Дитя Ириса. Истоки

– Да, понимаю, – каждый из нас был изгнан из семьи, дома, племени. За убийство, насилие, да мало ли за что ещё! И вот, тут собрались те, для кого закон ничего не значит. Без правил, которые навязал совет старейшин, все давно поубивали бы друг друга. – Ты давно вернулась?

– Пару часов, – каркнула женщина, и я поморщилась. – Если другие услышат, что Килара задаёт вопросы, совет не станет жалеть её.

– Откуда ты?.. – я нахмурилась. За нами всегда следят, не стоило забывать об этом. – Понятно.

– Ровимха не беспокоит? – шёпотом спросила Модена, наклонившись ближе.

– Шумная она, наглая, – я вздохнула. Никогда ни на кого не жаловалась. С чего бы начинать сейчас? Да и плохого мне женщина на самом деле ничего не сделала. – Но не лезет с расспросами, если ты об этом. Вы же, вроде как, соплеменники?

– Нет! – жёстко хлестнула голосом Модена, намекая, что не станет со мной общаться на личные темы. Ясное дело – белка аксисиу не товарищ. – Я из Топа’Ара, наш клан – самый могущественный на землях Чёрных Камней. А она из племён подножья. Скотоводы неровня горцам.

– А как… различаются горцы? – тихо спросила я, даже не надеясь, что женщина ответит. Но, похоже, сегодня у Модены было хорошее настроение.

– Чем выше клан, тем он сильнее. Мой отец объединил племена высоких, – проскрипела Модена, отставляя в сторону пустую чашку. – Горы не один только снег, девочка. Наши клинки лучшие в мире: в них чёрный металл из горных шахт и крошка драгоценных камней. Их невозможно сломать.

– Шахт? – ошалело воскликнула я, позабыв, что вокруг нас люди. С детства нам говорили, что горцы – дикари, способные лишь убивать и грабить.

– Железная руда, уголь, серебро, драгоценные камни, – перечисляла Модена с гордостью. – Всё это мы добываем, обрабатываем. Нет кузнецов лучше тех, что ковали металл в наших краях. За десяток мечей можно выменять пять десятков нахуров да ещё зёрен грежа сверху добавить.

– У кого? – с интересом прошептала я, понимая, что на самом деле до сих пор ничего не знала о горных племенах.

– Путь Ринаэрна через пустыню не единственный, – сжав губы, проскрежетала женщина. – Для своих детей он создал много дорог. Через скалы и пещеры, через снега и холод. Лесные племена охотно поставляли еду в обмен на защиту и кой-какие инструменты. А за скалами, на берегах солёного моря, рыбаки меняли рыбу на мясо и шкуры.

– Невозможно! – выдохнула я потрясённо. Так не бывает.

– Что, наслушалась сказок в детстве и до сих пор в них веришь? Джойес постарался на славу, – Модена прищурилась, глядя на старейшин, собравшихся в центре зала, но не присоединилась к ним. – Когда я не вернулась, вождь прислал за мной воинов. Джойес разорвал торговый договор и запретил горным кланам приближаться к племени. Как ни больно было слушать оговоры Джойеса, я молчала – он был мужем, а жена должна во всём соглашаться.

– Но как же старики? Они ведь должны помнить, как было, но всё равно поддерживали эти слухи?

– А что старики? Рот заткнуть можно любому, а Джойес неплохо умел это делать. Вместо развития он выбрал подчинение, заключив союз с Фильтром. Лесные племена придумали бы что-то – торговля, охота. Да что угодно! – она замолчала на минуту. Я думала, что сейчас Модена уйдёт, но она вдруг схватила меня за запястье. – Я скучала по дому, по родителям и братьям. Но больше всего мне не хватало мяса и пуховых перин с одеялами.

