Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана
Шрифт:
Этот гамбит обернулся для нас довольно болезненно. Молотов, получивший, вне всякого сомнения, указание хозяина Кремля, использовал эту оказию против нас, сделав вид, будто понял нашу инициативу как приглашение к переговорам на высшем уровне, и выразил на это согласие советского правительства, что вызвало бурю спекуляций и протестов. Наши западноевропейские друзья, застигнутые врасплох, стали обращаться к нам и лично к госсекретарю, требуя объяснений. Намеревались ли мы начать переговоры с Россией за их спинами? Администрация стала растолковывать, что не имела в виду ничего подобного, попав сразу же под перекрестный огонь критики со стороны обозревателей и издательств. Одни обвиняли ее в неуместности подобных
Я был напуган тем, что сделал. Два вечера подряд я прогуливался по улицам Фоксхолл-Виллидж, размышляя над событиями и пытаясь найти нашу ошибку. На третий день я направился к генералу, чтобы поделиться своими соображениями. Он сидел, обложившись газетами.
"Генерал, - произнес я, - мне известно, что настоящий мужчина должен учиться на своих ошибках, а не плакаться. Я целых два дня размышлял, пытаясь выяснить, что же мы сделали неправильно. Клянусь своей жизнью, но никаких ошибок я не вижу. Думаю, что мы были правы, а ошибаются критики. Однако, поскольку критики очень много, где-то все же был допущен промах".
Генерал Маршалл отложил газету, тяжеловесно повернулся ко мне и пристально посмотрел поверх своих очков. Я с трепетом ждал, что будет дальше.
"Кеннан, - сказал он, - когда мы высадились в Северной Африке в 1942 году и все вначале протекало успешно, мы были просто гениями в глазах прессы в течение трех дней. Когда же начались тяжелые бои под Дарланом, газетчики целых три недели называли нас остолопами.
Решение, о котором вы говорите, - продолжил он после небольшой паузы, было одобрено мной, обсуждено на заседании кабинета министров и получило одобрение президента.
Единственно, что меня беспокоит, так это отсутствие у вас мудрости и проницательности обозревателя. А сейчас убирайтесь!"
Несмотря на большую занятость в Госдепартаменте, я старался, когда мог, принять участие в завершении учебного года в военном колледже. 18 июня я выступил в последний раз перед слушателями и рассказал им о характере деятельности группы планирования Госдепартамента в области внешней политики, исходя из шестинедельного опыта нашей работы. Для лучшего понимания сути вопроса я привел параллель:
"У меня довольно большая ферма в Пенсильвании. По этой причине вы никогда не видели меня здесь в конце недели (или, говоря по-другому, вы не увидели бы меня, если сами были бы в это время здесь), так как я постоянно уезжал на ферму. Ферма расположена на 235 акрах и имеет целый ряд строений. На каждом из этих акров что-то постоянно происходило: бурно росла сорная трава, образовывались овраги, падала изгородь, блекли краски, начинали гнить деревья, грызуны рыли ходы и норы. Казалось, ничто не пребывало в покое. Поэтому выходные дни, теоретически предназначенные для отдыха, проходили в каких-то делах. Там стал рушиться мостик, но не успевали вы приступить к его ремонту, как появлялся сосед с жалобой на свалившийся забор - в полукилометре от здания фермы. В это же время прибегала дочь, сообщавшая, что кто-то забыл закрыть дверь в свинарник и свиньи разбежались. По дороге к свинарнику вы обнаруживали, что гончая собака расправляется с котятами ваших детей. Спасая котят, замечали, что целая секция крыши амбара оголилась и требует срочного ремонта. Из окна ванной кто-то кричал, что насос, видимо, остановился и в доме нет воды. А к воротам подъезжал грузовик с щебнем и камнем, заказанными вами для укладки дорожки. Стоя растерянно и размышляя, что же надо сделать в первую очередь, вы видели маленького мальчика, сына соседа-фермера, появлявшегося перед вами с ухмылкой на своей
рожице: "А бычок-то отвязался и сейчас орудует на клубничной грядке".Вот так примерно выглядит и политическое планирование. Наш мир довольно велик. В нем, образно говоря, имеется не менее 235 больших акров. И на каждом что-то постоянно происходит. Быстро соображающая и проницательная личность, стремящаяся идти в ногу со временем, может предположить, что упреждает события на одном из этих акров месяца на три-четыре. Но пока это лицо изложит свои идеи на бумаге, разрыв сокращается до нескольких недель. Когда же его идеи получат одобрение, останется всего несколько дней. И вот в соответствии с одобренными идеями начинаются действия, но оказывается, что запланированные события произошли еще вчера. Тогда у многих возникает вопрос, почему, черт возьми, они не были предусмотрены заранее.
Предположим, однако, - продолжал я, - что вы принимаете решение заняться каким-то определенным вопросом, чтобы не быть увлеченным стремительным потоком текущих событий, и концентрируете на нем все свое внимание. Возьмем, например, анализ состояния одной из дружественных нам европейских стран, которая не может восстановить свою экономику за счет только собственных ресурсов в результате последствий войны. И тут вы непременно столкнетесь с длинными языками и противоречивыми взглядами.
Вы говорите:
"Пожалуй, это не так уж и сложно. Почему бы нам не сказать этим людям, чтобы они составили план реконструкции своей экономики и представили его нам. Мы же посмотрим, сможем ли поддержать его или нет".
Этим вы положите начало дискуссии. Кто-то вам возразит:
"Так дело не пойдет. Они слишком устали от всего и не в состоянии подготовить такой план. Нам придется заниматься им самим". Еще один скажет:
"Даже если они и составят такой план, у них не хватит внутренней экономической дисциплины, чтобы его осуществить. Да и коммунисты расстроят их намерения". Найдется умник, который изречет: "Коммунисты тут ни при чем. Это сделают местные бизнесмены". Другой добавит:
"Может быть, план нам вообще и не понадобится. Может, мы в последнее время дали им недостаточно средств. Если мы предоставим их сейчас, все заработает как следует".
Третий произнесет:
"По всей вероятности, так оно и есть на самом деле. Но нам придется определить, сколько денег потребуется для этого. Конгресс не намерен просто так сорить деньгами".
Кто-нибудь скажет:
"Следовательно, нам нужна программа. Необходимо уточнить, на что конкретно потребуются деньги, и добиться уверенности в том, что план будет работать". На это последует реплика:
"Да, да, но будет большой ошибкой, если мы попытаемся составить программу сами. Коммунисты сразу же откроют по ней огонь наугад, и европейские правительства откажутся брать на себя ответственность за ее выполнение".
Еще один добавит:
"Это абсолютно правильно. Нам следует сказать этим европейцам, чтобы они составили план и представили его нам, а уж мы решим, будем ли его поддерживать". Тогда вы скажете: "Но ведь именно об этом и шла речь с самого начала".
Этот придуманный разговор лучше всего показывает характер дебатов, развернувшихся перед окончательной формулировкой плана Маршалла в правительственных кругах.
Лекция моя не носила шутливого характера, ведь она состоялась буквально на следующий день после выступления генерала Маршалла в Гарварде. Успех его предложений пока не был гарантирован. Огромные проблемы, о которых шла речь, предстояло еще решать. Я лишь попытался в заключение обрисовать опасности, с которыми они были связаны. Счел целесообразным привести некоторые отрывки из этой лекции, напомнившие с сути проблем, стоявших перед нами в 1947 году и затронутых в так называемой "доктрине сдерживания".