Дитя каприза
Шрифт:
Когда ревю уже перевалило за половину, и девушки, помогавшие одеваться, ушли перекусить, а манекенщицы, не решавшиеся есть до конца показа, подкреплялись лишь черным кофе, мадам Мэттли подозвала Полу.
– Я хочу потолковать с тобой, малышка.
Пола сжалась от страха. Неужели она сделала что-нибудь не так?
– Ты мне понравилась, – без обиняков сказала мадам Мэттли. Ее акцент напомнил Поле Луизу – возможно, именно поэтому она прониклась к мадам теплым чувством, хотя и побаивалась ее. – Ты по всем меркам подходишь для демонстрации моделей «от кутюр». У тебя есть для этого все данные.
– Благодарю вас, – чуть слышно произнесла Пола. Мадам Мэттли махнула рукой.
– Не стоит благодарности. Я говорю это не для того, чтобы у тебя закружилась
Через плечо мадам Мэттли Пола видела наблюдавшую за ней Арлину. Она улыбалась краешком алых губ. Теперь Пола знала ее достаточно хорошо, чтобы догадаться, о чем Она думала. Арлине не хотелось терять Полу, которая была одной из ее лучших манекенщиц, но она уже купалась в лучах отраженной славы: ведь именно она вырастила манекенщицу для одного из самых известных Домов моды в Лондоне. Она знала о свободной вакансии у Мэттли и надеялась, что это место предложат Поле. В этом случае подтвердилась бы правильность ее собственного суждения о девушке.
– Ну как? – спросила мадам Мэттли.
– Можно, я подумаю? – дерзко подумала Пола.
– Думай поскорее. Не откладывай решения. Моя манекенщица уходит в конце месяце, а девушек, которые ухватятся за такую возможность, сколько угодно.
– Я понимаю! Но все-таки не могу решиться на такой шаг, не подумав, – сказала Пола с серьезным видом.
Но внутри у нее все пело от радости Время на обдумывание? Она не раздумывала ни секунды. Пола все решила в ту минуту, когда мадам Мэттли предложила ей работу. Разумеется, она будет у нее работать!
Месяц спустя Пола в новеньком нарядном костюме из твида с непременными сумочкой и туфлями подходящего цвета, захватив с собой рабочий чемоданчик манекенщицы и только что купленный кремовый кожаный чемодан с пожитками, уехала в Лондон навстречу новой жизни.
Пока она устроилась в общежитии Ассоциации молодых христианок. Это было не совсем то, о чем она мечтала, но имело свои преимущества: платить за общежитие приходилось недорого, к тому же это в какой-то степени успокаивало Грейс, убежденную, что Лондон – это вертеп, только и ждущий, чтобы поглотить ее ни о чем дурном не ведающую дочь.
Из общежития можно было быстро добраться на метро до места, где располагался Дом моды мадам Мэттли, и это было еще одним плюсом в пользу проживания в общежитии, которое Пола сразу же возненавидела. В маленькой, обставленной самым необходимым комнате жили еще две девушки-северянки, чей диалект Пола никогда не понимала и с которыми у нее не было ничего общего; завтрак приходилось готовить в общей кухне, выстаивать в очереди в ванную, строго придерживаться «комендантского часа», после которого двери запирались на замок и задвижку – ни одно из этих ограничений свободы Пола не собиралась терпеть долго. Но пока приходилось мириться с этим. По крайней мере, она была в Лондоне, в столице британской модной индустрии.
Что же до Дома моды Мэттли, то он и общежитие, напоминавшее то ли работный дом, то ли интернат, словно находились в разных мирах. Когда Пола впервые позвонила у парадного входа внушительного старинного здания, она почувствовала, что попала именно в то место, о котором мечтала.
