Дневник, 1890 г.
Шрифт:
Еще: 6 молитв, 6 мест Евангелия, вызывающих твердость, спокойствие и радость:
1) Отче наш, сущность Твоя и моя — любовь.
2) Да будет не моя воля, но Твоя.
3) Нести крест свой на каждый день.
4) Если не прощает[е] должникам, и вам не простится. Так жить, чтоб начинать с каждым человеком сначала — забыв все свои прошедшие отношения.
5) Придите все тружд[ающиеся], научитесь унижению, спокойствию унижения, и найдете спокойствие и благо.
6) Не творите милостыню вашу перед людь[ми]. — Перед Богом жизни, а не перед людь[ми].
Сейчас приезжали Зисерманы, 3-й час. Зашел разговор о том, что Вер[очка] Кузмин[ская] ропщет на отца за то, что не отдает ей денег тетки. С[оня] начала говорить
Нынче 24-е. Приехал Лoвенфелд, пишет биографию. Неприятная щекотка. Ходил, гулял и думал и молился.
Вчера 23. Вечером Стаховичи — тяжело. Косил с Осипом. До обеда писал немного о церкви. Всё расширяется.
22. Машины Кузм[инской] именины. Феерверк. Ал[ексей] Митр[офанович] осуждает. Мне неприятно это. Косил поздно овес. Обед у Кузм[инских].
До обеда писал о церкви.
21-го. Дурно спал, писал письма. И косил. —
Теперь 4-й час, иду к Стах[овичам] и Лoвенф[ельду]. Молитва очень радует меня. Так:
1) Отч[е] наш, иж[е] еси на неб[есех], да святитс[я] имя Твое. — Имя Твое есть любовь. Бог есть любовь.
2) да приидет царств[ие] Твое.
Ищите же Царств[ия] Божия и правды его, а остальное приложится.
Я признаю Бога и себя любовью и ищу проявления ее, совершения Царства Бога в мире и в себе.
3) Да будет воля Тво[я], я[ко] н[а] н[ебеси], т[ак] и н[а] з[емли]. Проявление же любви, совершение царства Бога да будет не так, как я хочу, но как ты хочешь. —
4) Хлеб наш насущный даждь нам. Совершение Ц[арства] Б[ога] да будет как для всего мира, так и мое участие в нем не так, как я хочу, но как Ты хочешь. Возьмите иго мое на себя и научитесь, что я кроток и смирен сердцем и… Служение всякое — благо.
5) Даждь нам днесь. Служение всякое — благо, только помни, что надо отречься от себя и нести крест свой на каждый день.
6) И остави нам долги наши, яко ж[е] и мы о[ставляем] д[олжникам] н[ашим]. — Крест на каждый день вперед, и не оглядывайся назад. А сначала со всяким человеком забывай его грехи. И если не будете прощать, не простится и вам.
7) И не введи нас во искуш[ение], н[о] и[збави] н[ас] о[т] л[укавого]. И не творите милостыню перед людьми.
Не заглядывай ни вперед, ни назад и не поддавайся соблазну суждений людей и, главное, лукавому.
Кроме первого исповедания веры в то, что Б[ог] и жизнь это люб[овь], на каждую просьбу молитвы указание из Еванг[елия] о том, как сделать, чтобы она исполнилась. — На «да прид[ет] ц[арствие] т[вое]» — ищите ц[арства] н[ебесного] и пр[авды] его — Мф. VI. 33. На: «Да буд[ет] вол[я] твоя» — М[арка] XIV. 36. На: «Хлеб н[аш] н[асущный] д[ай] н[ам]» — Мф. XI. 28—30. На: «днесь» — Л[уки] IX. 23. На: «оста[ви] нам долги н[аши] я[ко]… » — Мф. VI. 15; XVIII. 35. — «И не введи нас во иск[ушение]» — Мф. VI. 1—18.
