Диверсанты Его Величества. «Рука бойцов колоть устала...»

— Их наверняка перехватили русские.

— Несомненно, так и было. Но ведь это не наши проблемы, верно? Он еще скажет нам спасибо.

— Зачем?

— Зачем его спасибо или зачем скажет?

— Второе.

Герцог опять улыбнулся:

— Благодарность императоров ценится дороже золота.

— Шутите, сэр?

— Нисколько. И оценивает ее сильнейший!

Лорду Уильяму было чем гордиться — сто семьдесят тысяч солдат, семьсот тридцать шесть пушек… Такая сила способна не только сокрушить колосса на глиняных ногах, каковым, несомненно, является Российская империя, но и навести должный порядок в изрядно распустившейся Европе. Никогда раньше Великобритания не посылала на материк столько войск, и не сказать, чтобы принц-регент поставил на кон последний пенни. Есть еще силы, способные поставить на место зарвавшихся наглецов — три месяца назад в Дувр пришли транспорты из Индии. И ветераны туземных войн остались хранить покой старой доброй Англии, готовые в любой момент выступить на помощь. А это по меньшей мере еще пятнадцать тысяч человек.

И что теперь стоит мнение Наполеона? Да, он собрал более чем полумиллионную армию… Да, по его желанию слетают с голов короны… Только есть одно «но», и оно перевешивает все, чем может…

— Нас обстреливают, сэр! — Взволнованный голос племянника сбил герцога с мысли, несомненно, глубокой и исполненной величия. — Разрешите протрубить тревогу, сэр?

— Какого черта, Рэшли?

С господствующей высоты английский лагерь виден как на ладони, а взрывы обычных мин, чередуемых со спецбоеприпасами, позволяют корректировать огонь. Главная цель — кавалерия, расположившаяся чуть на отшибе. Не хочется потом улепетывать на своих двоих от рассерженной конницы. В том, что удирать придется, капитан Нечихаев не сомневался.

— Эк их, тварей, привалило! — покачал головой Ртищев. — Не пора ли ракетами ударить?

— Не торопитесь, Сергей Андреевич. — Мишка в бинокль рассматривал неприятельский лагерь. — Они нам еще пригодятся.

Тридцать два трехдюймовых миномета в минуту выпускают почти четыре сотни мин. Конечно, это в идеальных полигонных условиях, когда некуда торопиться. Сейчас есть куда — пока англичане не очухались, нужно успеть опустошить зарядные ящики и срочно сматываться в море — парусно-винтовой фрегат «Баламут» под командованием капитана третьего ранга Дениса Васильевича Давыдова ждет в условленном месте. Там можно будет перевести дух, пополнить боезапас — и искать новую позицию для очередного удара.

— Облако пошло! — с удовлетворением заметил Ртищев.

— Вижу, — кивнул Мишка. — Приготовиться к отступлению!

Минометы один за другим прекращали стрельбу, израсходовав мины, и расчеты тут же приступили к разборке. Дело нехитрое, и уложились в минуту против положенных «Наставлением» двух.

— Цыганский табор, пропивший коней и кибитки, — улыбнулся Нечихаев при виде навьюченных железом гусар. — Вперед! То есть назад!

Они уходили не оглядываясь, и только боевое охранение видело, как чуть зеленоватое облако, подгоняемое попутным ветерком, накрыло изрядную часть английского лагеря. И слышались за спиной вопли ужаса, истошное ржание взбесившихся лошадей и редкая стрельба в никуда. Погони не было…

Да и откуда ей было взяться, если охваченный паникой противник думал только о собственном спасении? Позднее, при точном подсчете потерь, выяснилось, что количество изувеченных и затоптанных насмерть в толкучке почти равняется количеству пораженных бесчестным русским оружием. Но это посчитают потом…

Пока же офицеры тщетно пытались остановить мечущихся солдат, рвущих на себе одежду в напрасной и запоздалой попытке успеть… Но неизвестное вещество коварно — хаотичные передвижения разносили мельчайшие его частицы все дальше и дальше, и те находили новые и новые жертвы. Чудилось, будто от бедствия не спрятаться и не скрыться, и тут кто-то нашел выход. В выгодном положении оказались части, стоявшие ближе к берегу, — они не попали под обстрел, а принесенная издалека зараза легко смывалась спасительной водой.

