ДМБ: Упал, отжался!

–  Да мы же не знали, что тут генерал!
– выпучил наивные глаза витязь в зеленой шкуре.
– Мы думали, сделать чего надо! Ну если бы знать, что вы здесь, так мы бы оделись, товарищ генерал!

–  И в самом деле, товарищ генерал!
– встрял горец Валетов.
– Вот если бы сказали: «Бегом к генералу!» - так мы бы оделись, пусть даже вы нас поругали бы за опоздание! Что ж мы, без понятия или первый день служим?

–  Не первый, ой, не первый! Если бы первый, из вас еще людей можно было бы сделать!
– простонал Лычко.
– Так, бегом за машину и вернуться уже по форме, на все минута! Бе-егом, марш!

Коротко и глухо простучали по земле берцы, жалобно зазвенела отброшенная пила. Через сорок пять секунд все трое уже выстроились перед начальством: Простаков с пилой на плече, Резинкин с жердью в том положении, которое Строевой устав предусмативает для винтовок и карабинов и называет «на караул», и Валетов с заткнутыми за пояс топорами.

–  Тэ-эк, уже лучше… - Генерал Лычко сплел пальцы за спиной и качнулся с носка на пятку.
– А вот палку отставить!

–  Есть отставить!
– бодро гаркнул Резинкин и переменил положение своего народного оружия на «к ноге».

–  Я сказал «отставить», а не «приставить»… да черт с тобой, стой так, все равно обезьяна тупая!
– Генерал махнул рукой.
– И кто тебя только в армию призвал? Кто тебе оружие доверил?!

–  Родина, товарищ генерал!
– четко доложил ефрейтор. Лычко поперхнулся и на некоторое время замолчал. Продолжил разговор он уже с совершенно другим тоном и намерениями:

–  Так, я вам обещал, что вы в говне купаться будете, и вы у меня искупались! Скажете, нет?

–  Так точно, товарищ генерал… - слитно вздохнули все трое.

–  Вот то-то, будете у меня знать!
– Лычко заметно повеселел.
– Я свое слово держу! Если скажу - до дембеля гнить в дерьме будете, значит, сгниете! Понятно?

–  Так точно, товарищ генерал!
– покорно простонали химики.

–  Ладно, будем считать, на этот раз усвоили. Теперь, может, мне все-таки покажут, где вы все прикопали?

–  Да я же говорю, прямо здесь!
– Полковник Копец решительно шагнул вперед и присел на корточки.
– Вот посмотрите, товарищ генерал!

Генерал осторожно, нервно пробуя перед собой землю носком ботинка, приблизился и нагнулся. Разглядел нарезанные квадратами плиты дерна, рыхлую землю у корней кустов, четкие отпечатки утаптывавших землю солдатских подошв. Заметил, что поваленный бурьян явно не рос на этом месте, а принесен откуда-то.

–  Вот можете ведь, если фитиль в жопе подпалить!
– восхищенно покачал головой Лычко.
– И как, не провалится все это… сооружение? А то, знаешь ли, есть еще такой закон подлости: пока никого нет, все нормально, а как проверка, так все на хрен. Вот приедет сюда ваш командующий, пройдется по полигону, а его это болото затянет - что тогда делать будете?

–  Вытягивать, - проворчал Копец.
– Куда ему проваливаться, здесь «ЗИЛ» с бочкой прогоняли, и даже не просело ничего!

–  Правда?
– Лычко подозрительно покосился на пятно свежего дерна, приметил колеи и покачал головой.
– Ну-ка, я все-таки сам проверю… Эй вы, трое, быстро оба сюда! Я тебе говорю! Так, вы это закапывали, на вас я проверю. Быстро на самую середину и попрыгали, попрыгали!

Обреченные арестанты встали над припрятанным дерьмом и начали вяло дергаться.

–  Выше, выше! Энергичнее!
– донесся грозный генеральский окрик.
– Ну-ка, с размаху ботинками об землю, чтобы пыль пошла!

–  Какая пыль, все политое!
– сквозь зубы прошипел Резинкин.
– Он что, совсем рехнулся? Леха, ну его на фиг, провалимся ведь!

–  Прыгай, не провалимся, - буркнул в полете Простаков.
– Я туда слеги в руку толщиной поклал. В мою руку, не твою! Сами же помогали, чего трясешься?

