Диверсанты Его Величества. «Рука бойцов колоть устала...»

— Почему бы и нет? Пойдемте!

ГЛАВА 16

Полуэкт Исидорович Воронихин пребывал в странном состоянии, одновременно испытывая чувства небольшого разочарования и большой радости. Такое бывает, когда на человека сваливается счастье настолько неожиданное, что сам не знаешь, считать ли его счастьем или гримасой судьбы. С треском провалившийся план по изменению семейного положения капитана Нечихаева заставлял впадать в уныние, но с другой стороны… Да, небольшая неудача. Но Михаил Касьянович птица высокого полета, и было бы глупо рассчитывать… А чем хуже Сергей Андреевич Ртищев?

Состоявшийся третьего дня бал закончился неожиданно — сватовством. Вот и не верь после этого в любовь с первого взгляда! Она существует, а вовремя поддержанная сообщением о размере приданого — живет вечно. Недурственная партия для младшенькой, весьма недурственная.

Воронихин даже стал подумывать о соискании дворянского звания, чтоб и перед зятьями не выглядеть деревенщиной, и собственное самолюбие побаловать. Понятное дело, на титулы капиталов не хватит — содержание в течение десяти лет пехотной дивизии не потянуть, да и не очень-то хочется становиться графом или князем. Не по деньгам! Взвод. А еще лучше, полуэскадрон… Отряд Ртищева можно считать полуэскадроном?

— Марья Мокеевна, ты кем желаешь стать: дворянкой столбовою или владычицей морской?

Супруга, мирно раскладывавшая пасьянс на застеленном кружевной салфеткой кабинетном рояле, вздрогнула и уронила карты:

— Опять в ушкуйники навострился? Не пущу!

— Цыц! — прикрикнул Полуэкт Исидорович, но смутился и счел за нужное пояснить: — На сей раз дело верное, не бухти. И попрекать былым не смей!

Надо сказать, что для попреков имелись веские основания — года три назад, начитавшись модных романов о подвигах древней новгородской вольницы, решив было Воронихин попытать судьбу в нелегком морском промысле. Бойкие перья авторов будили жажду странствий, недавний успех похода князя Белякова-Трубецкого в Персию служил ярким примером, разрешение на каперство стоило недорого, в Одессе чуть не каждый месяц проводились аукционы трофейных кораблей вплоть до фрегатов. И если бы не проклятый прострел, именуемый ученым словом «радикулит»… Увы, именно он и не позволил осуществиться мечте.

— Верное дело, — не пожелала успокоиться Марья Мокеевна. — Дочерей по миру пустишь со своими делами.

— Тьфу! — Воронихин не стал спорить и поспешил сменить тему: — Пирогов в дорогу напекли? Вот я вас ужо!

Выступали на рассвете. К великому облегчению капитана Нечихаева, прощание не затянулось — Екатерина Полуэктовна провожала жениха со сдержанным достоинством и не собиралась следовать купеческим обычаям, предусматривающим для подобных случаев фальшивые рыдания и громкие причитания визгливым голосом. Ртищев проявил больше чувств — он так часто оборачивался, посылая воздушные поцелуи, что Мишка всерьез начал опасаться за сохранность седла. А ну как загорится от трения?

— Не навек же расстаетесь.

— Кто знает будущее? — возразил Сергей Андреевич, в последний раз обернувшись к покидаемой деревне. — Вот паду я, пронзенный вражеской стрелой…

— Хм…

— Ладно, пусть будет пуля. И вот в последние мгновения жизни буду вспоминать прелестные глазки, алые губки, полные… да, их тоже буду вспоминать. И вообще…

— Угораздило же вас. — Нечихаев с некоторой жалостью посмотрел на собеседника. — И, кстати, разве разрешение на женитьбу сейчас не испрашивается особым рапортом?

— Давно отменили. Вы разве не слышали?

— Да мне как-то ни к чему было.

— Оставили на усмотрение непосредственного начальства. Не откажетесь подписать, Михаил Касьянович?

— Задним числом?

— Мы только объявили о помолвке, а не повенчались, так что еще не поздно. И, между прочим, государь Павел Петрович объявил о Высочайшей поддержке рождаемости, увеличению населения и всячески ему способствует.

— Личным примером? — удивился Мишка. — Хотя не такой уж он и старый.

Насчет личного примера сказать не могу, — поспешил уточнить Ртищев, — но ходят упорные слухи, будто бы подданные, имеющие менее трех детей, со следующего года будут облагаться особым налогом.

— Не успеете.

— Мы постараемся. Тем более Федор Иванович Толстой обещал похлопотать о моем приеме в Красную гвардию, а она, как известно, налогами не облагается.

— Блажен, кто верует.

— Вы сомневаетесь? И откуда в вас, Михаил Касьянович, столько пессимизма?

— Я реалист, Сергей Андреевич, потому при строительстве планов предполагаю самые скверные варианты их развития.

— И часто оказываетесь правы?

— Почти никогда, но тем приятнее неожиданные подарки судьбы. Люблю подарки, чего скрывать.

— Кто их не любит?

Нужно сказать, что в этом утверждении Ртищев глубоко заблуждался. Ровно в пятидесяти верстах восточнее пробирающегося по лесам отряда находился человек, судьбу свою и ее подарки с недавних пор невзлюбивший. Император всех французов Наполеон Бонапарт проклинал тот час, когда принял решение о войне. А ведь прав был покойный маршал Ней, уговаривавший остановиться на русской границе. Нет, не послушал! Блистательные победы в Австрии, Саксонии, Пруссии… вся Европа у ног… твердое обещание турецкого султана выступить на Одессу и Крым… Что в итоге?

Об итогах страшно подумать — за полгода войны не случилось ни одного сражения, но армия практически перестала существовать. Тот сброд, что еще самонадеянно именует себя солдатами, неуправляем. Силами «старых ворчунов» порой удается навести кое-какой порядок, но он мгновенно исчезает, едва штыки гвардейцев отворачиваются в другую сторону. Штыки, да… Пороха больше нет, а те немногие остатки, что еще можно наскрести, используются вовсе не для стрельбы. Посыпанные порохом сальные свечи становятся вполне съедобны, а восковые не вызывают отвращения. Гурманы… Неоднократно докладывали о случаях людоедства. Пока оно в полках, набранных в германских землях, в Италии, Испании, но чем черт ни шутит, как говорят русские.

Проклятые русские! Добраться бы до них и… нет, не вцепиться в горло — поговорить о заключении мира. Увы, посланные с таковыми предложениями офицеры в лучшем случае пропадали без следа, а в худшем обнаруживались висящими на деревьях в лесу. Лютующие пейзане — страшно. Сожженные деревни и показательные казни привели к обратному результату, вызвав еще большее ожесточение. Неделю назад кто-то отравил колодцы в расположении дивизии генерала Гаржака… Таких потерь не случалось со дня штурма Лейпцига. Скифы…

А что стоят их летучие отряды? От мелких, численностью не более двух-трех капральств, до крупных частей в несколько тысяч штыков. Казалось бы, какой пустяк! Сотня блох не сможет съесть льва. Да, не сможет, но вполне способна свести его с ума. А в России блохи зубастые — налетят, укусят, отскочат. Кто предлагал полцарства за коня? Король Ричард неправ — всю империю за одно правильное сражение!

— Срочное сообщение, сир! — лейтенант маркиз де Габриак, нынешний адъютант Императора, появился бесшумно, будто вел род не от рыцарей Крестовых походов, а от лакеев, тем рыцарям прислуживавших. Мерзкий человек, но других нет, и этот наверняка проживет не более месяца. Восьмой с начала войны.