Для крутых закон не писан

Он поместил паренька на заднем сиденье, а Марину на переднем, сел за руль, завел мотор, развернулся и помчался вон из поселка «новых русских». Мигом домчал до Рублевки, свернул на нее, проехал несколько километров в сторону окраины и повернул на ведущую в лес проселочную дорогу.

Машина тряслась на ухабах и рытвинах более десяти минут, пока не выехала на асфальт. Это была неширокая, заброшенная объездная дорога, ведущая к небольшой деревеньке, расположенной вдалеке от Рублево-Успенского шоссе. Николай знал эти места и ориентировался в окрестных дорогах и дорожках. Он проехал по направлению к Московскому каналу еще километр и остановился.

— Подождем здесь, — сказал Бугров и заглушил двигатель.

— Чего подождем? — настороженно спросила пришедшая в себя Марина.

Она вжалась в кресло, держалась рукой за ноющую челюсть и испуганно смотрела на захватчика в черной маске.

— У тебя есть сотовый?

— Да, — ответила она, незамедлительно вынула из сумочки аппарат и показала ему.

— Звони мужу.

— Не убивайте нас, пожалуйста, — взмолилась девушка, — мой муж богатый человек, он даст вам денег сколько вы захотите, только не убивайте! — Марина всхлипнула. — Возьмите мои серьги и кольцо, они дорогие, с бриллиантами. — Девушка стала спешно стягивать с пальца перстень, но руки ее не слушались, и кольцо не снималось. — Сейчас отдам, оно дорогое, — причитала красавица.

— Перестань скулить, — начал злиться Бугров, — мне не деньги твои нужны.

— А что, если не деньги? — удивилась Марина и еще больше испугалась.

— Звони! — рявкнул капитан.

Марина покорно набрала номер и стала ждать. Через несколько секунд в трубке послышался бодренький голос секретарши.

— Алло, — промурлыкала она.

— Попросите, пожалуйста, к телефону Виктора Александровича.

— Это Марина Николаевна?

— Да. Быстрее, пожалуйста.

— Соединяю.

В трубке заиграла приятная музыка, но через мгновение раздался взволнованный голос господина Тарасова:

— Дорогая, это ты?

— Да, я, — ответила жена. — Ты знаешь…

— Я знаю, — перебил ее муж. — Доложили. Чего он хочет?

— Он хочет связаться с тобой и… — Марина вопросительно посмотрела на человека в черной зловещей маске.

— Скажите ему, что вы и сын заложники, — сурово произнес капитан.

Женщина в точности передала слова Бугрова, и в трубке послышался трехэтажный мат, нервные выкрики и ругань.

— Ну, что он там? — поторопил Николай.

— Дорогой, ты меня слышишь? — вновь спросила Марина.

— Слышу, — наконец ответил Тарасов. — Где вы?

— Не знаю, где-то в лесу, сидим в его машине. «Мерседес» остался на дороге.

— А эти долбаные телки, которых я к тебе послал, они где?

— Он их убил, — выдавила женщина и замолчала.

— Только ранил, — поправил Николай, и Марина передала его слова мужу.

— Он один? — спросил тот после паузы.

— Да.

— Дай ему трубку.

Марина передала телефон, но капитан отказался его взять.

— Переговоры буду вести через тебя. — Бугров опасался, что его голос могут записать, и тогда дело может дойти до следствия и суда. А он надеялся, освободив сына, выйти сухим из воды. Он был в маске и кожаных перчатках и не оставлял улик, а одежду и кроссовки после проведения операции он запланировал уничтожить.

— Он не хочет с тобой разговаривать, — передала жена.

— Тогда чего он хочет? — поинтересовался успокоившийся Тарасов.

— Чего вы от нас хотите? — со скорбью в голосе повторила до смерти испуганная Марина.

— Я хочу, чтобы немедленно освободили Павлика Бугрова. Твой муж знает, где он. Иначе… — Николай произнес эту фразу грозно, и у девушки не возникло ни малейшего сомнения в том, что если Павлика не отпустят, то они с Андрюшкой погибнут.

На самом деле Николай не собирался никого убивать, а этот захват был жестом отчаяния, последней попыткой освободить своего бедного, беззащитного сынишку. Пока же надо было произвести угрожающее впечатление, чтобы женщина поверила в то, что существует реальная угроза ее жизни. Но главное, чтобы в это поверил ее муж Тарасов. И поэтому Николай говорил зло и сердито.

Марина дрожащим голосом повторила его слова и от себя добавила:

— Витя, я тебя умоляю, если ты знаешь, где этот мальчик, то приложи все мыслимые и немыслимые усилия для его спасения.

— Павлик Бугров? — переспросил Тарасов.

— Да! Ты что, оглох? — сорвалась на крик жена. — Освободи его, я тебя умоляю, иначе нас убьют. — Ее трясло от страха, и она не смогла держать себя в руках.

— Я узнаю, — ответил банкир и в трубке послышались гудки.

Марина, неудовлетворенная словами мужа, снова набрала его номер, но он оказался занят.

— Не дергайся, — остановил ее капитан, — он решит все вопросы и сам позвонит. Надо подождать.

— Сколько ждать — час, два, мне домой надо, у меня балетный класс…

— Подождет твой балет! — рявкнул раздраженный суетливостью девицы капитан. — А если Пашеньку не освободят, то я тебе ноги вырву, и больше никогда ими размахивать не будешь. Поняла?

Этих слов Марина испугалась еще больше, и на глазах у нее выступили слезы.

— Ну, если хотите, убейте только меня, а сына не трогайте, — запричитала она, — он еще совсем маленький, ему только десять!

Услышав это, Николай чуть не сорвался и не ответил, что его сыну четыре годика и он тоже в заложниках, а его мать убита и что ко всему этому беспределу причастен ее любимый муж Виктор. Бугров рассвирепел и хотел высказать все это избалованной деньгами и вседозволенностью красотке, но неимоверным усилием воли сдержался и замолчал. Насупился, отвернулся и уставился в окно.

Он вдруг представил себе, как его жена Людмила так же просила бандитов о пощаде, вымаливая жизнь для своего Павлика.

«Только Марина Тарасова жива, а моя Люсенька нет».

От этих мыслей горькая слеза украдкой пересекла небритую щеку Николая, но моментально впиталась в черное волокно маски.

«До чего же я дошел, куда скатился, — расстроился Бугров, — если я, капитан контрразведки, служитель закона, захватил в заложники женщину с ребенком и требую у главного подозреваемого освобождения собственного сына. — Николай покачал головой. — А что я могу сделать? Виноват ли я? Если система довела меня до такого…»