Дипендра
Шрифт:
Гремит в замке ключ. Опять на допрос. Я ничего не подпишу…
9
Принц Дипендра был доставлен в военный госпиталь без сознания. Теперь он лежал на кровати, за него дышал американский дыхательный аппарат. Глаза принца были широко и бессмысленно раскрыты, взгляд неподвижно устремлен в потолок. В изгловье мерцала капельница. Над кроватью медленно вращались лопасти вентилятора. Теперь красивое лицо Дипендры, так нравившееся молодым англичанкам в Итоне, было безнадежно изуродовано. Из ноздри торчал узкий прозрачный шланг. Скрытое под бинтами лицо было недоступно для фотографий.
Принцесса Девиани, с которой Дипендра вступил в брак вопреки воле своих родителей, сидела в длинном черном лимузине, стоявшем на заднем дворе военного госпиталя. Маленький телевизор, вмонтированный в переднюю спинку сиденья, транслировал траурную церемонию кремации. Через несколько минут тела отца и матери принца вместе с другими телами членов королевской семьи должны были быть сожжены
На следующее утро наследный принц Дипендра был торжественно провозглашен королем и по традиции объявлен инкарнацией бога Вишну, хранителя мироздания.
Рассказывали, что в Итоне, куда принца отправил учиться отец, Дипендра любил кататься на мотоцикле. Что он, обладатель черного пояса по карате, мог простоять несколько часов на одном большом пальце. Мог даже вешать себя и висеть несколько минут в петле, не задыхаясь. Рассказывали, что этот юноша был великодушен. Он дарил своим друзьям золото – статуэтки, монеты, хотя, быть может, и догадывался, что рано или поздно они снесут все это в ломбард. “Да, я, конечно же, помню его, – сказал в интервью ректор итонского унивеситета, – из всех студентов тех лет он был, пожалуй, самым выдающимся”. В итонском тире принц легко попадал в любую цель, потому как был еще и прекрасным охотником и с четырнадцати лет охотился вместе с отцом в национальном парке Читван.
Рассказывали правда, что в последнее время принц в Итоне сильно пил. Оракулы предсказали смерть его родителям, если он женится. Он не мог взять Девиани в жены, пока ему не исполнится тридцать пять лет.
Теперь он, живой бог, инкарнация Вишну, неподвижно лежал, прикованный к белой блестящей кровати. Аппараты еще поддерживали его жизнь. Его слабую, еле тлеющую жизнь поддерживали также еще и лекарства, доставленные специальным самолетом из Англии. Мозг принца был парализован. Но еще жила его правая задняя четверть, где бродил конгломерат нейронов, ответственный по словам английского нейрохирурга за то, что принято называть богом.
Черный лимузин, простоявший последние дни на заднем дворе королевского военного госпиталя в западной части Катманду, медленно выехал из ворот. На заднем сидении рыдала новая королева. Она не могла больше сдерживать себя и кричала, вцепившись ногтями в белую блестящую кожу сиденья. Стекла лимузина были затемнены и снаружи в них отражались лишь бегущие улицы и бесстрастное солнце.
10
Никто не знает, когда придет палач, и в какие он будет облачен одежды, и чье обличье он примет. Невинная, присевшая на корточки девочка или мускулистый гуркх. Там или здесь, в пересечении иллюзорных линий, вдруг непонятно почему оборачивающихся реальностью. Это утро может быть последним…
Вчера пришли поздно ночью. Гуркхи отвязали меня, сорвали белье, перевернули на спину и снова затянули веревки. Дверь была раскрыта настежь и я с ужасом ожидал, кто же еще сейчас должен войти. Где-то в самом конце коридора послышались шаги. Я не мог оторвать взгляда от распахнутой настежь двери. Что-то словно бы уже скорбно звенело и звало. Легкий сквозняк, повеявший вдруг чем-то острым, холодил мое обнаженное, покрытое каплями пота тело. Я неотвязно смотрел в проем двери. Шаги раздавались уже совсем близко, и наконец я увидел зарево на стене, зловещие приближающиеся тени. В проеме возникли две высокие фигуры в браминских одеждах, в руках они держали какие-то странные лампы с огнем. За ними – два гуркха с факелами. Один из браминов (я заметил на черепе у него шрам) бросил в огонь своей лампы щепотку какого-то порошка. Резкий, дураманящий, приторный запах распространился по камере. У меня слегка закружилась
голова. Гуркхи расступились и в сопровождении двух других браминов вошла невысокая женщина в белом сари, лицо ее было скрыто, блестели лишь глаза, она посмотрела на меня так, словно бы она меня давно знает, взгляд ее был пронзителен, мне почему-то показалось, что женщина слегка пьяна, она шагала как-то странно, словно бы поднимаясь по невидимой лестнице. В руках она несла серебряный поднос, на котором блестело кольцо. Брамины подошли ближе, бесстрастно разглядывая мою наготу. Гуркхи, мучавшие меня, уступили им место. Женщина в сари произнесла какую-то длинную мантру, по-видимому, на санскрите, взяла с подноса кольцо, отдала поднос одному из браминов и подошла ко мне. Она заглянула мне в глаза как-то долго и глубоко, отчего я, обнаженный и распятый, смутился еще больше. Вдруг она быстро взяла мой фаллос двумя пальцами и ловко вытянув его, надела мне это кольцо. Брамин, у которого на черепе был шрам, сказал, что теперь я обручен и что венчание состоится, когда якши завершит свои подготовительные ритуалы. Потом мне объявят приговор и он будет приведен в исполнение в присутствии членов королевской семьи – взошедшего на трон его величества Гьянендры, брата покойного короля, оправляющейся от ран супруги Гьянендры, королевы Комал, их сына принца Параса и других ближайших родственников. Кроме королевской семьи и посвященных в обряд браминов при исполнении приговора больше не будет присутствовать никто…“Приговор?! Какой еще приговор? И что за венчание? С этой что ли наркоманкой, еле стоящей на ногах? Бред!” Я чуть не вскрикнул. Я не мог поверить в то, что только что услышал. Распятый, словно бы уже как на плахе, на этом черном дереве я дернулся и закричал, чувствуя, как мой фаллос, схваченный кольцом, напрягается, наливаясь и наливаясь кровью. С каким-то странным наслаждением на лицах, они смотрели, не отрываясь, словно бы уже видя его отсеченным. Я еще раз дико вскрикнул и попытался вырваться, но веревка, схватившая меня под горло, заставила вновь откинуться назад и черное дерево богини Кали больно ударило мне в затылок.
