Дитя заката

– В обыкновенной многому не научат, – он обратился к нам, – мы надеемся, что она изменит свое отношение к этой школе, и пока не будем переводить ее.

Я подумала, что им долго придется ждать, пока она изменит свое отношение. Она отвернулась, обхватив себя за плечи, ее губы дрожали.

– У вас, должно быть, хорошо, в отеле Катлеров?

– Да, прошедший сезон был просто великолепен, к тому же мы хотим ввести кое-какие изменения: открыть новые теннисные корты, приобрести яхты, у нас ведь появилось много молодых клиентов, – объяснила я.

– Яхты? – спросила Кэлли-Ферн.

– Именно, – сказал Джимми, – яхты и моторные лодки.

– А что еще есть в отеле? – поинтересовалась она.

– Большой бассейн, спортивные площадки, танцевальный и игорный залы.

– Круто! – воскликнула Кэлли-Ферн.

– Кэлли, я просил тебя не приносить в наш дом этот жаргон, – вспылил Клейтон. – Кстати, одна из проблем Кэлли – она водится с детьми, которые гораздо старше ее и оказывают на нее дурное влияние.

– Они не дети, – уточнила она.

– Прости, дорогая, подростки.

– Вы долго пробудете в Нью-Йорке? – поинтересовалась Кэлли, скорее чтобы закончить эти прения или из любопытства.

– Завтра уезжаем, – ответила я.

– В каком отеле вы остановились? – спросила Ферн.

– В Уилздорфе, – сказал Джимми.

– О, это премило, – заключила Ферн, взглянув на Клейтона.

Все это время он не присел, подчеркивая, что наш визит должен быть коротким.

– Мне кажется, Кэлли пора идти наверх и заняться выполнением домашнего задания, не правда ли, Лесли? – произнес он, взглянув на свои золотые наручные часы.

– Да, я совсем забыла о времени.

– Я не буду ходить в школу эти два дня, – заявила Ферн.

– Что? Два дня? – закричал Клейтон.

– Мы поговорим об этом позже, Клейтон, – тихо произнесла Лесли.

– Как? Она опять прогуливает школу? – он кипятился все больше.

– Позже, позже, – Лесли кивнула в нашу сторону.

Его бледная кожа покрылась красными пятнами.

– Кэлли! Попрощайся с мистером и миссис Лонгчэмп и, ради Бога, отправляйся к себе наверх.

После этих слов Ферн поднялась со своего стула.

– До свидания, – попрощалась она и, проходя мимо Джимми, все же остановилась, протянула ему руку и спросила:

– У вас такие влажные глаза, словно вы собрались плакать. Почему?

– Ну, это, вероятно, потому, – ответил он, – что у меня есть сестра, которая уже, должно быть, вашего возраста, и я вспоминаю ее, глядя на вас.

Воздух вокруг нас как будто наполнился статическим электричеством. У Клейтона Осборна открылся рот, казалось, вот-вот из него повалит дым. Тень страха мелькнула на лице Лесли; у меня перехватило дыхание.

Глаза Ферн пристально смотрели на лицо Джимми, а губы растянулись в странной улыбке.

– И что же с ней случилось?

– Она умерла.

– Как?

– Кэлли, достаточно, – сказал Осборн, – нехорошо выспрашивать у людей такие личные вещи, особенно связанные с болью. Эта даже нельзя назвать нехорошим поступком, это... – он посмотрел на Джимми, – это жестоко.

– Я ничего не имела в виду, – простонала она.

– Иди наверх и выполняй домашнее задание.

Она направилась к выходу, но в дверях обернулась и, еще раз осмотрев всех присутствующих, выскочила в коридор и побежала вверх по лестнице. Когда ее шаги стихли, Клейтон подошел к Джимми.

– У нас была договоренность, вы обещали ее придерживаться.

– Я не сказал ничего, что могло разрушить ее иллюзии, – беззаботно ответил Джимми.

Клейтон бросил взгляд на Лесли, но она опустила глаза в пол.

– Я думаю, вам лучше уйти, и предупреждаю вас, если вы попытаетесь как-нибудь контактировать с Кэлли...

– Не угрожайте мне, – оборвал его Джимми, быстро поднимаясь.

Его лицо пылало от ярости, а темные глаза засверкали, руки сжались в кулаки. Мистер Клейтон Осборн отступил назад, несколько секунд он ничего не мог сказать.

– Просто я хочу напомнить, что вы ходите по тонкому льду, я был слишком добр и позволил вам увидеться, но предупреждаю, что мы будем препятствовать любым действиям, разрушающим наши отношения с Кэлли. Если придется обратиться в суд, можете быть уверены, что мы обратимся.

– Спасибо, мистер Осборн, – проговорила я, – мне жаль, что возникли кое-какие неприятности. Спасибо, миссис Осборн.

Она улыбнулась и встала.

– Нам всем сейчас трудно, но события разворачивались именно так, как должны были, и я думаю, вы согласитесь, что так было лучше для Кэлли, – мягко проговорила она.

Ее слова сняли напряжение. Джимми расслабился, и темно-красные пятна на его лице растаяли; он кивнул, и мы покинули этот дом.

Выйдя за порог, я обернулась. Мне показалось, что Ферн пристально смотрит нам вслед. Мистер Осборн закрыл дверь.

– Ненавижу таких сиятельных господ, как этот Клейтон; я всегда их ненавидел, – говорил Джимми, когда мы шли по тротуару.

– Джимми, не стоит так настраивать его против себя. Тебе вряд ли удастся что-нибудь сделать в этом случае; он совершенно прав: закон на их стороне, а не на нашей.

– Но это же несправедливо, Дон; мы не можем рассказать ей правду, черт, – он обернулся на дверь. – Хотя они и богатые люди, я не уверен, что ее отдали в хорошие руки.

Мы поспешили к шоссе, чтобы поймать такси и вернуться в отель.

Когда мы туда приехали, я позвонила домой, чтобы убедиться, что с Кристи все в порядке. Миссис Бостон позвала ее к телефону, и мы поговорили. Дочка восхищалась своим игрушечным ранчо и тут же спрашивала, что мы привезем для нее из этой поездки.

– Ну, мисс Кристи Лонгчэмп, разве ты не знаешь, что нехорошо выпрашивать подарки, особенно после того, как тебе подарили целое ранчо.

– Ты говоришь прямо как Клейтон Осборн, – пожаловался Джимми. – Ведь мы привезем ей что-нибудь интересное.

– Твой отец портит тебя, – сказала я в трубку.

– Хорошо, хорошо, как скажешь, – смирился он. После разговора с миссис Бостон и Кристи мы приняли душ и переоделись к обеду, которого с нетерпением ожидали, так как сегодняшнее событие отняло у нас много сил.

Мне захотелось позвонить и, может быть, навестить миссис Лидди и Агнессу Моррис, но я поняла, что не время, так как Джимми был слишком занят мыслями о Ферн. Я даже не стала звонить Трише по этой же причине; знала, что не смогу отказать, если она захочет встретиться. Пока мы собирались к обеду, Джимми говорил только о Ферн.