Для тебя я ведьма

— Что он тут делает? — прошептала, усевшись на лавочку самого верхнего ряда аудитории рядом с синьориной Вале.

— Ты имеешь в виду синьора Ландольфи? — однокурсница мечтательно закатила глаза. — Дольче сегодня не смогла вести урок и его прислали на замену.

— Кошмар.

— С ума сошла? — Вале округлила глаза. — Взгляни какой красавчик! Вот бы он всегда читал нам лекции по любовной магии…

— Ай, Вале, хватит! — мысленно ужаснулась перспективе. — Ещё чего не хватало — всегда.

Масляный взгляд синьорины студентки так и скользил по новому преподавателю. Я почти готова была оттаскать Вале за волосы! Держись, Гвидиче… О, Сильван! Ромео сегодня выглядел как-то по особенному: белоснежная рубашка белее обычного, а высокие сапоги начищены до зеркального блеска.

— Великий Брат, какая у него попа! — горячим шёпотом выдала моя соседка по парте.

Чуть склонив голову к плечу, я старалась оценить — «какая у него попа». Отличная! И особенно хороша она в этих обтягивающих бархатных штанах… узкие бёдра, подтянутые ягодицы. Я привыкла к крепким, мужественным формам любимого и перестала восхищаться. Однако Вале помогла мне освежить взгляд на собственного синьора… И не только она. Весь женский состав курса беззастенчиво смотрел на моего лекаря. Красотки то и дело поправляли волосы, подтягивали корсеты, наваливались грудью на парты — какой-то дом плотских утех, а не аудитория инквизиторской академии.

— Хватит уже пялиться! — шикнула на Вале.

— Чего это хватит? Я свободная синьорина, имею право. Может, я нравлюсь Ландольфи. Не думала об этом?

— Может, он не свободен? Не думала об этом?

— Ты ничего не смыслишь в знатных синьорах, — её взгляд стал надменным. — Ни одна девушка в здравом рассудке не станет скрывать такого жениха.

Ага, как же! До моего появления в жизни синьора лекаря добрая половина девушек Польнео именно так и поступала — воображала себя невестой Рома и старательно скрывала этот факт от завистливых подружек. Матёрые бабники вроде Ландольфи и не на такое способны, так что я ещё не самая сумасшедшая из его пассий.

— О, печати, — хныкала Вале, — его руки… это мечта! Я уже чувствую их у себя на талии, — зажмурилась. — Богатый чувственный красавчик, главный лекарь госпиталя, умён…

— Он старый, — зло процедила, пытаясь разбавить поток сладости, что хлынул изо рта этой девицы.

— Ландольфи старый? — синьорина открыла глаза и посмотрела на меня как на умалишенную. — Ему тридцать три, Амэ. Если тебя интересуют сопляки твоего возраста — сочувствую. Зрелый синьор для молодой синьорины — лучшая партия.

— Ты серьёзно? — из меня вылетел нервный смешок. — Считаешь, что синьор Ландольфи обратит на тебя внимание?

— Сомневаешься?

— Даже не думай об этом, — поджав губы, схватила Вале за запястье.

— А-а-а, — брови девушки поползли вверх, — я поняла… Ты сама на него глаз положила, вот и бесишься. Только зря губу раскатала, — скривилась. — Ты простушка, серая мышь, — фыркнула, выдернув руку из моей хватки. — Твоё дело — зубрить лекарское дело и кормить клопов в казарме.

Ни ответить словом, ни дать по лицу наглой засранке я не успела. Синьор Ландольфи звучно кашлянул, привлекая наше внимание. Пока мы с Вале выясняли отношения, новый преподаватель вёл лекцию, стараясь не обращать внимания на внешние раздражители, но, видимо, шипение с верхних рядов его окончательно достало. Я знала этот взгляд Рома — ничего хорошего он не предвещал.

— Синьорины, вы так живо спорите. Надеюсь, это касается темы урока?

