Династия Рейкхеллов

Он был бы менее спокоен, если бы знал, что именно в данный момент он был предметом разговора между Сун Чжао и сэром Уильямом Эликзандером на борту флагманского корабля в заливе Вампу.

— Оуэн Брюс сообщил мне, — сказал сэр Уильям, — что капитан Рейкхелл гостит в вашем доме.

— Это действительно так, — ответил торговец. — Как вам несомненно известно, он и его команда работают у меня по контракту, перевозя грузы. Самое меньшее, что я могу сделать для него — это предложить защиту под крышей моего дома. Жители настроены столь агрессивно, что он не добрался бы живым до Вампу.

— Между нами говоря, — сказал коммодор, — я приветствую вашу доброту. Но я окажусь в неловком положении, если Брюс обратится ко мне с официальным протестом.

— А по какому поводу он может протестовать?

— Как вы, должно быть, понимаете, Брюсу не нравятся Рейкхелл и молодой Бойнтон. Они заняли такую решительную позицию против перевозки наркотиков, что Брюс невзлюбил их. Он уже дал мне понять, что Рейкхелл — причем уже в качестве вашего подчиненного — активно действует против белых купцов и торговцев.

— Я настаиваю, чтобы Брюс не лез в чужие дела, — заявил Сун Чжао.

— Именно это я ему и сказал. Ведь именно его работники первыми вызвали беспорядки, убив грузчика, и я уверен, что он хочет отвлечь от себя внимание.

— Нам предстоит обсудить более важные вопросы, чем гость в моем доме, — сказал Чжао. — Наместник и я опасаемся, что достаточно еще только одной искры, чтобы начались волнения, которые никто не сможет сдержать.

— Я послал рапорт в Лондон, который должен удовлетворить и Адмиралтейство и Палату Общин, — ответил коммодор. — Каждый иностранец здесь прекрасно знает, что не следует разгуливать по Кантону. Если китайцы, работающие в факториях, вернутся на работу, положение постепенно нормализуется. А пока корабли не могут разгрузиться, и наши люди жалуются, потому что им приходится самим готовить и самим убирать свои постели.

— Даже Дэн Дин-чжань не осмелится приказать жителям Кантона, работающим в Вампу, вернуться на работу, — сказал Чжао. — Иностранцам придется потерпеть неудобства еще некоторое время. А порт останется закрытым до тех пор, пока не улягутся страсти. Я не вижу иного выхода.

— Да и я тоже, честно говоря, — сказал сэр Уильям. — Я сожалею обо всем, что произошло, и не сомневаюсь, что и вы тоже. Мне так жаль, что владельцы кораблей и торговцы терпят убытки, но боюсь, что только время залечит раны, открывшиеся за последние несколько дней.

— Никто не несет больших убытков, чем я, — сказал Чжао. — Шесть моих джонок стоят без дела на якоре, а «Летучий дракон» останется в море до тех пор, пока можно будет возобновить торговлю. Но я в гораздо большей степени предпочитаю ничего не зарабатывать, чем быть свидетелем бессмысленного пролития крови китайцев и иностранцев.

Сэр Уильям серьезно кивнул.

— Я уверен, что в конченом итоге все образуется, — сказал Чжао. — Но семена этих распрей укоренятся и будут расти. Иностранцы должны научиться терпению в ходе развития торговли со Срединным царством, точно так же как Пекин должен понять, что мы не можем больше оставаться в изоляции от Запада. Я молюсь, чтобы не произошло ничего еще более страшного в предстоящие годы.

— Когда это произойдет, — сказал коммодор, — я, надеюсь, уже уйду в отставку и буду проводить время дома, выращивая розы в своем саду.

— Когда это произойдет, — сказал Чжао с кривой усмешкой, — я-то как раз буду здесь. Кантон — это мой дом, и никакие беды не заставят меня покинуть его.

За неделю, что Джонатан прожил в доме Сун Чжао, его распорядок твердо определился. Каждое утро он и Кай сначала занимались метанием кинжалов, затем древними восточными единоборствами. Потом он купался и проводил остальную часть утра в занятиях языком с Лайцзе-лу, — а сразу после обеда они вновь возобновляли занятия. Ни один из них толком не понимал, что происходит, но они так наслаждались обществом друг друга, что уроки становились все длиннее и длиннее.

Каждый вечер они отправлялись вместе в библиотеку читать, и именно здесь напряженность между ними становилась особенно очевидной. Они уже не могли довольствоваться одним прощальным поцелуем, и подолгу задерживались в дверях библиотеки в жарких объятиях, целуясь вновь и вновь, и их взаимное желание разгоралось все сильнее.

Никто не осознавал создавшееся положение и его опасность лучше, чем Сара Эплгейт. Однажды вечером, когда влюбленные целовались более четверти часа, она поняла, что не может больше молчать, и как только они расстались, направилась в кабинет Чжао, где тот подсчитывал понесенные им убытки.

Лайцзе-лу, знавшая свою гувернантку столь же хорошо, сколь та, в свою очередь, знала ее, заметила Сару, когда та решительно шла по дорожке. По внезапному наитию девушка отступила, сошла с дорожки и направилась через сад к дальней стороне отцовского кабинета. Окна были открыты, и, встав у окна, находившегося как раз позади отцовского стола, она прекрасно слышала беседу.

Разговор уже начался.

— Полагаю, я должна была прийти к вам сразу, когда увидела их целующимися на борту «Летучего дракона», — сказала Сара. — Но я не могла не посочувствовать им. А сейчас я уже боюсь за них. Они проводят все больше и больше времени в библиотеке, целуясь перед тем, как отправиться спать. И они, несомненно, могут потерять контроль, это лишь вопрос времени. Как долго Джонатан вынужден будет оставаться здесь?

— Еще много дней, — сказал Чжао.

— К тому времени будет уже поздно, — сказала Сара растерянно.

Лайцзе-лу была поражена, услышав смех отца.

— Меня не удивляет то, что ты рассказала мне, Сара, — сказал он. — Я видел, как они смотрят друг на друга, когда мы сидим за столом. Но проблема не столь серьезна, как ты ее представляешь.

— Для умного человека, — сказала гувернантка резко, — вы поразительно близоруки.

— Ты не понимаешь, как устроен мужчина, — ответил Чжао. — А решение намного проще, чем ты себе представляешь.

— Каким это образом? — спросила Сара с вызовом.

— Джонатан молод, и у него горячая кровь, как у любого другого здорового мужчины его возраста. Если говорить прямо, то ему нужна женщина. Как только он будет удовлетворен, его пыл по отношению к Лайцзе-лу несколько остынет.

Холодок пробежал по спине девушки. Она никогда бы не подумала, что ее отец мог так по-обыденному говорить о деле, имевшем для нее такую огромную важность.

— Я договорюсь, чтобы к нему пришла женщина, которая удовлетворит его страсть, — сказал Чжао. — Он поддастся своим естественным потребностям и тогда будет смотреть на мою дочь с безразличием. Она поймет, что он переменился, и поскольку она горда, то и она отвернется от него.

Девушка сжала кулачки.

— Эта идея крутилась у меня в голове с той самой минуты, как он был вынужден остаться здесь, и сейчас я должен осуществить ее. Я поручу Каю сделать все необходимое.

— Но почему вы думаете, что Джонатан согласится?

— Природа возьмет свое, — сказал он уверенно. — Лайцзе-лу и Джонатан проводят около двух часов вместе в библиотеке после ужина, так?

— Да, так.

Девушка затаила дыхание, еще ближе приблизившись к окну.

— Завтра вечером, — сказал Чжао, — Кай спрячет женщину у себя. Когда моя дочь покинет библиотеку, я позову Джонатана сюда и задержу его разговором на полчаса. К этому времени Лайцзе-лу уже ляжет спать. Когда Джонатан вернется к себе в комнату, женщина будет уже ждать его.