Для фортепиано соло. Новеллы

— Всего одну каплю в месяц? — удивилась молодая женщина. — Неужто хватит одной капли, чтобы прокормить весь этот народец?

На молодой женщине была большая шляпа из белой соломки и муслиновое платье в цветах, без рукавов. Продавец грустно посмотрел на нее.

— Одной капли вполне хватит, — повторил он.

— Как это мило! — воскликнула молодая женщина.

И купила прозрачный муравейник.

— Друг мой, вы еще не видели моих муравьев?

Белоснежная ручка с наманикюренными пальчиками держала стеклянный муравейник. Мужчина, сидевший рядом с молодой женщиной, залюбовался ее склоненным затылком.

— Как с вами интересно, дорогая… Вы умеете вносить в жизнь новизну и разнообразие… Вчера вечером мы слушали Баха… Сегодня… наблюдаем за муравьями…

— Взгляните, дорогой! — сказала она с ребячливой порывистостью, которая — она это знала — ему так нравилась. — Видите вон ту громадную муравьиху? Это Королева… Работницы прислуживают ей… Я сама их кормлю… И поверите ли, милый, им хватает одной капли меду в месяц… Разве это не прелестно?

Прошла неделя — муравьи за это время успели надоесть и мужу, и любовнику. Молодая женщина сунула муравейник за зеркало, стоявшее на камине в ее комнате. В конце месяца она забыла положить в отверстие каплю меду. Муравьи умерли медленной голодной смертью. До самого конца они берегли немного меду для Королевы, и она погибла последней.

Письма

Пять лет назад я была любовницей Фабера. Я очень его любила. Он столько вносит в жизнь женщины волнения, грусти и счастья, что они, вкусив этот яд, уже не могут отказаться от него. Без всякого повода, без основания, лишь бы самому себе доказать свою власть, он требовал от меня самого невероятного. И я была счастлива повиноваться ему. Каждое утро, около шести часов, он звонил мне. В этот час мой муж спал, и в его спальне звонки не были слышны, к тому же, впрочем, я сделала их приглушенными, подложив под молоточек звонка клочок ваты.

После нескольких месяцев эта связь привела к скандалу. Родители моего мужа, который обожал меня, побудили его пригрозить мне разводом, и из-за детей я в конце концов решилась порвать с Фабером. Я пообещала не видеться больше со своим любовником. Два года я думала, что просто умру. Фабер сделал все, чтобы вернуть меня; я уехала из Франции; я держала в тайне свой адрес. Наконец, я почувствовала себя более сильной и вернулась. За время этих путешествий я сблизилась с мужем, а он проявил себя нежным и снисходительным. Он больше не напоминал мне об этой истории, и мы слыли в свете счастливой парой. Но я была грустна, жизнь казалась мне бесконечной, хотелось скорей состариться. Так же прошли еще два года.

Как-то утром, когда я еще спала, я услышала звонок телефона и подумала, что это мне снится. Я видела во сне, что мне звонит Фабер и говорит те смущающие и страстные слова, которыми он меня покорил. Я проснулась. Реальный звонок звучал у моей постели. Я взяла трубку и услышала голос, который скорее читал, чем говорил. Мне показалось, что это голос Фабера, но я никак не могла уловить, что он говорит. Потом я поняла: он читает. То, что он читал, было прекрасно. Это были письма влюбленной женщины. Они показались мне раздирающими душу, возвышенными. Я подумала о Джулии де Леспинасс, португальской монахине. Наконец, после одной фразы, еще более прекрасной, я крикнула:

— Фабер, умоляю вас… Прекратите… Вы заставляете меня страдать… Что вы читаете?

— Прекратить? — сказал он. — Зачем же? Я читаю вам ваши собственные письма, те самые, что вы когда-то написали мне… Вы уже не узнаете свои мысли?

И тогда я почувствовала, какой совсем другой, более заурядной женщиной сделало из меня за эти два года спокойствие сердца. На следующий день я вернулась к нему. Я встречаюсь с ним каждый день.

Рикошет

Даниэль с удивлением посмотрел на жену. Она редко заходила к нему по утрам.

— Вы хотите со мной поговорить? — спросил он.

— Даниэль, — сказала она, — хотите доставить мне большое удовольствие?.. Сходите сегодня вечером со мной на концерт… Рубинштейн играет «Прелюдии» Шопена, и я была бы счастлива, если бы могла послушать их вместе с вами… Вот уже три месяца, как мы никуда не ходили вместе по вечерам.

— Вот уже три месяца, — с тоской сказал Даниэль, — как вы не просили меня об этом.

— Я вас не просила, потому что ваши отказы стали для меня унизительны… Я пообещала себе, Даниэль, что больше не стану предлагать вам свое общество, а буду ждать, пока вы сами его не пожелаете, но сегодня утром Анна, для которой я купила второй билет, позвонила и сказала, что заболела. Я уже два часа пытаюсь найти ей замену, но тщетно… Признаюсь, что мне кажется смешно и грустно провести вечер рядом с пустым креслом.

— Попросите какого-нибудь мужчину, — сказал Даниэль.

— Вы же знаете, что я поклялась не ходить никуда ни с одним мужчиной, кроме вас.

— Сколько клятв! — сказал Даниэль.

Он на мгновение задумался, потом неуверенно продолжал:

— Послушайте, я хотел бы доставить вам удовольствие, но я уже связал себя другими обязательствами. Я постараюсь освободиться. Если получится, я пойду с вами на концерт.

— Как это мило с вашей стороны, — сказала она.

— О! Я ничего вам не обещаю, — угрюмо ответил Даниэль. — Я просто сказал, что постараюсь.

Он прошел в свой кабинет и попросил: «Гобелен сорок три — четырнадцать». Этот номер принадлежал Беатрис де Солж — она была его любовницей уже несколько недель, и он любил ее с неуклюжей страстью зрелого мужчины.

— Это вы? — спросил Даниэль, понизив голос. — Скажите, наш уговор пойти куда-нибудь сегодня вечером остается в силе?.. Вы не бросите меня в последний момент, как в прошлый раз?

— Ох! Как вы мне надоели! — сказала она. — Вы такой неловкий… Вы же прекрасно знаете, что мне бывает весело, только если я решусь на что-то в последний момент… Вы что, хотите мне испортить все удовольствие?

— Простите меня, — сказал Даниэль. — Вы как раз могли бы заметить, что, с тех пор как мы знакомы, я уважаю все ваши капризы… Но сегодня вечером мне надо знать, чем вы собираетесь заниматься, так как мне самому надо определиться с ответом.

— Вы ужасный, — сказала она. — Я еще ничего не знаю… Послушайте, перезвоните мне через час… Я буду изо всех сил стараться решить к тому времени.

За обедом жена Даниэля спросила, может ли она на него рассчитывать. Он довольно раздраженно ответил, что еще не знает и что у него еще не было времени позвонить. В то же самое время Беатрис де Солж позвонила молодому депутату Пьеру Прадье, с которым познакомилась в Женеве и в которого была влюблена.