Династия Рейкхеллов

— Почему ты решил, что бушприт необходимо удлинить и поднять? — спросил он.

Оливер скромно пожал плечами.

— Так же на дау, — сказал он. — Дау идет тоже быстро. Не так быстро, как клипер, но много быстрее для судна с одним парусом.

— Если ты прав, — сказал ему Джонатан, — за мной продвижение по службе, хороший обед и самый красивый костюм, какой могут сшить портные Лондона.

Джонатан быстро пошел в свою крошечную каюту и лихорадочно начал работать. Нетерпение могло привести к небрежности в работе, поэтому он старался медленно делать расчеты, не спеша, он просматривал математические формулы, которые имели отношение к скорости, устойчивости и весу. Он настолько был поглощен расчетами, что потерял счет времени, пока Гримшоу не напомнил, постучавшись в дверь.

— Привет от мистера Баркера, сэр, и он хочет знать, примете ли вы у него вахту?

Неосмотрительно опаздывать на вахту, но он не чувствовал за собой вины, когда бежал на шканцы.

— Извини за опоздание, Эдди, — сказал он, — ко я думаю, что благодаря Оливеру я в конце концов нашел решение проблемы. Если я прав, мы поставим «Летучий дракон» в док на дядиной верфи и проблема будет решена в течение нескольких дней.

Почти в полдень на двадцать четвертый день своего отплытия из Бостона клипер встал у причала в комплексе пристаней Королевской почты прямо под Лондонским мостом.

Последняя часть пути казалась бесконечной, и она доказала то, что Джонатан и все другие участники соревнований хорошо знали, — правила гонки были несправедливыми. Темза была связана с приливами и отливами, и расстояние от прибрежной низменности в приливно-отливной зоне в устье Темзы около Ширнесса до Лондонского моста было более сорока миль по прямой линии.

Поэтому ветер, благоприятный для корабля, держащего курс вниз по реке к устью и в Английский канал, был неблагоприятным для судов, плывущих в лондонские доки. Поэтому неповоротливое судно, поймав благоприятный ветер и прилив, легко могло догнать корабль, находившийся далеко впереди.

Река была просто заполнена кораблями из разных стран мира, которые входили либо выходили из порта. Портовый бассейн представлял из себя лес мачт. Сама Темза являла собой лабиринт из судов всех размеров и назначений. Однако она требовала, чтобы по ней вели судно с особым вниманием, капитаны и экипажи судов всегда зависели от причуд ветра, которые человек не мог контролировать.

Так случилось, что «Летучий дракон» был выведен из соревнований, несмотря на трудности, с которыми он, как и другие участники, столкнулся в последние часы плавания.

Три других судна уже стояли на якоре, и Джонатан был глубоко смущен, узнав, что «Джин Кей», прибывшая накануне вечером, объявлена победительницей. Компания Рейкхеллов получила почтовый контракт, и капитан шхуны награжден призом в тысячу долларов.

Усугубило разочарование Джонатана то, что британский шлюп занял второе место, а американский пришел третьим. Клипер, являющийся самым быстрым судном, не получил даже похвального отзыва.

Конечно, инертность «Летучего дракона» сыграла свою роль, но если бы корабль шел под всеми парусами в течение всего путешествия, то он легко бы выиграл гонки. Никакие оправдания не будут приняты, и Джонатан чувствовал, что капитан обязан взять на себя часть вины.

Он нашел странным, что Дэвис Хартли не был смущен проигрышем клипера. Он спокойно отнесся к победе «Джин Кей» и, казалось, был рад за капитана шхуны, получившего большую денежную награду.

Насколько мог судить Джонатан, Хартли казался удовлетворенным и успокоенным, проиграв гонки. Его поведение было лишено смысла.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Коммодор сэр Уильям Эликзандер, рыцарь города Бата, был не только высокопоставленным офицером английского военно-морского флота, но и с головы до пят соответствовал званию командующего Морской флотилии в Китае. Высокий и худощавый, в безукоризненной синей форме, отделанной золотом, с седеющими висками, с суровым, худым, но не напряженным лицом, он сидел под навесом на кормовой части палубы своего флагмана, семидесятичетырехорудийного английского военного корабля «Отважный», и писал письмо своей жене. Как всегда, он был спокоен и глух к сумасшедшему дому, царящему вокруг него.

«Отважный» встал на якорь в глубоководном проливе дельты реки Жемчужной в двух милях ниже Вампу, и орудийный расчет вставал около орудия на шканцах, когда другие суда двигались в сторону Кантона. Любому странному судну, приближавшемуся к гавани, рекомендовалось остановиться и предъявить документы.

По левому борту владельцы восьми или десяти маленьких сампанов пытались занять выгодное положение около кормового подзора и соперничали друг с другом, пытаясь продать уполномоченному лейтенанту дыни, китайскую капусту и белые коренья. Все они одновременно что-то выкрикивали, стараясь перекричать друг друга, но сэр Уильям их не слышал.

Рядом болтались три джонки с высокими палубами, принадлежавшие Императорскому китайскому военно-морскому флоту. На коротком носу каждой яркими красками был нарисован огромный человеческий глаз. Предполагалось, что эти символы отражают удары дьявола и делают джонки непобедимыми в бою. Но старинные пушки, прикрепленные к палубам джонок, были настолько ничтожными, настолько не соответствовали задаче, стоявшей перед ними, что суда выглядели смешными. А моряки, несмотря на жару, в подбитой хлопком форме толпившиеся на палубах и пялившие глаза на большой военный английский корабль, напоминали недисциплинированную толпу.

Сэр Уильям должным образом игнорировал джонки и их экипажи. А несколько точно посланных пушечных ядер отправят все три судна на дно, а их орудия взорвутся, прежде чем они смогут нанести поражение врагу. Все, что происходило вокруг, его не беспокоило, коммодор писал письмо аккуратным, правильным почерком:

«Ты себе не представляешь, дорогая Молли, как я сильно скучаю по тебе и детям. Я провел почти два года в этом заброшенном месте, для разнообразия было только одно плавание в Калькутту. Морское министерство не оставило мне надежды, что у меня скоро будет преемник. Адмирал Джилберт написал мне из Индии, намекая, что мне придется здесь остаться, по крайней мере, еще на год. Без сомнений, я получу звание контр-адмирала за хорошую службу, но не знаю, стоят ли звезды на моих эполетах страданий, которые я испытываю в этом мрачном месте.

Некоторые старшие офицеры привезли сюда свои семьи, но все без исключения сожалеют об этом. В этой маленькой чужеземной колонии Макао все всё знают. Слухи расползаются так быстро, как воды реки Жемчужной в сезон дождей, который, слава Богу, сейчас уже заканчивается. Москиты, мухи и другие летающие паразиты так же кровожадны, как и двуногие сплетники Макао, которые не теряют времени и вцепляются в тебя зубами. Кроме того, моя дорогая, ты жена порочного негодяя Эликзандера, сделанного из чугуна и не имеющего совести.

К сожалению, я не шучу. Именно таким все меня считают. Я выполняю свой долг, защищая интересы короны и точно исполняя распоряжения военного министерства. Никто не догадывается, что я ненавижу свою работу, и у меня нет выбора в их исполнении. Я бы отдал пять лет своей жизни, чтобы пройтись с тобой вместе по нашему саду в Суссексе.

Сегодня вечером я обедаю с Сун Чжао и его прекрасной, но очень нетрадиционной дочерью, и я жду этой встречи. Они относятся к действительно культурным людям, и в их компании я временно отвлекаюсь от своих забот».