— Конечно, — Вале подскочила на ноги и состряпала кокетливую улыбку. — Мы с синьориной Гвидиче обсуждали любовную магию.

— Отлично! — покрутил пальцем. — Спускайтесь, познакомимся ближе, — предложение меня не касалось, он обращался к моей соседке по парте.

Сжав зубы, я смотрела, как птичка Вале вспорхнула с жёрдочки и торопливо засеменила вниз, где её ждал очаровательный лекарь. Убью! Сразу после урока умрёт Вале, а вечером казнь ждёт синьора Ландольфи. Так беззастенчиво улыбаться другой девушке на глазах у невесты…

— Синьорина Вале Манчкини, — представилась студентка, выставив вперёд грудь, навязчиво подчёркнутую корсажем.

— Чудесно! — лекарь плюхнулся в преподавательское кресло за громоздким письменным столом. — Итак, представим, что я стал жертвой любовного приворота…

— Вот так сразу? — Вале растерянно хлопнула ресницами, а я злорадно хмыкнула.

— Гвидиче, ваше время тоже придёт, — Ром отправил мне многообещающий взгляд. — Продолжим… Я стал жертвой любовного приворота. Потерял аппетит и сон, не могу избавиться от мыслей об одной очаровательной ведьме. Вале, вы должны определить, что со мной сделали.

— Возможно… — она закусила губу, — вас опоили любовным зельем.

— Исключено. Я ведь главный лекарь госпиталя инквизиции и не имею привычки пить всякую дрянь.

— Тогда заклинание! — синьорина чуть не подпрыгнула, вдохновлённая собственной гениальностью.

— Считаете? — Ромео вздохнул. — Ведьма обещала стать моей женой, вот только под венец не спешит. Представьте, Вале, я уже несколько месяцев схожу с ума желания сделать её своей. Похоже, что я околдован?

— Вы серьёзно? — до девушки начало доходить, что спрашивать по лекционному материалу её никто не собирается.

— Вполне! Неуд. Возвращайтесь на место.

Синьорина Манчкини с видом ошарашенного воробья засеменила куда послали, а я сглотнула вязкий комок дурного предчувствия. Ромео, чтобы тебя фавны… Он ведь обо мне говорил, и, похоже, останавливаться не собирался.

— Кто-нибудь из вас знает, что со мной сделала ведьма и как меня излечить? — обратился к аудитории.

Синьоры и синьорины студенты загудели, совещаясь. Никто из них не знал правильного ответа. Никто, кроме меня…

— Может, на вас порча?! — даже не поняла, кто выкрикнул эту бредовую идею.

— Мимо, — Ром поднялся на ноги, подошёл к первому ряду парт и отправил мне полный нежности взгляд. — Синьорина Гвидиче, возможно, вы знаете?

Встала, чувствуя, что сейчас упаду. У меня кружилась голова и во рту пересохло. Не знала, что задумал Ромео, и меня это дико пугало. По аудитории пронёсся коллективный шёпот — не мне одной были интересны мотивы поведения нашего многоуважаемого преподавателя.

— Давайте сразу неуд, — пролепетала.

— Вам меня совсем не жаль, синьорина? Я ведь и правда страдаю. Просыпаюсь по утрам в пустой постели, со вкусом любимой женщины на губах. Мне невыносимо больно от того, что я не могу сделать её до конца своей, — достал из кармана перстень, что когда-то дарил мне.

Я не могла посещать академию с такой драгоценностью на пальце — слишком подозрительно для простушки, а оставлять ценную вещь в казарме не решалась, потому и попросила синьора Ландольфи подержать перстень в сейфе у него дома. Ром тогда очень расстроился: он так хотел, чтобы я носила его, не снимая…

— К вам не применяли магию. Вы просто любите эту синьорину, — выдала правильный ответ и опустила глаза.

— Пять, Гвидиче, — синьор Ландольфи направился ко мне. Студенты загудели активнее.