–  Это точно, помогали, потому и боязно, - уточнил приплясывающий Валетов. Ты же их не вплотную положил, там щели больше, чем сами бревна. Вот туда сейчас и ухнем.

–  Ну, щели, а сверху-то лапничек. Да что ты, растолстел, что ли?
– удивился Простаков.
– По моей кровле машины ездили, а ты прыгнуть боишься!

–  Ездили - это одно, а прыгаем - это, Леха, совсем другое. Вибрации, знаешь ли, ударные нагрузки… Ты не забывай, я в архитектурном учился, что-то тоже соображаю в этом деле.
– Вот и крыл бы эту яму сам, архитектор хренов!
– обиделся Леха.
– А то как работать, так…

–  Хватит, проверили!
– прервал их негромкий разговор генерал Лычко.
– Идите сюда!

Гадая о новых возможностях и поворотах настроения высокого начальства, солдаты подошли и привычно выстроились в трех шагах от него.

–  Так, за ударный труд на благо Родины я вас, сволочей, на этот раз решил помиловать!
– Лычко светился благодушием, и все трое поняли, что это не к добру.
– Будем считать, отработали, искупили вину трудовым подвигом, так что идите-ка вы, орлы, в баню!
– Начальство изволило хихикнуть и продолжило: - А то пованивает от вас, как от того немецкого посла… Идите, и чтобы я вас больше не видел! Заметите меня - бегите с дороги, прячьтесь и на глаза не попадайтесь, тогда до дембеля дослужите. Понятно?

–  Так-тошн-тварищ-енерал!
– рявкнул небольшой, но дружный солдатский хор.

–  Тогда идите с глаз долой! И палку, палку свою дурацкую выброси!
– персонально напутствовал генерал Резинкина. Тот примерился и, словно профессиональный метатель копья, запустил березовую жердь по пологой дуге в сторону рощи, после чего прощенные химики резво затопали в сторону АРСов. Им еще предстояла последняя часть этого дерьмового подвига - мытье бочки. Впрочем, по сравнению со всеми подряд выгребными ямами секретного объекта это занятие казалось просто до неприличия легким и чистым. Всего-то маленькая, гладенькая металлическая цистерна с жалкими ошметками по стенам - и все! И дальше - радостные лица товарищей по взводу, добрый взводный Мудрецкий, уютная палатка…

Довольный собой генерал Лычко прошествовал на то место, где только что исполняло смертельный номер трио бойцов химзащиты. Вгляделся в истоптанную землю, качнул головой:

–  Это ж надо, как все заделали!
– и подпрыгнул…

…Младший сержант Валетов знал, о чем говорил. Возможно, его решение заняться бизнесом было роковым для всего человечества - мир потерял гения архитектуры, чьи творения могли бы изменить облик всех городов. Ну, или, по крайней мере, одним толковым проектировщиком в России стало меньше, и дома будут рушиться с прежней регулярностью даже без помощи международных террористов и разгулявшихся стихий.

Глубоко-глубоко под дерном и песком какая-то веточка не выдержала приходящих сверху ударов и чуть-чуть сдвинулась. Вывалился комочек мокрого песка, лишился опоры край бревнышка, вонючая жижа начала жадно глотать струйку посыпавшегося в щель грунта…

Обернувшимся на вопль химикам предстало зрелище, достойное если не «Оскара», то по крайней мере какой-нибудь отечественной «Ники». Медленно и торжественно, не теряя выправки и фуражки, генерал Лычко уходил все глубже и глубже прямо сквозь зеленую траву. Казалось, родная земля больше не могла обойтись без своего верного защитника и жадно тянула его в свои крепкие, но несколько прохладные объятия. Несколько портили величие момента выпученные глаза и судорожно шарящие в воздухе руки генерала. Но что особенно обидно - звуковое сопровождение вовсе не годилось для международных просмотров. Во-первых, оно не переводилось на язык Голливуда - нет в английском такого разнообразия речевых оборотов и таких тонкостей их употребления. Во-вторых, генерал даже не потрудился извергать мощный поток неповторимого русского фольклора грозно, сурово и мужественно. Лычко визжал, как порося под неловким ножом, как истеричная баба, увидевшая в своей постели змею… В общем, генерал Лычко проваливался самым позорным образом.