Толстый ковер устилал полы и лестницы, ведущие в демонстрационные залы и в расположенные в глубине здания мастерские, и хотя драпировки на окнах и обивка мебели чуть потускнели, словно их лучшие дни ушли в прошлое, они были из первосортного шелка и бархата, и в каждом уголке ежедневно так тщательно чистилось и убиралось, что нигде не было ни пылинки, не говоря уже о паутине. Демонстрационный зал был средних размеров и выдержан в приглушенных фиолетовых тонах, которые не отвлекали внимания от моделей. Вокруг низкого стола располагались три или четыре изящных стула с сиденьями из тускло-фиолетового бархата и золочеными ножками. Хрустальная люстра служила лишь украшением – специальные яркие лампы представляли
модели в наилучшем виде, но не раздражали глаз, а вдоль стен стояли вешалки с моделями из коллекции готового платья.В отличие от этого элегантного фасада, расположенные в глубине здания мастерские напоминали пчелиный улей, в котором кипит бешеная деятельность. Здесь неустанно трудились лекальщики, закройщики, швеи и их помощницы. Пола вскоре поняла, что это был стиль мира моды – непрерывная безумная гонка за временем, чтобы успеть к сроку подготовить коллекцию или закончить платье для индивидуальных клиентов, которые всегда считают свой заказ самым срочным и важным.
Пола была поражена, узнав, какие меры безопасности принимаются для того, чтобы сохранить в тайне новую коллекцию сезона: окна помещений, расположенные в задней части здания, были забраны тяжелыми решетками, и прежде всего на новой работе она подписала договор, по которому обязывалась не разглашать сведений о новых моделях.
На следующий день мадам Мэттли повезла Полу в салон Видала Сассуна, чтобы сделать ей самую модную стрижку. В отличие от других модельеров, мадам не возражала против того, чтобы у ее девушек был различный цвет волос, но она настаивала на одинаковом стиле причесок. Видал Сассун закончил свою работу, и Пола лишилась своих длинных белокурых локонов. Ее головка приобрела четкие геометрические контуры, так что она едва узнала себя в зеркале. Среди богачей и знаменитостей, приходивших в салон прославленного мастера причесок, Пола узнала одну популярную певицу и не смогла сдержать радостного волнения. Здесь она впервые почувствовала, как приятно иметь все самое лучшее!
Пола ежедневно демонстрировала новые модели, медленно прогуливаясь взад и вперед перед клиентками, сидевшими на изящных тонконогих стульях, внимательно разглядывая опытным взглядом все детали туалетов. Иногда они приходили одни, иногда в сопровождении мужчин в галстуке бабочкой – чтобы те заплатили по счету! – догадалась Пола. Появление в салоне знаменитости всегда вызывало ажиотаж среди девушек, каждая из которых мечтала подцепить богатого мужа, а если бы у него к тому же был и титул, как у Али Хана, или же он был бы кинозвездой, вроде Омара Шарифа, то лучшего нельзя и пожелать!
Однако далеко не все, что приходилось делать Поле, привлекало ее. Предполагалось, что в отсутствие клиентов она будет выполнять кое-какую черную работу – бегать с поручениями, заваривать чай, распарывать швы или подшивку платья, даже пришивать пуговицы и крючки с петлями, и вскоре ее научили как следует делать это. Вначале Пола не очень-то ловко обращалась с иголкой, но быстро научилась работать аккуратно, чтобы, избави Бог, не навлечь на себя гнев швеи.
Ей пришлось овладеть и новыми маленькими хитростями своего ремесла – снимать пальто, чтобы оно аккуратно соскальзывало с плеч, а рукава ровно свисали и чтобы никто ни на миг не увидел изнанки модели, поскольку образцы нередко были без подкладки. Чтобы этому научиться, приходилось часами тренироваться на лестнице в общежитии, и остальные девушки глазели на нее, как на потерявшую рассудок.
Пола любила свою работу, но была одинока. Даже самые популярные девушки-модели быстро обнаруживали, что в этом мире, где процветала конкуренция и манекенщицы соперничали друг с другом, чтобы получить престижную работу и завоевать самых богатых и красивых мужчин, было значительно больше завистливой злобы, чем в провинции, – а ведь Пола была далеко не на первых ролях. Другие девушки не любили ее за красоту и высокомерие и не пытались завязать с ней дружеские отношения, ограничиваясь общением по работе, а лекальщицы и швеи, едва заканчивалась работа, спешили к своим семьям или дружкам. Большую часть свободного времени Пола проводила в одиночестве: гуляла, рассматривая витрины, ходила в театр кинохроники, где иногда по два сеанса кряду смотрела мультфильмы, то и дело заходила в кафе и бары, чтобы выпить чашечку кофе. Больше всего она любила бывать в кофейном баре на Бонд-стрит, потому что это было излюбленное место встреч всех, занятых в мире моды.