Дирижер. Перстень чародея

– Не… невероятно, – кажется, осознал и Элт. Ведь я говорил не о человеческих мыслях в голове. О нечто большем, об особой мировой вселенной, созданной и подчиняющейся одной личности силой ее же разума.

Я тяжело дышал и, кажется, дрожал от пережитого в таких реалистических видениях. Чудовище еще стояло перед моими глазами словно живое. Я зажмурился, потряс головой, пытаясь навсегда избавиться от него, и вновь провел по лицу ладонями.

– Принесете ему воды? – Улло взглянул на хранителя. Тот без лишних вопросов уплыл к дальнему столу с графином.

– Можешь встать? Или сесть? – Милиан протянул мне руку, подавшись вперед.

– Да, сейчас…

Подняв ладонь, отказываясь от помощи, я оперся о мягкое сидение дивана, рядом с которым, видимо, и свалился. Остро чувствуя дрожь во всем теле, остался на полу, опираясь о мебель спиной, не в силах пересесть.

– Что вы видели? – серьезно спросил вернувшийся Элт и протянул мне стакан с водой. Я посмотрел на хранителя и качнул головой, принимая стакан, тут же делая несколько больших глотков.

– Свое детство. Такое реальное. Дважды. И Лизу, мою жену. И какое-то существо, – прошептал я, нехотя восстанавливая в памяти пугающие картины.

– Как оно выглядело, существо?

– Оно было одето в ее, Лизы, платье. Оно притворилось ею. Сказало, что потеряло ребенка. А потом превратилась из Лизы в… даже не знаю, во что. Осязаемая тень, черный силуэт. С огромной головой, вместо глаз – белые дыры. И страшно верещит.

В горле до сих пор сухо. Глотнул воды еще раз. Практически ничего в стакане не осталось. Элт и Улло молча переглянулись. Что, что они думают, о чем строят предположения? Почему молчат? Мне страшнее из-за их таинственного безмолвия, чем от допущения, что услышу нечто нехорошее и жутко пугающее.

– Оно, что бы ни было, воспользовалось моими воспоминаниями, – произнес я, прерывая паузу. – Наша прогулка с сестрой. Игры с другом. Ожидание… первого ребенка. Исковеркало их, лишило главного. Убрала, стерла. Сестра, фантазии и мечты, мой... наш с Лизой... Почему оно это делает? И как ему удается? Что всё это?

– Оно питается яркими, потому сильными, эмоциями. Крадет их. Рушитмир воспоминаний, поглощаетих силу и опустошает мага, присваивает себе украденную энергию. Благодаря этому выстраивается, обновляется, полнится и растет, вкладывая отнятое в фундамент своего миропорядка. И становится сильнее. По воле своего автора, –произнес Элт.

– Что это «оно»? – Я слишком быстро сглотнул оставшуюся в стакане воду и закашлялся.

Я даже не ждал ответа. Потому что, кажется, знал, что услышу. Услышу подтверждение.

– Сознание. Которое в чудовищных видениях приобретает конкретную форму.

Разумный магический эфир. Точнее, некая его реальность. Вернее, нечто структурное того, чем живет местная магия. В общем, действительно сложно описуемо и непонятно.

Я был морально истощен, чтобы внятно рассказать о произошедшем и пережитом. Лишь поводил вокруг еще нестройным зрением, отыскивая последствия проникнувшей в кабинет магии, источаемой перстнем. Каких-либо разрушений ненаблюдалось. Яповернул голову к закрытой двери в смежное помещение.

Хранитель сделал какой-то пас руками. Воздух вокруг будто сгустился и потяжелел: вдохнуть стало затруднительно. В этой густоте мы увидели, как по кабинету плавает, обнаженная чарами Элта, иссиня-черная дымка и тянется она в замочную скважину. Хранитель приблизился к двери, коснулся замка ладонью, что-то быстро прошептал и нажал на ручку, приоткрыв дверь и заглянув за нее. В тот же момент Элт со страхом в глазах молниеносно скользнул в смежную комнату, хлопнув дверью.

– Пока не смейте подходить! – предупреждающе воскликнул хранитель.

В следующую секунду послышался сильныйхлопок: будто разом смяли пальцами километр пупырчатой пленки. Мы с Милианом дажезаслонились руками, отворачиваясь.

