Дитя Меконга

— Тогда расскажи что-нибудь! — тут же находится он и снова забегает вперёд, однако на этот раз лишь для того, чтобы первым добраться до скопления больших камней на берегу пруда — его любимое место отдыха здесь. — Расскажи!

— И о чём тебе рассказать?

Наоварат тихо смеётся и он на мгновение улыбается в ответ, прежде чем задуматься. Правда надолго его не хватает и он снова приходит в движение, чтобы забраться на один из камней и сесть там на колени.

Всё остальное происходит само по себе и мгновение спустя вместо ног оказывается хвост: тонкий, гибкий, хотя пока и вполовину не такой мощный и длинный, как у брата.

— А теперь расскажи!

Он растекается по валуну, спуская кончик хвоста в прохладную воду и укладывая подбородок на скрещенные руки.

— И что тебе рассказать, маленький принц? — с улыбкой уточняет Наоварат, занимая более мелкий и наполовину вросший в землю валун и подбирая под себя ноги.

Он задумчиво прикусывает губу, прежде чем попросить:

— Расскажи куда ты ходила вчера?..

Сначала приходят ощущения. Кто-то трясёт его за плечо. Не сильно, но настойчиво.

Затем приходят звуки. Вернее голос. Он звучит приглушённо, но вполне отчётливо.

Следом приходит имя: «Синг».

— Эй, Тонг, просыпайся, тебе нужно поесть.

Есть не хочется. От одной мысли о еде Тонга начинает мутить и он лишь сильнее зарывается в тёплое, мягкое одеяло. Однако спрятаться в него с головой не дают.

— Не-не-не, друг, ты должен поесть и выпить таблетку. Я даже ради этого кашу тебе купил. Ну? Давай, вылезай и поешь. Я даже погрел её. Тебе только и надо что съесть её. Цени.

Тонг обречённо открывает один глаз, выглядывая из-под одеяла. Синг уходить никуда не собирается. Сидит на краю кровати с выражением немого укора на лице и с глубокой тарелкой в руках, из которой торчит ложка.

— Не хочу есть.

— Прекрати жевать одеяло и поешь чего-то более съедобное, — не отстаёт Синг. — Давай, пока не остыло. Ну, хочешь, покормлю, раз ты решил уподобиться собственной сестре.

— И ничего я не уподоблялся… — ворчит Тонг, нехотя выбираясь из-под одеяла и принюхиваясь. Желудок тут же отзывается недовольным ворчанием, однако тошнота не усиливается.

— Вот и умничка. Ешь. Или я позвоню Кхун Ноку и пожалуюсь на тебя. Уверен, его номер есть в твоём телефоне, — Синг стреляет глазами в сторону мобильника на тумбочке и Тонг хмуро поднимается, наконец-то принимая сидячее положение.

— Только попробуй…

— Ешь! — командует Синг, вручая ему тарелку.

— А как же предложение покормить? — смешливо щурится Тонг, расслабляясь и чувствуя, как его снова начинает потряхивать. Мысль о том, чтобы снова вернуться под одеяло кажется очень заманчивой.

— Соврал? — ничуть не смущаясь, отзывается Синг, уже отвинчивая крышку с бутылки. — Давай, пару ложек и я от тебя отстану. Ну?

— Ложку…

— Три.

— Да иди ты…

Тонг всё-таки засовывает в себя две ложки, вторую — принудительно, потому как организм начинает бунтовать, не желая принимать дополнительную порцию.

— Всё…

— Умница!

— Ложкой в лоб, — грозит Тонг хмуро и Синг перестаёт поддевать, успокаиваясь и протягивая бутылку с водой.

— Пей свои таблетки и спи дальше, колючка.

Тонг благодарно закидывает в себя жаропонижающее, запивая несколькими глотками. После воды даже тошнота отступает, будто жидкость желудку была нужнее еды.

— Кстати, — вновь начинает Синг, поднявшись с кровати с тарелкой. — Обтираться будешь? Полотенце принести?

— Потом…

— Зайду позже. Отдыхай, — предупреждает Синг и исчезает за дверью, оставляя Тонга одного.

Вернее наедине с привидившимся сном, который выглядел так реалистично…

Тонг прекрасно помнит и ощущение солнечного тепла на коже, и гибкий хвост вместо ног, что своим кончиком болтался в прохладной воде, и липнущую к телу мокрую одежду…

Он замирает, анализируя ощущения, и морщится. Мокрая одежда и сейчас липнет к телу, неприятно холодя кожу.

Вставать ему, похоже, всё равно придётся. Переодеться в сухое определённо надо.

* * *

Быстрей, быстрей, быстрей!

Бурлящая внутри радость подгоняет его, гонит вперёд по каменистому берегу, туда, где, как он помнит, должна быть Наоварат. Ему не терпится рассказать, что брат обещал взять его на предстоящий праздник, а отец согласился. Теперь он сможет посмотреть, как празднуют взрослые, а не сидеть один во дворце.

Вперёд, вперёд, вперёд!

По знакомой дороге, прочь от замковых стен и многослойных золотых крыш, к самой границе. Туда, где за деревьями скрывается река. Камни на его берегу гладкие, отполированные течением воды, и прохладные.

Он ускоряется, чтобы побыстрее добраться, но…

Тихий вскрик колет острой иглой, а открывшаяся взгляду картина гасит бурлившую внутри радость.

Сознание воспринимает происходящее осколками мозаики: неподвижная Наоварат на земле, уродливое алое пятно растекается по одежде на её груди…

Он цепенеет при одном взгляде на возвышающуюся над ней фигуру: тёмную, мощную… С клинка в руках этой темноты капает тот самый красный цвет вперемешку с водой…

«Нет-нет-нет» — крутится в его голове отчаянное неверие, а над телом, будто нехотя, поднимается маленький зелёный огонёк. Искорка. Он помнит, брат что-то рассказывал про них, что-то такое, что…

Тёмная когтистая лапа опускается, собираясь сграбастать этот огонёк, но он оказывается быстрее.

Маленьким ужиком он проскальзывает совсем рядом с рукой, подхватывая огонёк в ладошки и выворачиваясь ближе к реке. Её журчание вселяет надежду и чуть притупляет страх, от которого подрагивает и холодеет хвост.

— Верни и забудь что видел, — требовательно грохочет Тьма.

Он поднимает взгляд на чужое лицо, но видит лишь всё ту же смазанную тьму.

— Верни и я забуду, что видел тебя так далеко от дворца.