Думал: заботы о любви, о том, чтобы во мне была любовь, увещани[я] в этом смысле (Drummond’a), подобны заботам и увещаниям о том, чтобы иметь свет тому человеку, кот[орый] сам собой загородил то отверстие, из к[оторого] идет свет. Не заботиться и увещевать нужно о том, чтоб б[ыл] свет, а о том, чтобы уничтожить или хоть уменьшить соблазн личности, закрывающей свет: соблазны личной; похоти, тщеславия. Только уничтожь их, отстранись от окна света, и свет прольется. —
Думал еще о другом совсем, и сошлось к тому же: Думал о своих дневниках старых, о том, как я гадок в них представляю[сь], и о том, как не хочется, чтобы их знали, т. е. забочусь о славе людской и после смерти. Как страшно
трудно отрешиться от славы людской, не заботиться совсем о ней. Не страдать о том, чтобы прослыть за негодяя. Трудно, но как хорошо! Как радостно, когда отбросишь заботу о славе людской, как сразу попадаешь в руки Богу, и как легко и твердо. Вроде как тот мальчик, к[оторый] попал в колодезь и висел на руках, страдая, а стоило только перестать держаться, и он стал бы на материк, к[оторый] тут же, под ногами, попал бы в руки Богу. —98 Вечер не пошел косить, а ходил с Стах[овичем] и Lovenf[eld’ом]. Неприятно чувствовать, что мной заняты. Суета очень тяжела. —
25 Ил. Я. П. 90. Встал рано. Пошел купаться. Думал: ум, мысли, чувство n’est qu’une secretion du cerveau.99 Хорошо. Это правда. Ум, мысли, чувства, но сознание жизни? жизнь, к[оторую] я сознаю в себе? Сознание жизни? Это уж не отделение мозга, а жизнь — таинственная сущность, Бог. Что же это? Какое свойство этого? Стремление захватить как можно больше. — Любовь есть стремление обнять больше, уйти от себя и захватить больше… все — быть Богом. Стремление к Богу. К нему я и иду и приду. Стремленье Бога, к[оторый] во мне — освободиться.
100 Думал о том, как я объяснял личное бессмертие в «О жизни». Не верно. Характер, да, это особенность, выросшая в прошедших веках, скрывающаяся в бесконечности, но оно умирает с плотью и возрождается в потомстве, но не связано с моим сознанием. Мое сознание это Бог — и не иметь характера. — Даже не могу сказать, что моя жизнь должна расти в любви. И этого не могу знать. Моя жизнь есть Бог, а для Б[ога] нет большего и меньшего. Мое сознание жизни есть Бог, Бог есть сознание всей жизни. Для меня с моим ограниченным сознанием сознание всей жизни выражается любовью. Мы и стремимся к наибольшему сознанию, к сознанию всей жизни, она-то и есть любовь. Привязанный корнями к своему личному сознанию, я стремлюсь к сознанию всего — это стремление выражается любовью, пока я привязан корнями к своему личному сознанию. Но отрешись я от него — умри, и любовь станет (может быть это так) сознанием всего, что я люблю. Во всяком случае мое сознание, отрешенн[ое] от личности, станет сознанием божества, сознанием всего. Мое сознание будет сознанием всего. А я жалею, что мое сознание перестанет быть сознанием, связанным с ограниченной личностью. Я не могу представить себе этого — так это хорошо — и от того боюсь. Если я отрекся или как бы то ни было освободился от своей узкой личности, то почему же всякая жизнь не будет мне то же, что и моя жизнь? Непонятно. Но все идет к тому, что во мне есть бог, и быть им хорошо всегда, начиная с этого мира.
101Поправля[л] о непротивлении. Теперь 3-й час, пойду ходить… с Лoвенф[ельдом]. —
Думал еще о главном различии мужчин и женщин: для мужчины разум есть двигатель, для женщины разум есть последствия движения. Женщины и женские умы играют разумом, движутся же инерцией и похотями, мужчины настоящие руководят разумом инерцию и похоти.
Скверно пишу. Неясно в голове. Нездоровится. 4-й час. — Ходил до обеда с Лoв[енфельдом], после обеда один ушел косить. Таня, Маша — уехали. Много работал, очень устал. —
[27 июля.] 26 Ил. 90. Я. П. Встал рано, ходил, думал многое. И не садился за работу. Пошел кругом засеки на Ровы. Прекрасно много думал. За обедом узнал, что приехала Файн[ерман], <С[оня] раздражена, и я заразился на минуты>. 102 Надо выучиться узнавать заразу раздражения и тотчас же давать ей отпор. Вечером пошел косить; зашел к Ф[айнерман], симпатичная сильная женщина с ребенком. Причина отъезда несоответствие жизни с исповеданием — не во внешнем, т. е. в воздержании и труде, а в самом внутреннем, т. е. в отношениях, в обращении, внимании. «Приехали новые лица, и тотчас поднялись старые дрожжи», так она мне сказала. Кроме того, ревность Исаака. — Потом пошел купаться со всей молодежью. Мне легче с ними.