Минуту ничего не происходило. Никаких новых звуков из соседнего помещения, где был Элт. Господи, жив ли он? И может ли вообще исчезнуть, какая по мощи магическая сила способна стереть его с лица земли? Милиан первый поднялся со стула и подошел к двери, остановившись в метре и позвав хранителя. Тот не ответил. Лишь послышалось короткое сопение. Улло оглянулся на меня, во взгляде читалось решительное желание открыть дверь и в случае необходимости оказать Элту помощь, как бы ни было опасно. Я кивнул ему, тяжело поднимаясь и становясь рядом. Милиан, на миг замявшись, протянул руку к двери и открыл ее, внутренне подобравшись. Из-за его спины я посмотрел на Элта и обомлел.

Сектор ограждающего купола возле стола с артефактами поднят. Крышка, за которой хранился перстень, валялась на полу. Элт стоял, тяжело привалившись к столу. Вдоль его призрачно-прозрачной руки, сжимавшей в кулаке перстень, внутри хранителя клубами разливалась какая-то темно-ядовитая зелень. У самой кисти она темнела до черноты, а сам кулак чернел, будто испачканный угольной сажей. Элт смотрел на руку, сомкнув губы в тонкую линию – терпел боль, разносившуюся по его телу. Неужели в таком, призрачном, состоянии он способен ее ощущать? Хранитель поднял на нас ставший измученным взгляд и помотал головой.

– Элт! – воскликнули мы.

Он процедил:

– Не трогайте меня. Не приближайтесь. Я заряжен опасной силой перстня – чарами его владельца.

– Это можно как-то устранить, вам помочь? – сдержанно спросил Милиан, сухо сглотнув.

– Я сам всё сделаю. Не забывайте, мой эфир корреспондируется с мощью, заточенной в камне. Мы одной энергии.

Элт вымученно улыбнулся.

– Костя, – услышал я Улло, но не посмотрел на него, а он не обернулся. – Вот теперь давай действительно, правдиво. Что. Ты. Натворил.

Я хотел провалиться сквозь землю. А лучше – провалиться сквозь контрабасный кейс в свой дом.

Глава 11

Я молча слушал тирады Улло и Элта, готовых меня ни за что распять всеми магическими заклятиями, чтоб неповадно было совершать запрещенное всеми писаными и неписаными правилами поведения отбывающих наказание инициированных. А именно – приближаться к любым артефактам без санкции и сопровождения ведающих магов: сейчас, когда на лицо – ситуация, угрожающая всему хорошему, оба припомнили недавний случай, когда я спас перстень от нуара. Как оказалось, тогда, во время моей с врагом потасовки, была сбита защитная оболочка. И умный камень выдавливал из себя ядовитые эфирные пары, стремясь обойти разрушенную защиту и проникнуть в воздух, чтоб, отравляя и подмешиваяввоспоминания гадкие и ужасающие видения, сводить чародеев с ума. А если у меня выхода иного не было? А как по-другому, не имея никакой подготовки, я мог и себе жизнь сохранить, и перстень отбить, чтоб он в чужие руки не попал? Только так: быстро, наспех, не раздумывая припрятать в первое попавшееся и кажущееся безопасным место, которым по стечению обстоятельств оказался носок. Знаете ли, вот это самое последнее, о чем я подумал бы в минуты опасности, спасая перстень – что нарушать защиту на камне нельзя, она важна, иначе настанут плохие времена.

В первый-то раз мне простили, что я трогал «ядерный» артефакт (ведь сделал это в рамках спасения репутации архива), но при этом же запретили повторять историю. В нынешних обстоятельствах необоснованно и беспочвенно настало время получить в глаз – ситуация накалилась, аж воздух кипел и звенел. Было паршиво, когда тебя отчитали мало того что не родные люди, не близкие друзья и не педагоги, а едва знакомые личности из непонятной вселенной – маги. Стоят над тобой и в два голоса вопят, какой ты недальновидный, хотя мог бы уже за время со дня инициации уразуметь о всех превратностях судьбы мага-новичка да и вообще волшебника, особенно в наше-то неспокойное время; поражаются, как твой возраст не соотносится с твоими непродуманными порой поступками, и так далее и тому подобное.