Дитя любви

– Еще не раздета?
– нежно улыбнулась она.
– Ты мне так нравишься в этом платье! Кружева на нем такие мягкие, нежные. Оно очень идет к твоим глазам! Правда, немного коротковато, надо сказать Частити, чтобы она надставила его. Ты растешь!
– Она поцеловала меня.
– Присцилла, я хочу поговорить с тобой!

Мое сердце затрепетало. Думаю, когда человек хранит какой-нибудь секрет, эта постоянная тревога неизбежна.

– Хорошо, - сказала я.

– Не бойся, сядь. У тебя все в порядке? Такое впечатление, что ты немножко... Я со страхом взглянула на нее.

– Немножко что?

– Нервничаешь! Ты уверена, что все хорошо?

– Да, у меня все в порядке.

– Ну и прекрасно! Это весьма деликатное дело, не знаю, чем все кончится...

– Что.., что за дело?
– слабо выдавила я из себя.

– Эдвин и Кристабель Конналт! Между ними что-то есть! Это надо прекратить!

– Почему?
– спросила я.

– Это очень неприлично!

– Но раз они любят друг друга...

– Милая Присцилла, не будь такой наивной!

– Верить в любовь - значит быть наивной?

– Конечно, нет! Но эта гувернантка...

– Мамочка, она гувернантка, потому что надо же чем-то зарабатывать на жизнь. У нее хорошее образование, и она ничем не отличается от всех тех, кто приезжает сюда! Если Эдвин любит ее...

Лицо матери напряглось. Это было очень непохоже на нее - подобная строгость, и особенно забота об общественном мнении. Но я ее понимала. Она с подозрением относилась к Кристабель и к тому, как отец ввел ее в наш дом. Если бы оказалось правдой то, что Кристабель и мой отец - любовники, сразу становилось понятным, почему мать не хотела, чтобы она выходила замуж за ее сына. Сама я ни на секунду не верила в это, зная Кристабель, но лишь я одна была твердо уверена в этом, тогда как слуги думали иначе. А раз мать что-то подозревала, значит, и она в это верила?

– Это необходимо прекратить, - сказала она.
– Она должна уехать!

– Куда она поедет? Ты даже не представляешь себе, что у нее дома, она рассказывала мне!
– И я попыталась обрисовать моей матери кое-что из того, что рассказывала мне Кристабель. Моей целью было доказать ей, что просто невозможно, чтобы Кристабель была замешана во что-нибудь подобное - с моим ли отцом, с кем-нибудь еще.

Но мать, которая обычно, решив что-нибудь, твердо стоит на своем, меня не слушала. Я поняла, что она для себя уже все решила, - Эдвин на Кристабель не женится! Но решать надо Эдвину, а не ей, что я ей и сказала.

– Эдвин излишне чувствителен!
– сказала моя мать.
– И он всегда слушался меня.

– Это будет зависеть от того, что считает он, - возразила я.
– Я знаю, он любит тебя нежно и всегда будет слушать, но, видишь ли, здесь дело касается Кристабель!

– Значит, дело зашло даже дальше, чем я опасалась, а ведь они знакомы друг с другом совсем недолго...

– Да, но то, что случилось...
– Я вовремя прикусила язык. О, как бы рассердился Ли и как легко выдать тайну!

– А что случилось?

– Я имею в виду то, как Эдвин и Ли вернулись: в мундирах они смотрелись просто прекрасно, и все это было довольно романтично...
– Весьма неубедительно я замяла этот вопрос.

– Я хотела проверить то, что мне рассказала Салли Нулленс.

– Так это дело рук Салли Нулленс! Болтливая старуха!

– Ты несправедлива к Салли. Она любит Эдвина, беспокоится о нем и не хочет, чтобы он попал в лапы авантюристки! И он еще слишком молод, чтобы жениться!

– Ему скоро исполнится двадцать один!

– Присцилла, милая моя, ты все еще витаешь в облаках! Эдвин несет имя великого рода, и он должен найти себе пару, соответствующую его положению в обществе!

– Я очень удивлена, слыша от тебя такие речи! Никогда не думала, что ты можешь быть такой жестокой и тщеславной!

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Эдвин не женился на Кристабель Конналт!
– твердо заявила мать.

– А с отцом ты это обсудила?
– спросила я. Ее бросило в жар, и тогда я все поняла. Она в самом деле верила сплетне о том, почему отец привез Кристабель в нашу семью. Это доказывало, что даже сейчас мать не очень доверяет ему! Она холодно произнесла:

– Это твоего отца не касается: Эдвин ему не сын! Но тут она увидела, как я страдаю, и ее настроение изменилось. Она снова стала той любящей матерью, которую я всегда знала.

– Милое дитя, не расстраивайся ты так! Мне не следовало беспокоить тебя, но я подумала, что тебе известно больше, чем остальным, а у нас с тобой секретов друг от друга нет!

Я не ответила: слишком фальшиво бы прозвучало мое "да". О, насколько легко мне было в детстве!

– Забудь, - сказала она, - скоро Рождество, нам надо что-то придумывать! Я схватила ее руки в свои.

– Пожалуйста, не отсылай ее!
– взмолилась я.
– Она погибнет там... Этот дом викария... Он так жалок, холодный.., мрачный... Пожалуйста, не прогоняй ее!

– У тебя доброе сердце, Присцилла! Верь мне, я сделаю все возможное, чтобы не повредить ни Кристабель, ни Эдвину.

Я бросилась в ее объятия, и, как всегда, она меня утешила. Я подумала: "Она привыкнет к Кристабель, и все будет хорошо".

Мать поцеловала меня и пожелала спокойной ночи. Когда она ушла, я села к трюмо и посмотрелась в зеркало. Интересно, заметила ли она перемены во мне? Может быть, для нее я была все той же маленькой девочкой - густые прямые волосы, слегка продолговатые карие глаза, маленький носик, широковатый рот, лицо, обязанное своей привлекательностью в основном той энергии, что кипела внутри меня. Но я видела отличие: в глазах появились таинственные искорки, которых раньше не было, новая твердость в линии губ. Да, последние недели изменили меня, и это было заметно, стоило только поближе присмотреться.

Я сняла платье - оно действительно было уже мало. Надев ночную рубашку, я вспомнила о перстне и цепочке, которые в спешке затолкала в ящик.

Я открыла шкаф. Вот цепочка, но кольца нигде не было видно!

Но оно должно быть там! Я вытащила все из ящика, но ничего не нашла.

Я же положила его туда, когда пришла мать! Я как будто обезумела: встав на колени, ощупала весь пол. Ничего!

Может, лучше поискать днем? Оно, наверное, просто выпало у меня из рук, тогда как я думала, что положила его в ящик? Я так спешила, и это единственное объяснение. Снова и снова я перебирала содержимое ящика. Ни следа перстня!

Наконец, я оставила попытки найти кольцо и с беспокойством на душе легла спать. Но заснуть я не могла: я была слишком расстроена приходом матери и потерей перстня.

Поднялась я, едва занялась заря, но, как я ни искала, перстня найти не смогла...

***

Во всем доме царило беспокойство. В саду я заметила, как мать о чем-то серьезно говорит с Эдвином. Немного позже я увидела, что она отправляет посланца. Интересно, куда?

Мне никак не давала покоя пропажа перстня, но об этом я никому не говорила, так как была уверена, что еще найду его, - куда же он мог деться из моей спальни?