерева фигура бога Мабуту и они с сестрой очень боялись ее, особенно вечером, когда темно.

– У вашей мамы были еще?…

– Еще две сестры, – с готовностью ответила Елизавета Константиновна, – старшая и младшая, Анна и Татьяна.

– Наверное, и в то время вашей бабушке было трудно с тремя детьми, тем более что муж долгое время отсутствовал… – кинула Лола реплику.

– Дорогая моя, вы смотрите прямо в корень! – Старушка воскликнула это так громко, что пуделица Дези высунула голову из-под стола. Выглядела она что-то слишком уж довольной, так что Лола даже забеспокоилась – что они там с Пу И делают?

– Вы совершенно правы! – продолжала старушка. – Мама рассказывала, что помнила своего отца урывками. Он пропадал где-то по полгода, потом приезжал – загорелый, незнакомый… Впрочем, он ведь умер, когда маме было семь лет, а ее сестре Тане и того меньше – четыре года. Да, бабушка осталась одна с тремя детьми. От отца остались какие-то средства, ей платили пенсию на детей, но жили небогато, даже пускали жильцов. А потом… ну, сами понимаете, квартиру отобрали и все стали бедными, никто не выделялся.

– И что же было дальше? Как сложилась судьба семьи? – В голосе Лолы звучал неподдельный интерес.

– Бабушка говорила, что над нашим семейством тяготеет какой-то рок. То есть не то чтобы рок, но от отца детям достались такие гены, что их все время тянет куда-то. Они ведь даже ссорились с дедом, он был гораздо старше бабушки, она вышла замуж совсем молодой. И вместо спокойной обеспеченной жизни получила полное одиночество при живом муже. Ладно, был бы какой-нибудь молоденький вертопрах! Так нет, солидный человек, старше ее на пятнадцать лет. И вот, ничего не мог с собой поделать. Сам говорил, что внутри него сидит какой-то чертик, который тянет и тянет его путешествовать! И ведь дочери унаследовали эту его черту – кроме моей мамы. Она-то как раз прожила всю жизнь в нашей квартире и выезжала только на дачу в Мельничный Ручей.

– Хотите еще кофе? – перебила Лола.

– Хочу! – с энтузиазмом согласилась старушка.

Из-под стола доносилась какая-то странная возня, Лола сочла за лучшее туда не заглядывать.

– Начну по порядку, – заговорила Елизавета Константиновна, – мамина старшая сестра Анна обстригла волосы, переоделась мальчиком и в тысяча девятьсот четырнадцатом году нанялась юнгой на корабль, то есть сбежала из дому, потому что бабушка, естественно, не одобрила бы такого поведения. Но дедушкин чертик сделал свое черное дело.

– И вы никогда про нее больше не слышали?

– В семнадцатом году один человек… Вася Миклашевский, то есть Василий Петрович Миклашевский, дедушкин ученик и соратник, он вернулся в Россию и сказал, что совершенно случайно видел Анну в Марселе. Но он не успел с ней поговорить, так что ни в чем не был уверен.

– Она не писала матери и сестрам?

– Нет, ни одного письма, – вздохнула Елизавета Константиновна, и Лола поняла, что то самое письмо, которое вышедшая замуж Анна послала родным, попросту до них не дошло.

– Так что про Анну мы так ничего и не узнали никогда, – вздохнула Елизавета Константиновна. – Но бабушка говорила, что сердце ей подсказывает, что Анна жива и все у нее хорошо. Хотя характер был у Анны непоседливый, человек она в общении была легкий, никогда не унывала и везучая была страшно. Так что нашла, верно, свою судьбу, не вечно же матросом плавала.

«Это точно», – подумала Лола, вспомнив все, что ей было известно об Анне Лоусон.

– Так и жили, – вздохнула старушка, – все в одной комнате – мама с папой, мы с братом, и бабушка за шкафом. Комната хоть и большая, но сами представляете, каково это – всем вместе. Но никогда не ссорились. Отец мой был… Ну скажем так, человек малообразованный. Помню я как-то разговор подслушала бабушки с мамой, что он, мол, хоть нам и не ровня – из деревни, но человек неплохой – добрый, детей, то есть нас, любит… И к ней, надо сказать, к бабушке, отец хорошо относился – уважал за грамотность и культуру… Война всех разметала. Отец на фронте погиб, бабушка здесь умерла в блокаду. Я этого не помню – нас с братом эвакуировали за Урал. Мама в сорок четвертом году за нами приехала…

– У вас брат был? – Лола возобновила допрос.

– Да, Левушка… так мы в детстве дружили… – Голос у Елизаветы Константиновны дрогнул, и она надолго замолчала.

Лола понимала почему – она-то знала, что брат Елизаветы Константиновны умер. Однако следовало срочно заняться остальными родственниками, а то как бы старуха не спохватилась, что раскрывает душу совершенно незнакомому человеку и не сбежала домой, прихватив свою очаровательную пуделицу. Кстати, что-то там под столом подозрительно тихо.

Лола осторожно отогнула край скатерти. Пу И лежал на боку с выражением живейшего блаженства на мордочке, а Дези старательно облизывала ему уши. Чихуахуа недовольно покосился на Лолу – какого, мол, черта тебе здесь нужно, так что она даже слегка приревновала свое сокровище к наглой навязчивой пуделице. Несомненно, Дези очень хорошенькая и отлично воспитана, но нельзя же все-таки так необдуманно увлекаться первой попавшейся смазливой сучонкой! Лола решила дома серьезно поговорить с Пу И, а пока продолжила беседу со старушкой самым задушевным тоном:

– Вы ничего не говорите о третьей сестре вашей мамы – Татьяне. Она тоже унаследовала от вашего знаменитого деда ген непоседливости и «охоты к перемене мест»?

– О, в полной мере! – усмехнулась старушка. – И еще ужасный своенравный характер. Конечно, я этого не помню, я вообще никогда не видела свою тетку, она уехала из дома, когда я была совсем маленькой. Помню, как сильно кричали все, а потом бабушка долго плакала…

– Что же случилось? – заинтересованно спросила Лола, готовая в случае отказа старушки отвечать применить метод кнута и пряника, точнее – только пряника, то есть взять Елизавете Константиновне третью чашку кофе.

– Вы не поверите! – Пожилая дама и не собиралась останавливаться на половине рассказа. – Вы не поверите, милая, что случилось! Татьяна, младшая сестра моей матери, не нашла ничего лучше, чем поступить в ЧК!

– Что-о?

– Вот именно, дорогая, вот именно! – старушка воскликнула это так громко, что девушка за стойкой оглянулась и посмотрела неодобрительно, после чего сделала погромче радио – какую-то «Европуплюс» или «Радио-максимум».

Елизавета Константиновна тотчас опомнилась и продолжала трагическим шепотом, оглядываясь и округлив глаза: