Династия. Феникс

Анна и Сергей Череповы стоят у окна, любуясь снегопадом. Она в бирюзовом платье, он — в белом смокинге. Их двойняшки, Петя и Лиза, носятся вокруг стола, пытаясь стащить крем с торта.

— Серёжа, они же объедятся! — мама игриво хлопает мужа по плечу.

— Пусть. Новый год раз в году, — он наливает ей шампанского. — За нас!

Виталий со своим сыном сидят у камина. Они оба молча смотрят в огонь, и будто говорят друг с другом без слов.

Максим осторожно обнимает свою жену Ирину, чей живот выдаёт скорое очередное пополнение в роду Грозиных. Они так мило о чём-то шепчутся, что не хочется им мешать.

Алексей и Евгения танцуют вальс под рояль, не обращая ни на кого внимания. Их дочь Марьяна, которая с возрастом стала очень походить на мать, танцует рядом со своим ухажёром — наследником графского рода Ульяновых.

Дмитрий, наш вечный бунтарь, стоит у окна с невестой — испанкой по имени Каталина. Она что-то горячо шепчет, размахивая руками, а он ухмыляется:

— Нет, любимая, у нас в роду не стреляют в воздух. Бьют бокалы. Ты же не думаешь, что все русские, тем более в нашем уважаемом роду, такие же варвары, как я?

Каталина заливисто смеётся и целует Дмитрия в нос.

Николай тащит меня к столу, где уже собираются все. Виталий поднимает бокал:

— За Грозиных! Которые…

— Которые всегда вместе! — перебивает Анна, обнимая Сергея.

Бокалы звенят. Дети кричат «Ура!», хотя младшие не понимают, в чём истинный смысл этого поздравления, ставшего нашей традицией. Снег за окнами падает медленнее, будто замедляя время.

Я смотрю на лица. На улыбку своей обожаемой супруги. На счастье Максима и его Ирины. На доверчивый взгляд Артёма, впитывающего мудрость деда. Даже Дмитрий, вечный скиталец, стоит, крепко держа Каталину за руку.

Артём тянет меня за рукав:

— Пап, а когда фейерверк?

— Сейчас, — поднимаю его на руки. — Видишь, дядя Юра уже на улице!

Юрий машет нам из сада. Татьяна стоит рядом с ним, размахивая бенгальскими огнями.

— Поехали! — кричит Юрий, поджигая фитиль.

Небо взрывается золотом. Дети визжат. Мария прижимает к себе Свету, чтобы не испугалась. Сергей обнимает Анну и детей. Григорий Михайлович улыбается, глядя, как Артём несётся на улицу и с разбегу прыгает в сугроб. Юрий ловит его и усаживает на плечи, указывая на небо, где расцветают всё новые вспышки.

В этом грохоте, среди смеха и поздравлений, я ловлю взгляд деда. Он кивает. Всего раз. Но в этом кивке — всё, что только можно передать. Я киваю в ответ, обнимаю жену и осторожно целую мягкие волосы дочери, чувствуя, как громко бьётся моё сердце.

Моя жизнь в этом мире началась непросто. Мне пришлось побороться.

Но глядя на счастливую семью вокруг, на улыбки детей и взрослых, на то единство, что царит в семье Грозиных, я понимаю, что боролся не зря.