– Его величество король Дипендра скончался сегодня утром, – сказал на плохом английском второй брамин, высокий седой старик. – Завтра на боевом слоне, облаченное в королевские одежды тело его величества Дипендры со всеми почестями покинет город и после трехдневного пребывания в Пашупутинатхе будет согласно обычаю кремировано.
Безумная мысль мелькнула у меня в голове: «Венчание… С Девиани?!»
– Где моя жена?! – хрипло закричал я.
Он замолчал, как-то скорбно глядя на меня.
– Вы не имеете права! – продолжал кричать я. – Вас всех будет судить международный трибунал. Я требую позвонить! Немедленно! Скоты!
Обнаженный, распятый, мокрый корчился я перед ними, перед этими бесстрастно разглядывающими мою наготу отвратительными стариками и медиумически покачивающейся куклой.
Я был уверен, что все они сошли с ума.
– Где… моя… жена? – повторил я, сглатывая слюну и слезы и пытаясь выговаривать слова как можно отчетливее.
Брамин со шрамом вдруг наклонился и сказал:
– Согласно ритуалу перед исполнением приговора вам будет предоставлено с ней одно свидание.
«Какого еще приговора?!.. Бредятина!.. Свидание… Значит, они взяли и Лизу?!.. Суки!»
Я хотел плюнуть ему в лицо и вдруг почувствовал, как теряю над собой контроль, как меня словно бы подхватывает и уносит какой-то жестокий пронизывающий до костей ледяной ветер, и что тело мое само по себе начинает извиваться в конвульсиях.
– Ебаные хари!.. Пидарасы сраные!.. – бессвязно закричал я по-русски. – Вонючие говняные пиздюки!..
Снова попытался резко встать, и вновь веревка врезалась мне в горло. Я захрипел, в глазах потемнело и я потерял сознание.
11
Очнулся я уже совсем в другой камере. Скорее это была даже не камера, а комната. Здесь было как-то подозрительно чисто. Окно было забрано решеткой. У подоконника стояли привинченные к полу стол и стул. Я сам был уже в свежем белье и свободно лежал на широкой кровати. Слабое жжение в паху заставило меня протянуть руку. Да – чертово кольцо! «Венчание…» Меня опять накрыло мутной черной волной. «Приговор…» Я стянул с фаллоса кольцо и с отвращением отбросил его в угол. Инстинктивно встал, стараясь отвлечь себя движением от мрачных мыслей. «Не думать ни о чем, если впустить в сознание все, что произошло вчера, то просто не выдержишь…» Сглатывая с болью (болел кадык), я подошел к столу. На краю лежала нераспечатанная пачка сигарет, “Pall Mall”. Я распечатал, взял одну и закурил. «Как-то все же это… странно, – вдруг спокойно, где-то в глубине мелькнула мысль. – Приговор без суда и следствия? Да что я сделал-то, сфотографировал этого их Нандина? Они мне там подсовывали что-то еще. Но я же ничего не подписал. Значит, это невозможно?.. Ясно – причина в том, что я звонил Дипендре. Но пусть даже и прослушивали. Почему я не помню, встречался я с ним или нет? Все равно, надо же разобраться. Скорее какой-то гнусный спектакль, непонятная инсценировка… Что за дурацкое венчание? Приговор… Исполнение в присутствии королевской семьи… Кто такой якши?.. Или кто такая якши? Невеста что-ли? Та наркоманка? – Я снова вспомнил, как сомнамбулически покачивалась та странная кукла в белом сари, не отрывая от меня своего блестящего взгляда. – Приговор… Казнь?! Нет, это невозможно!.. Безумие». Я почувствовал, как отлегает от сердца и глубоко вздохнул.