Увы, но это открытие привело к новым жертвам — желающих спастись оказалось больше, чем умеющих плавать. И врывающиеся в толпу кони сносили все на своем пути…

Страшно и печально…

— И все же, Михаил Касьянович, я продолжаю настаивать на атаке с моря. — Денис Давыдов достал из ящичка на столе сигару в жестяном футляре, полученную с недавним призом, а потому более желанную, чем остальные. — Превосходство в скорости и независимость от ветров позволяют нам действовать с большой долей безопасности.

— Опасностями нас не напугать! — присутствующий на импровизированном военном совете старший сержант Ртищев принял картинную позу.

— Никого не собираюсь пугать, Сергей Андреевич, — командир «Баламута» откинулся в привинченном к палубе кресле, — но в нашу задачу не входит доблестная гибель. Более того, граф Александр Христофорович Бенкендорф недвусмысленно дал понять, что будет считать таковую дезертирством.

А Нечихаев молчал, перебирая в голове варианты. Да, Давыдов в чем-то прав, и действия с моря воспрепятствуют продолжению английской высадки. Ну… в какой-то степени воспрепятствуют… Деревянный флот прекрасно горит, и порой достаточно единственной зажигательной ракеты для отправления на дно целого фрегата, на линейный корабль — две-три. Но разве это выход?

— Вы ошибаетесь, Денис Васильевич.

— В чем же?

— В определении задач нашей экспедиции. Они вовсе не в том, чтобы предотвратить высадку.

— Хм…

— Да. Гораздо важнее — сделать ее бессмысленной. Как отразятся на положении английской армии обстрелы провиантских магазинов? [11]

Давыдов едва не подавился еще не раскуренной сигарой:

— Это жестоко…

— Зато действенно.

— Совершенно верно! — оживился Ртищев. — А я бы, с вашего позволения, Михаил Касьянович, с десятком минометов продолжил беспокоить лагерь неприятеля. Разведка доносит о попытках окапывания.

11

Запас оружия, провианта, амуниции, вещей для военных нужд; здание, место хранения подобных припасов (воен.).

— Чья разведка?

— Наша, разумеется. Любой французский католик за небольшое вознаграждение охотно возьмется проследить за английскими протестантами с безопасного расстояния. И доложить, разумеется.

— Я не знал о вашей деятельности.

— Я тоже, но отец Станислав решил проявить разумную инициативу. После известных событий в этих местах почти нет католических священников, вот и…

— Он же принял православие, если память не изменяет.

— Совершенно верно, но зачем об этом знать французам?

Мишка чертыхнулся — прижившийся при отряде польский ксендз в последнее время вел себя на удивление тихо и проблем не создавал как в походе, так и в морском плавании. Молился, благословлял оружие… и казался явлением привычным. Как кобура с пистолетом на поясе — ее не чувствуешь, а она есть.

— Хорошо, пусть продолжает, жалованье повысим. Но впредь о подобной самодеятельности докладывать незамедлительно.

— Будет исполнено, Михаил Касьянович!

Нечихаев поморщился и жестом попросил подскочившего с кресла Ртищева сесть на место.

— Вы еще вахт-парад с барабанами и флейтами изобразите, Сергей Андреевич.

— Привычка к субординации. Недавняя.

— Угу, — усмехнулся капитан. — Похвальная привычка. Но я не о том, так что вернемся к нашим баранам.

— Баранам?

Мишка отмахнулся от вопроса и продолжил:

— А поступить нам, как думается, следует так…

* * *

Следующие две недели для отряда капитана Нечихаева пролетели почти незаметно, чего нельзя было сказать о противнике. На суше гусары играли в прятки, действуя преимущественно ночью, и никто не мог предугадать, где они нанесут следующий удар. Впрочем, нападения случались и днем, особенно когда посланные герцогом Бентинком кавалерийские разъезды отделялись от основных сил слишком далеко — тут вступали в действие дальнобойные винтовки, и мало кому удавалось вернуться невредимым. Более крупные отряды расстреливались из «чертовых труб», несущих заразу, и скоро добровольцев не удавалось отыскать даже под угрозой расстрела.