Дивная золотистая улика

Татьяна Юрьевна посмотрела на меня округлившимися глазами и схватилась за голову:

– Лена, как же мы не подумали? Нет, мы с тобой обе идиотки! Две кошелки дремучие! Как можно было не сменить замок? Точно, если Бог хочет наказать человека, он лишает его разума! А теперь, из-за того, что мы с тобой оказались такими беспросветными дурами, Сантана может разгуливать по квартире, когда ей вздумается! Надо будет проверить, вдруг она еще что-нибудь украла, - Татьяна Юрьевна обернулась ко мне и горячо спросила: - Правда, надо обязательно проверить?!

– Это было бы разумно, - солидно согласилась я.

– Но прежде я бы хотела посмотреть на фотографию.

– Фотографию?

– Бомж предъявил в милиции фотографию потенциальной жертвы, - напомнила я.
– Надо убедиться, что ваш экземпляр на месте.

– Ах, фотографию, - пробормотала Елена Юрьевна.
– Но дело в том, что я ее... я их все...
– она бросила беспомощный взгляд на сестру.

– Ну что ты мямлишь, - отреагировала та.
– Скажи прямо, что ты все фотографии Геннадия уничтожила!

– По вашему совету?
– я вспомнила рубашку на коврике.

– Разумеется. Мы вместе рвали. Прекрасный, кстати, психотерапевтический прием: рвать фотографии предавшего тебя человека. Не торопясь, по одной, на мелкие клочки... действует очень благотворно.

– А потом что? Все эти клочки в мусорное ведро?
– не то, что бы я считала важным уточнить процедуру уничтожения фотографий, просто было интересно.

– Можно в ведро. Но лучше сжечь. Лена все сожгла.

– В раковине, - кивнула Елена Юрьевна.
– Всю кухню закоптила. Но знаете, действительно, до этого плакала, остановиться не могла! А когда фотографии разорвала и сожгла, словно и его из жизни выкинула. Легче стало.

– Ну... наверное, вы правильно поступили. А что, совсем ни одного снимка не осталось? Даже случайно?

Вместо ответа Елена Юрьевна вскочила и вышла из комнаты. Через минуту вернулась с большим альбомом в кожаном переплете, протянула мне: - Смотрите.

Я перелистала альбом. Фотографий там было совсем немного, большинство прозрачных пластиковых кармашков оказались пустыми. Я захлопнула альбом и вернула хозяйке:

– Спасибо. А когда вы фотографии рвали, она была?

– Господи, да я не помню... Я говорила, что это Саша нас в лесу сфотографировал? Мы на пикник ездили в прошлом году, - голос Елены Юрьевны предательски дрогнул.
– Очень хорошая фотография. Но я, когда рвала, не приглядывалась, понимаете?

– А вы не помните?
– повернулась я к Татьяне Юрьевне.

– Нет. Хотя, вроде бы, тогда в альбоме пустых кармашков не было.

– У кого снимки могли сохраниться?
– теперь я обращалась к обеим сестрам.
– Ведь у бомжа такая фотография была. Откуда?

– Я все свои Лене принесла, - твердо заявила Татьяна Юрьевна. И повторила: - Мы вместе их рвали.

А Елена Юрьевна впала в глубокую задумчивость.

– Не знаю. У Саши могли сохраниться, у Марины вряд ли... Геннадий мог забрать.

– Кстати, о вашей дочери и ее приятеле, - вспомнила я.
– С ними я тоже хотела бы поговорить.

– Разумеется, это необходимо!
– поддержала меня Татьяна Юрьевна. И обернулась к сестре: - Лена, когда Маринка возвращается?

– Завтра или послезавтра, - Елена Юрьевна улыбнулась и объяснила: - Она уехала в Москву неделю назад.

– В командировку?

Я задала вопрос Котельниковой, но Татьяна Юрьевна успела ответить раньше:

– Нет, это что-то вроде психологической терапии. У девочки сейчас сложный период - Марина переживает из-за родителей, да еще с парнем своим поссорилась. Это я посоветовала ей поехать, развеяться немного. У нас в городе тоже, конечно, и магазины, и кинотеатры найдутся, но с московскими торгово-развлекательными центрами не сравнить. Мне, например, очень нравится Европейский, у Киевского вокзала. Вот мы Марину и отправили - настраиваться на позитив. А самый лучший для этого способ - потратить немного денег в приятной обстановке. Вы согласны?

Разумеется, я была согласна: поход по магазинам, да еще в сочетании со столичными развлечениями - это самое старое и самое надежное средство от хандры. Я подтвердила, что Татьяна Юрьевна совершенно права, отправив племянницу в Москву.

– А Саша? Как с ним связаться?

Сестры переглянулись и синхронно пожали плечами. Через минуту выяснилось, что ни адреса, ни телефона они не знают. Мало того, им не известна фамилия парня!

– Мариночка уже взрослая, - виновато развела руками Елена Юрьевна, - живет отдельно. Она меня не посвящает... Вот вернется, тогда сразу с обоими и поговорите.

Я покивала, стараясь не показать, насколько потрясена. Если у меня вдруг заведется бой-френд, мама не успокоится, пока не выяснит о нем все. Говоря "все", я имею в виду именно "ВСЕ"! Вплоть до места работы родителей, девичьей фамилии бабушки и политических пристрастий дедушки. Я совсем не в восторге от такого рьяного выполнения родительского долга, но и свобода, царящая в семье Котельниковых, тоже, по-моему, чересчур. Была у меня в десятом "б" одна девочка, которой мать вот так же потакала... Впрочем, я теперь не учительница, так что могу оставить и свое мнение, и свои советы при себе. Я заручилась обещанием Елены Юрьевны позвонить, как только ее дочь вернется в город, и продолжила разговор.

– Еще один вопрос. Не сочтите за бестактность, но я действительно не понимаю, почему вы так держитесь за этот ресторан? Почему не соглашаетесь уйти с должности коммерческого директора?

– Но она же вам наверняка объяснила, - вновь опередила сестру Татьяна Юрьевна.
– Если Лена уйдет, ресторан через полгода вылетит в трубу!

– Неубедительно, - возразила я.
– Если думать о финансовом благополучии, то гораздо логичнее позволить Геннадию Михайловичу выкупить вашу долю. Разумно распорядившись этими деньгами, вы обеспечите свое будущее гораздо надежнее.