Дизель и танк

Я отмечал приметы времени.

Вот у околицы мужики в домотканых рубахах и лаптях чинят полуразвалившуюся телегу. На другом конце деревни — собрание у избы-читальни, красный флаг на покосившемся шесте.

У въезда — свежий плакат «Даешь коллективизацию!». Через некоторое время попался трактор «Фордзон», буксующий в весенней грязи. Возле него суетились молодые парни с красными значками, видимо, комсомольцы из местной коммуны.

— Глядите-ка, — Варвара указала на придорожный столб, — здесь уже электричество провели.

Действительно, вдоль дороги тянулись свежие столбы с проводами, следы первых электрификаций.

— А вон там церковь закрывают, — пробасил Бережной, кивнув в сторону села. — Колокола снимают.

У старинной церкви собралась толпа. На куполе копошились люди, спуская вниз тяжелый колокол.

— Времена меняются, — задумчиво произнесла Варвара.

Бережной только вздохнул и поправил фуражку.

После очередной деревни дорога пошла через лес. Здесь еще лежал снег, но весна уже давала о себе знать — на обочинах проталины, с веток капает.

Варвара посмотрела назад:

— Леонид Иванович, может, остановимся перекусить? Место вроде подходящее. Вон, Руднев машет.

Впереди действительно виднелась поляна у небольшого ручья. Колонна свернула на нее.

— Только недолго, — предупредил я. — Нужно засветло добраться до Владимира.

Пока команда устраивалась на привал, я наблюдал за Велегжаниновым. Он, напевая арию из «Пиковой дамы», методично протирал инструменты, которыми пользовался при последнем ремонте. Его длинная фигура плавно двигалась между машинами, а пальцы совершали точные, выверенные движения.

Бережной тем временем что-то ласково нашептывал «Полету», поглаживая хромированный бампер.

— Странная у нас команда подобралась, — тихо сказала подошедшая Варвара. — Но знаете… надежная.

Я кивнул. Действительно, каждый с причудами, но все настоящие мастера своего дела.

Сквозь голые ветви деревьев пробивалось мартовское солнце. Где-то вдалеке слышался паровозный гудок — признак приближающейся станции. Новая жизнь медленно, но неуклонно наступала на старую Русь.

— По машинам, товарищи, — скомандовал я через полчаса. — До Владимира еще часа три пути.

Колонна снова тронулась в путь. Впереди нас ждала Москва, а там, если повезет, дорога длиной в пять тысяч километров через всю страну, которая сама переживала не менее сложный путь перемен.

Солнце клонилось к закату, когда вдали показались золотые купола владимирских соборов. Сквозь мутноватое ветровое стекло я видел, как величественно вырастают они над холмами — древние свидетели русской истории.

— Успели до темноты, — с облегчением выдохнула Варвара.

Бережной перекрестился на купола, не выпуская руля:

— Золотые маковки-то как горят… Только крестов уже нет на многих.

Дорога пошла в гору, к городу. Наш «Полет-Д» уверенно преодолевал подъем, за ним натужно урчали моторами две другие машины. Внезапно Бережной резко затормозил:

— Матушки-светы! Гляньте, что впереди!

Перед въездом в город дорога превратилась в настоящее месиво. Талая вода, стекающая с холмов, размыла колею, превратив ее в глубокую топкую канаву.

— Звонарев говорил, что справа есть объездная дорога, — сказала Варвара. — Может, стоит вернуться?

Я внимательно осмотрел препятствие. Объезд займет не меньше часа, а темнеет быстро. С другой стороны, застрять здесь…

— Что скажете, Степан Макарович?

Бережной задумчиво погладил бороду:

— Машина справится, чую. Только надо правильно зайти. И чтоб звезды благоприятствовали, как Борис Ильич говорил.

К нам подошли Руднев и Велегжанинов. Механик предупредил:

— Если позволите… В такой ситуации очень важно выдержать точный угол захода. И скорость должна быть ровно двадцать километров в час. Не больше и не меньше.

Я принял решение:

— Пойдем напрямик. Варвара, проверьте показания приборов. Бережной, как скажу — трогайте.

Стало совсем тихо. Только чавкала грязь под колесами да где-то вдалеке звонили к вечерне в уцелевшей церкви.

— С Богом, — шепнул Бережной, поправил фуражку и плавно тронул машину с места.

«Полет-Д» медленно вошел в раскисшую колею. На миг показалось, что машина застрянет, но дизель ровно загудел, и грузовик, уверенно перебирая колесами, пошел вперед. За нами, точно повторяя маршрут, двинулись остальные машины.

Через несколько минут вся колонна уже стояла на твердой мостовой Владимира.

— Вот это характер! — с гордостью произнес Бережной, любовно поглаживая руль. — Чистая красотка — и стать, и норов!

В наступающих сумерках мы медленно ехали по древнему городу. Мимо проплывали старинные купеческие особняки с облупившейся краской, новые советские вывески на них казались чужеродными заплатами. На углах горели электрические фонари, но их свет только подчеркивал глубокие тени в узких улочках.

— Здесь и заночуем, — решил я. — А утром двинемся на Москву.

Гостиница во Владимире оказалась старым купеческим домом, наспех приспособленным под нужды советских постояльцев. В бывшей парадной зале теперь размещалась общая столовая, где пахло щами и махорочным дымом.

— Машины во дворе, под навесом, — доложил вернувшийся Руднев. — Велегжанинов уже начал вечерний ритуал с инструментами.

Бережной, не снимая фуражки, степенно хлебал щи, изредка вытирая бороду.

— А что, неплохая харчевня. Почти как в старые времена.

В общем зале было людно. За соседним столом громко обсуждали весенний сев, у окна группа командированных спорила о пятилетнем плане. От печки доносился густой храп какого-то усталого путника.

— Завтра выезжаем на рассвете, — я разложил на столе карту. — До Москвы еще около двухсот верст.

Варвара задумчиво помешивала ложкой остывший чай:

— Как думаете, много будет участников на конкурсе?

— Говорят, Коломенский завод что-то серьезное готовит, — отозвался Звонарев. — И ярославцы тоже.