Я не знала, что сказать. Мало того, что только теперь я узнала, что Джойес лгал во многих вещах, так ещё и Модена вдруг стала слишком разговорчивой. Я почувствовала на себе тяжёлый взгляд и передёрнула плечами. В этот раз не Зунейн и даже не Ингрэм смотрели на меня. Слепая старуха из совета старейшин с другого конца зала следила за мной. Её белёсые глаза давно не видели света, но она всегда знала, что я прохожу мимо и провожала меня долгим взглядом. Как слепой человек может знать, кто именно находится рядом? Ведь не провожает она так же других.

– Представь мой шок, когда вместо удобных деревянных кроватей и пуховых перин пришлось спать на подстилках из травы! – продолжала между тем Модена. – Ни мыла, ни красивой одежды, ни даже шкур, в которых можно согреться холодной ночью.

– Да уж, ужасно, – фыркнула я, вспоминая собственный тюфяк в пустой комнате и колючую одежду, что сейчас была на мне.

– Много ты понимаешь! Если бы не я, не было бы и этого, – она встала и, наклонившись, добавила. – Я заставила этих лентяев работать, разработала земли, чтобы увеличить урожай. Мыло, ткани и плетение покрывал – всё это моя заслуга.

– Я не знала, – отчего-то шёпотом ответила я и вскрикнула от боли. Модена сдавила запястье сильными пальцами.

– Ты так и не сняла эту гадость, – медленно произнесла она, приблизив лицо к МИКО.

– Я не смогла, он не снимается, – в который раз упрямо повторила я, надеясь, что мне поверят.

– Ну да… скоро я узнаю, что ты скрываешь, девочка, – она отбросила мою руку и прищурилась, увидев Зунейна.

Он держал за плечи Илину, только что вышедшую из кухни. Нам не было слышно, о чём они говорят, но догадаться не сложно. Не она первая и не она последняя, кому он предлагает добровольно прийти к нему ночью. Вот только отказов старейшина не принимал.

Я посмотрела на Альну, сидевшую рядом с Ровимхой. Когда-то они жили в одной комнате, а потом девушку пригласил Зунейн. Она отказалась. С тех пор её щёку от переносицы до мочки уха перечёркивает кривой шрам, как напоминание о том, кто здесь главный. Альну переселили в дальний коридор, и она не тянет жребий – самая тяжёлая работа всегда достаётся ей.

Громкий звон от удара по металлической решётке заставил всех встрепенуться. Не больше десяти минут осталось до комендантского часа. Я встала и пошла к комнате, задержавшись у входа. Илина до сих пор стояла рядом с Зунейном: голова опущена, руки безвольно свисают вдоль туловища. Согласилась.

Шагнув в комнату, я заметила, что свёрток с постиранной одеждой лежит рядом с выступом. Кто-то был здесь. Но зачем? Прятать мне нечего, да и негде, Илина тоже не имела ничего ценного. Она, конечно, часто работала на кухне, и иногда приносила остатки ужина, но почти всё отдавала Грерису – мы обе жалели вечно голодного мужчину.

Вздохнув, расправила вещи на камне, и села на тюфяк, прислонившись спиной к стене. Сколько я протяну, прежде чем Зунейн или Ингрэм заставят меня прийти к ним ночью? Пока они только скалились, пытались потрогать или зажать в тесном коридоре, но ведь это ненадолго. Наступит день, когда и мне придётся решать, что делать.

Зачем я вообще здесь? Если бы Модена не подобрала меня, я бы погибла. Я понимала это, но не могла простить себя. В семнадцатом Фильтре я мечтала найти маму, узнать своё прошлое, но какой в этом был смысл? Лес Сильберейи открыл мне глаза, память вернулась, но стало ли легче? Нет. Я принесла в этот мир только боль и смерть.

Что дальше? Куда идти? Остаться тут, смириться с участью подстилки любого, кто захочет, и оставить в прошлом все мечты и стремления? Когда-то я считала, что заслуживаю счастья. Думала, что кто-нибудь сможет меня полюбить и принять такой, какая есть. Глупые детские мечты. Они разбились. Никогда я не найду того, кто назовёт меня красивой или обнимет просто потому, что я рядом.