Диверсант

Ясно было одно: там совсем другое государство и требовать сотрудничества с советскими партизанами не придется. Рассчитывать следовало только на тех, кто добровольно вступит в борьбу с врагом.

Позже, после Великой Отечественной войны, в нашей стране будет создан миф том, что на оккупированной польской территории еще до подхода наших войск успешно действовала развернутая сеть партизанских отрядов. Ничего этого не было. Ни реального партизанского движения, ни диверсионных актов в тылах противника.

В феврале 1944 года, уже будучи на территории Польши, в районе Люблина, Черный сообщал в Москву: «Поляки на сотрудничество идут плохо. По всей стране имеется 50 различных партийных группировок, которые ведут борьбу между собой».

Заметьте, ведут борьбу не с врагом, а между собой.

Четыре с половиной года, как гитлеровцы топчут землю Польши, убивают, насилуют, но несмотря на это, «партизанское движение находится здесь в зачаточном состоянии», радирует в Центр Черный. И далее сообщает: «Диверсионные отряды создаем из русских военнопленных».

Однако ничего этого пока не знают ни Черный, ни его товарищи по оперативному центру. Они еще на своей родной земле и только готовятся к переходу в Польшу.

Зима 1943-1944 годов — это не зима сорок второго. Красная армия наступает по всему фронту, и партизанские отряды растут численно. Однако эта волна прибивает к партизанскому берегу разных людей.

«Боец Татур Валентин Викторович,— докладывал в Москву Черный, — дважды дезертировал с боевого задания, около двух месяцев пьянствовал в окрестных деревнях. Был пойман и расстрелян».

Откровенно говоря, таких как Татур было немного, но они были. И, разумеется, на чужую территорию, когда никто не мог предположить, что ждет партизан там, в Польше, брать в отряд бойцов ненадежных, недисциплинированных, это значит подвергать опасности сотни других, а вместе с ними и все дело.

Именно поэтому и приходили в Центр радиограммы такого содержания: «Рядовой Латышев из отряда Цыганова систематически пьянствует, занимается мародерством. В пьяном виде дважды терял личное оружие. Меры воспитания совершенно не действуют. Брать его с собой на Запад не могу».

Москва понимала сложность положения Черного. Ведь партизанский отряд в далеком тылу — это не воинское подразделение в составе своих войск, где применимы все меры воздействия, где на страже авторитета командира и его приказа стоят комиссары, политотдел, органы военной прокуратуры, СМЕРШ. Ничего этого у Черного не было. И воспитывать латышевых, на которых «меры воспитания совершенно не действуют», приходилось самому.

Правда иногда Центр мог ему помочь рекомендацией, которую он получил на свою радиостанцию: «Латышева со всеми материалами передайте в особый отдел ближайшего партизанского соединения».

Таковы были истинные проблемы, которые стояли перед командованием оперативного центра накануне перехода в Польшу.

Как и приказала Москва, Черный укомплектовал подвижную, маневренную группу из 50 человек. Вооружили их всем лучшим, что было в отряде, — автоматами, карабинами, ручными пулеметами и даже противотанковым ружьем. Возглавил ее заместитель Черного Хаджи Бритаев.

Как и положено, доложил об этом в Центр. И тут же получил новую боевую задачу для группы Бритаева.

«Вами проделана большая работа по добыванию данных о противнике,— радировала Москва, — но эти данные добыты наружным наблюдением, документы от вас — явление редкое.

Одним подсчетом вагонов группировку противника и его намерений не вскрыть, нужна серьезная работа по захвату документальных данных.

Сейчас, когда штабы противника приблизились к районам ваших действий, а его коммуникации сократились, связь между войсками и органами управления осуществляется во многих случаях автотранспортом. Поэтому настоятельно необходимо использовать благоприятные условия для налета на легковые машины и захват документов, а также офицеров-секретоносителей.

Группе Бритаева организовать систематические налеты на легковые автомобили на участке грунтовой дороги Житковичи-Лахва».

Черный читал радиограмму и не без удовольствия отмечал: было время, когда Центр очень радовался «подсчетам вагонов», потому что эту работу в сорок втором только предстояло наладить.

Теперь Москва требовала качественно новых разведданных — документов. Что ж, будут и документы. В этом Иван Николаевич нисколько не сомневался. Опыт разведчиков его оперативного центра давал основания для такой уверенности.

В сущности, так и получилось. Когда основной отряд под руководством Черного совершал переход, Хаджи радировал:

«11.1.44 г. Группа Сударя четвертого числа в районе Милашевичи-Лахва подбили машину. Уничтожен унтер-офицер полевой жандармерии № 581. Взяты списки личного состава».

«13.1.44 г. Группа Сураева десятого числа напала на колонну, идущую из Лунинца в Милошевичи. Разбито 3 грузовых, 2 санитарных и 1 легковая машины.

Убито 20 немцев и взят в плен обер-ефрейтор Пауль Осес из 127-го интендантского управления. Ранее он служил в 77-м тяжелом артполку.

В Лунинце находится штаб 2-й армии, склады, главное интендантское управление. Захвачены документы, письма, приказы, газеты, ведомости, инструкции, принадлежащие 2-й армии».

«7.1.44 г. Семнадцатого числа в районе Лахва разбили легковую машину. Взяты документы 2-й армии и письма».

Центр был доволен. Начальник разведывательно-диверсионного отдела ГРУ Шерстнев сообщил: «Сураеву и его коллективу за проведенную операцию объявлена благодарность. Основное содержание приказов передать по радио, подлинники документов пакетом передайте Комарову.

Действия по захвату документов и офицеров активизируйте».

Примечателен и другой факт. Перед уходом с центральной базы к другому месту дислокации Черный передал свою агентурную сеть полковнику Льдову. Под псевдонимом Льдов работал недавно возвратившийся в эти края, старый знакомый Черного, его прежний командир Герой Советского Союза Григорий Матвеевич Линьков.

Так вот Линьков принял от Черного только в Барановичах 13 агентов-диверсантов и 20 связных. Среди них на железной дороге Брест-Москва-Ломов, в депо Барановичи — Воробьев, на станции Матов, на аэродроме — Паровозов и Роговец, на нефтебазе — Сидоров. Собственно говоря, это было своеобразное подведение итогов агентурной работы, начатой непосредственно еще самим Черным и продолженной его заместителем Горой.