Дневник 1389. От первого лица
Шрифт:
– Че мине нано сеня оде, во я бы самы аси? [2]
– Да ты и так неотразим, дружище! Дерзай, я в тебя верю, Витек! – поддержка друга, именно это ему и надо.
Мой визави прекрасно знает, что кроме одного комплекта больничной одежды ему больше надеть нечего. Здесь может быть только два вида одежды: грязный комплект и чистый комплект. Смена в 8 утра. До этого времени Витя еще раз пять посоветуется со мной по поводу своего внешнего вида.
– Пора бы уже забыть… – из головы никак не выходят эти слова. Снова эти сны, когда-нибудь они меня добьют. Может снова побаловаться депривацией?
2
Что мне сегодня одеть, что бы я был самый красивый?
За окном октябрьское утро, удручающее зрелище. Мелкий дождь то словно висит в воздухе, то навязчиво шумит и стучит по карнизу, промокшие листья покрывают лужи целиком, как ковер. Выходишь на улицу и чувствуешь, как быстро промокают ноги, даже если обувь целая. Снег еще не выпал, но морозная свежесть чувствуется даже в помещении. Серое свинцовое небо, кажется, вот-вот ляжет на землю и раздавит здесь все живое.
– Че ты кукука кода ночь? Я че ты бубу де ночь. [3]
3
Что тебе снилось? Я слышал, как ты что-то бубнил ночью.
– Да ничего особенного. Ерунда… Сегодня будет, о чем рассказать врачу.
Прием не заставляет себя долго ждать. После завтрака я иду по чисто вымытому линолеуму в сопровождении той самой медсестры, по которой сохнет Витя. Иду в кабинет к своему лечащему врачу.
– Привет, Никита! – Михаил ждал меня.
– Добрый день, Михаил Анатольевич! – я сажусь на стул перед моим лечащим врачом.
Мой лечащий врач ухмыляется такому приветствию. Как же тесен этот огромный мир, вы даже представить себе не можете. Ведь я знаю господина Савровского тысячу лет. Я вырос с ним на одной улице, так же как с Витей. А сейчас мы по разные стороны баррикад, вот ирония.
– Как себя чувствуешь сегодня?
– Нормально.
– Тебя что-нибудь беспокоит?
– Нет.
Миша – везунчик. Сидит и записывает что-то в свои бумаги, в то время как мои записи у меня отняли.
– Никита, мне нужны подробности… Опиши, пожалуйста свое состояние.
– Мне хреново. Я подавлен. – после долгой паузы говорю я, ведь это все-таки работа моего врача, слушать мои бредни.
– Что тебя тяготит, Никита? Ты можешь рассказать мне все, что хочешь. Все что считаешь нужным.
– Я плохо спал и видел чертовски неприятный сон. Хотел его записать, но у меня нет ручки и тетради.
Миша откидывается на спинку кресла и внимательно меня слушает. Я не смог рассказать сон полностью, лишь до середины, что-то оборвало меня, и я замолчал.
– Что было дальше?
– Я не хочу об этом говорить.
– Как скажешь. Когда тебя в последний раз навещал отец? – спрашивает врач.
– Ты же сам прекрасно знаешь.
– Мне нужно убедиться, что ты это тоже также прекрасно знаешь и помнишь.
– Пару недель назад.
– Ты хочешь видеть его чаще?
– Нет – коротко и быстро отвечаю я.
– Почему?
– Понимаешь,
как бы это помягче сказать…– Говори, как есть.
– Обычно дети похожи на своих родителей, да? Так вот, это не про меня. Мы с отцом совсем разные. Мне просто не о чем с ним говорить… Я люблю старика, но у нас диаметрально разные взгляды на многое.
– Никита, возможно, как раз, общения с отцом тебе и не хватает? Возможно, в этом причина твоего подавленного состояния.
– Нет. – я смотрю в окно и добавляю: – Отец тут не при чем. Я думаю, общение с ним вообще никак не влияет на мое состояние. Я не знаю…
– Тогда в чем причина? Как ты сам думаешь?
– Причина в том, что я не могу делать записи, вы отняли у меня письменные принадлежности.
– Пойми! Эти записи пагубно влияют на твое состояние.
– С чего ты это взял?
– Потому что я врач, я знаю к чему приводит запись событий, которых не было. Я знаю к чему приводят попытки найти взаимосвязи между сновидениями.
– Да я все понял, можешь не продолжать. – а я продолжаю смотреть в окно. Затем после паузы говорю. – У меня есть одна теория. Хочешь послушать?
– Конечно. Именно для этого я здесь.
– Ты ведь тоже видишь сны, так?
– Так.
– Ты ведь видишь там незнакомых людей. А встречал ли ты их в реальности? Ты не задумывался почему мы не видим в реальности этих людей?
– Смею предположить, потому что их создает подсознание. Потому что здесь, в реальности, их не существует. Если у тебя есть другая версия, я, с интересом, выслушаю.
– Твоя версия скучна как россказни бабули Розы Труд! – с сарказмом говорю я своему лечащему врачу. – Скукотища!
– Опровергни ее, если сможешь.
– Легко! Все эти незнакомцы, которых мы видим по ночам, они мертвы. Они все когда-то были, но умерли. Поэтому мы не встречаем их в жизни, и теперь они приходят к нам во снах.
– Это банально и не менее скучно! Но ведь мы видим там и живых людей, которые и в реальности существуют. Что ты на это скажешь?
– Пока ничего… Я еще не изучил эту область до конца. Мне нужно продолжать вести записи. Пойми, я с ума схожу, когда ничего не пишу. Там мой мир, который твои подельнички, санитары, у меня отобрали.
– Они это сделали по моей просьбе. Тебе нужно привыкнуть к тому, что реальность здесь, а не там. Тебе нужно научиться жить здесь, научиться выстраивать отношения с людьми здесь, а не там.
– Откуда ты знаешь, что именно здесь реальность? Ты можешь это доказать? Может все наоборот. Может мы 8 часов в сутки бодрствуем, а остальное время спим.
– Теория, конечно, интересная. Но у меня есть пара доказательств именно моей точки зрения. Здесь, в реальности, действуют совершенно логичные законы физики, причинно-следственные связи. Они не меняются на ходу. Здесь все логично и последовательно. Твоя «альтернативная реальность» может этим похвастаться? Нет! Поэтому я с уверенностью могу сказать, что твоя теория это ничем не подкрепленная фантазия.
– Да, да, все это дико скучно, Миша. А ты не думал над тем, что как раз именно здесь, в твоей «настоящей реальности», все неправильно?
– Я обязательно над этим подумаю. – спокойно отвечает мой врач.
– Да брось ты. Подумает он…
Воцаряется тишина, Миша что-то пишет. Я так и смотрю в окно. Там, на улице, по-прежнему мерзко. Он все пишет и пишет. Зачем столько писать!? О чем!?
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно? – Миша перестает писать и вопросительно смотрит на меня.